Жена геройски погибшего на СВО офицера: «У него за спиной был ад, а он – меня жалел»

«Хочу, чтобы все знали, какой он был»

Дмитрию Дормидонтову было 35 лет. Родился он в Казани, окончил Суворовское училище, потом поступил в артиллерийское. После этого был распределен в Бурятию. Сначала в город Кяхта, что на границе с Монголией. Затем, в 2018 году его перевели в Улан-Удэ. Оттуда в январе 2022 года он отправился на учения в Беларусь. Уже потом на СВО.

Ольга Дормидонтова с удовольствием согласилась рассказать о своем муже. Рассказывая о нем, она словно светилась изнутри.

«Мне хочется о нем кричать, всем рассказывать. Хочу, чтобы все знали, какой он был», – говорит она.

Дмитрий и Ольга познакомились в 2012 году, когда она еще училась на последнем курсе института, а он уже служил по контракту.

«Так как мама моя родом из Казани, я приезжала сюда в гости к родственникам. Дима на момент нашей первой встречи уже служил в Бурятии и тоже приезжал в Казань погостить. Один из наших визитов совпал по датам, мы встретились в общей компании. Оказалось, что наши родственники живут в соседних деревнях», – вспоминает Ольга.

Совпадение или нет, но отец Ольги тоже выпускник Казанского артиллерийского училища. Но Ольга отмечает, что быть женой офицера и офицерской дочкой – две большие разницы.

«Когда ты ребенок, ты не понимаешь, что испытывают взрослые и насколько это трудно. Переживаешь все уже совсем по-другому. Мой отец служил сначала в Германии, там родилась моя сестра, потом его направили в Пензенскую область, затем в Самарскую, потом на Сахалин. Он был и в горячих точках, в том числе в Чечне. Переезжали мы много, с мужем было всего два переезда – в первый раз я приехала к нему в Кяхту, а затем уже в Улан-Удэ», – рассказала Ольга.

Дочка родилась за месяц до гибели папы, она ни разу его не видела

Пара поженилась через три года после знакомства. У них двое детей – пятилетний Паша и Ульяна, которой всего полтора года. Папу она видела только на фото.

«Когда я была беременная, он привез меня в Казань, к своим родителям. Дочка родилась 14 февраля, когда он был уже на учениях. 20 марта он погиб», – вспоминает Ольга.

Ольга участвовала в проектах «Жена героя» и «Дети героя». Там она познакомилась с другими женщинами, потерявшими мужей.

«Оказалось, что наши мужья были знакомы. Наше общение нас очень поддерживает. Это люди, которые понимают меня», – говорит Ольга.

Сейчас Ольге помогает свекровь. Она говорит, что с родственниками ей очень повезло. Мама Дмитрия всегда готова поддержать, посидеть с детьми. В общем, всегда рядом, говорит Ольга.

«Мои родители планируют перебраться ко мне в Казань из Пензы. Говорят, что хотят быть рядом со мной и внуками. Да, у детей нет отца, но все равно рядом есть люди, которые их любят. Бабушка и дедушка хотят быть рядом, чтобы дети не чувствовали себя одинокими», – поделилась женщина.

Сын Павел очень хорошо помнит отца. Он часто рассказывает, как они вместе проводили время, лазали на танки. Мама же пытается объяснить ему, что папа всегда рядом, что он стал ангелом и оберегает семью с небес.

«Когда он уезжал, в моей жизни начиналось болото»

«Военные – особенные люди. Они не такие, как все. Каким был мой супруг? На работе он был жестким, он был строгим, волевым человеком. Я знаю, что его уважали, кто-то даже боялся. К его мнению всегда прислушивались. В нем был определенный стрежень. Вы знаете, когда он уезжал, в моей жизни начиналось болото, рутина. Но стоило ему вернуться – начиналась жизнь. Он был очень энергичным. Он не мог полдня просидеть дома. Ему постоянно надо было куда-то бежать, что-то делать, решать. Несмотря на внешнее спокойствие, он был очень подвижным человеком. Я поймала себя на мысли, что мне всегда было его мало, мне всегда его не хватало», – говорит жена героя.

Времени, чтобы побыть вместе, у супругов было не много, поэтому супруг пытался во время рабочего дня хотя бы ненадолго забежать домой.

«Тогда только началась СВО и была очень сильная информационная блокада. Это потом уже начали собирать гуманитарную помощь, появились волонтеры. Всего несколько раз он смог мне позвонить. Звонил он с украинской сим-карты, и, видимо, ВСУ удалось прослушать наши разговоры. Как-то раздался звонок, и мне сообщили, что мой муж погиб. Я сразу поняла, что это неправда, потому что чувствовался украинский акцент. Они называли имена людей без фамилий, так же, как я их называла. Тот, кто звонил, не мог назвать фамилии. Я очень сильно разнервничалась, у меня ребенок маленький на руках, но я поняла, что это неправда. И вот после этого Дима перестал звонить, только писал. И я ему даже не печатала текст, а записывала на бумажке и фотографировала. Он просил, чтобы я не называла никаких имен», – вспоминает Ольга.

Когда Дмитрий погиб, трагическую новость Ольга узнала случайно. Знакомые еще не знали, что она была не в курсе, и начали присылать соболезнования.

«Я позвонила подруге, у которой муж служил вместе с Димой. Мы поговорили, а потом она вдруг спрашивает: “У тебя же есть знакомая в части, которая работает со списками? Позвони ей”. Я спросила, про кого она хочет спросить, но она молчала. Тогда до меня дошло. Я спросила у нее: “Ты что-то плохое хочешь мне сказать? Что-то с Димой? Не говори мне”. И положила трубку. Потом были сутки тяжелых ожиданий. Папа мой, так как он тоже был на войне, сказал, что за сутки по уставу мне должны были сообщить. Прошел день, мне ничего не сообщили, но мне пришло сообщение от жены его сослуживца: “Соболезную, крепись, у тебя дети”. Я ей звоню, спрашиваю: “Ты что-то знаешь?”, и она рассказала, что Дима погиб. Я бросила трубку, стала звонить его брату, а он, оказывается, уже знал, но просто никак не мог мне сказать», – вспоминает Ольга.

«Да ладно, я же не на войну тебя провожаю»

Только к обеду 22 марта Ольге сообщили о гибели мужа. В этот же день ей принесли похоронку из военкомата.

«2 января он привез меня в Казань, а 6-го улетел обратно в Бурятию. Я очень хорошо запомнила этот день. Обычно он ходит бодрым, никаких “соплей”, всегда говорил: “Долгие проводы – лишние слезы”. А в этот раз наоборот. Я помню, мы стояли у ворот, и у меня с языка слетела эта фраза: “Да ладно, я же не на войну тебя провожаю”. У меня даже мысли не было, что такое может случиться», – вспоминает жена офицера.

Ольга говорит, что в день смерти мужа никаких предчувствий не испытывала. Говорит, что мысли о чем-то плохом она никогда не держала в голове.

«Я всегда всем говорю эту фразу из Библии: “Ни один волос не упадет с головы”. Тысяча падет и один мой останется. Я всегда так думала. Настолько я была всегда в нем уверена. Он был настолько исполнителен, никогда не бросал слов на ветер. Он всегда говорил, что все будет хорошо: “Да ты че, со мной ничего не будет, я же командир! Да я всегда сзади, я только командую, только пальцем показываю”», – вспоминает она.

Конечно, Дмитрию приходилось лукавить, чтобы успокоить жену. Сослуживцы рассказывали, что он всегда был первым в бою.

«Контрактник из Бурятии по имени Бато, который был к нему приставлен и должен был его всегда сопровождать, рассказывал, что боялся идти в бой: “Дмитрий Павлович, я не пойду, я боюсь”. А Дима отвечал: “Да ты чего, Батошка, я же командир, со мной ничего не будет, давай садись, поехали”. Бато говорит, что он его уговаривал, внушал доверие и они вместе ездили на БМП. Этот парень почти до последнего был с ним рядом, только за три дня до гибели Димы им пришлось разлучиться», – поделилась Ольга.

Жена героя говорит, что муж был очень уверен в себе. Вероятно, повлияли не только долгие годы службы, но еще и командировка в Сирию.

«После той командировки его наградили медалью «За заслуги перед Отечеством» II степени. Награждал его в Кремле лично Путин. Это было в декабре 2017 года, а в Сирии он был в 2016 году. Они тогда освобождали Пальмиру, и к ним в этот город у приезжал оркестр Гергиева. Другие приезжали, уже когда боевых действий не было, а он был именно в самом пекле», – вспоминает Ольга.

«Я был везде, где было страшно»

Она рассказывает, что в этой командировке муж был молчалив – ничего не рассказывал о боевых действиях.

«Я знаю, что там тоже было очень тяжело, потому что вместе с ним приезжали мужчины, которые плакали у меня на глазах, а он – никогда. Ни разу в жизни я не видела его слез. У многих же бывает поствоенный синдром: кто-то пьет, кто-то на жене срывается. У него никогда такого не было. Но он как-то признался: “Был момент, когда я думал, что тебя больше никогда не увижу”», – вспоминает жена героя.

Война в Сирии была тяжелым событием в жизни офицера, там он потерял друга. Сам, вспоминает жена, только закалился.

«Он никогда ничего не рассказывал, только один раз сказал: “Я был везде, где было страшно”. Я спрашивала: “Почему ты о нас не думал?” Он отвечал: “Я знал, что со мной ничего не случится”. Может быть, эта уверенность и была его роковой ошибкой. Может быть, эта излишняя самоуверенность его и сгубила. У него такая работа, за ним должны идти люди. Если он скажет, что боится, разве за ним кто-нибудь пойдет? Он вообще страшный оптимист по жизни был. Даже когда звонил с СВО, таких звонков было мало, можно по пальцем пересчитать, я ему жаловалась, что после родов плохо себя чувствую. У него за спиной ад, у него люди гибнут, а он меня жалеет, говорит: “Ты там врачей слушайся. Как дочка?” Вот ни разу он не пожаловался мне, не сказал, что ему тяжело. Хотя я знаю, что там было ужасно. Он только говорил: “Я живой, я вернусь”», – поделилась она.

О себе подполковник думал мало, сослуживцы запомнили его как вечно рвущегося в бой. Он был офицером до мозга костей, говорит Ольга.

«Бато мне рассказывал: все хотели спать, падали без сил. Только встанут – и тут же засыпают. Ехали они в колонне техники, и тут начался обстрел. Он говорит: “Он нам в кузов через окошко светит, кричит, чтобы разворачивали колонну. Потом выбегает, машет руками, орет. У нас сил нет, а у него такая энергия бешеная”. Когда он это рассказывает, я плачу и как будто вижу все это», – говорит жена офицера.

Погиб под Киевом в чужом окопе

Было видно, как трудно Ольге сдерживать слезы. Она держалась все это время, но начав вспоминать эти моменты, расплакалась.

«Когда я была в его части в октябре прошлого года, увидела эту технику, за которую он всегда отвечал. Мне его сослуживец рассказал, как один раз ни с чего начался пожар, загорелась техника. Погода была солнечная, и в один момент просто налетает туча и начинается ливень, который все тушит. И он стоит и думает: “Дмитрий Палыч, это же ты, даже на том свете за технику переживаешь”. Он и за людей очень переживал, очень переживал за погибших. И когда по рации связывался, он всегда сначала сообщал, все ли живы. Еще с Сирии пошло называть контрактников “карандаши”, а фломастерами – офицеров. Он всегда спрашивал, все ли карандаши в пенале. Он всегда думал на шаг вперед. Как-то им попался разбитый магазин и там витрина с алкоголем. И чтобы никто не мародерствовал, чтобы солдаты не пили, он в него бросил гранату», – рассказывает Ольга.

Подполковник выполнял роль наводчика, передавал координаты артиллерии. В день его гибели войска стояли уже под Киевом.

«Видимо, ВСУ знали, что они там стоят, – утром и вечером обстреливали эти территории. Сначала там была лесополоса, а сейчас там все голое от бомбежек. Когда я приезжала в часть забирать его вещи и освобождать квартиру, мне даже дали точные координаты того места, где он погиб. Все, кто рассказывал, говорят, что он там не должен был быть. Он командир, он должен быть сзади, его должны были охранять, беречь. У каждого был свой окоп, и вот именно у его окопа все было чисто. Он погиб в чужом окопе. Мне рассказывали, что они обедали и он ушел в чужой окоп. Кто знает, может быть, он мог остаться жив. Значит, судьба, что-то же привело его в то место», – говорит жена героя.

После того как стало известно о гибели Дмитрия, его супруге стали писать очень много людей, даже те, кого она ни разу в жизни не видела.

«Столько слов хороших я о нем услышала. Мне присылали денег совсем незнакомые люди, на похороны пришло очень много народу. Я ни разу не видела такое количество человек на похоронах. Он служил в Бурятии, и сослуживцев практически не было, потому что кто-то был на СВО, а кому-то слишком далеко ехать. Несмотря на это, попрощаться пришли многие. Кладбище расположено на пригорке, и с высоты было видно, какой огромный “хвост” из пришедших шел за гробом», – вспоминает жена героя.

Похоронили офицера на родовом кладбище в Тюлячинском районе. Там погребен его отец и другие родственники. Дмитрий очень любил родную землю, поделилась его супруга.

«Я всегда знала, что он прекрасный человек, высоких моральных принципов. Офицер до мозга костей, что он никогда своих не бросит, не уйдет, не предаст. И когда меня приглашают выступить на мероприятиях, я всегда прихожу. Что меня успокаивает? Да ничего не успокаивает. Эту боль, наверное, можно только пережить. После его смерти у меня очень изменился круг общения. С теми людьми, с которыми я общалась раньше, сейчас общаться трудно, их вины нет в этом, просто я стала другой. Теперь я нахожу утешение в обществе женщин, которых постигла такая же участь. Все мои подруги остались в Пензе, а здесь, в Казани, я познакомилась с вдовами офицеров. Вот они меня, наверное, успокаивают и кладбище. Мне нравится приходить туда, даже уходить не хочется. Такой вид красивый, и он рядом. Я хочу быть рядом. Наши дети – это стимул, то, ради чего я живу», – поделилась Ольга.

«Слабые мужчины удовлетворяют собственные потребности, сильные – чувство долга»

«Многие мне говорят – ну он же ради вас это сделал. Ради нас надо было рядом сидеть. Иногда думаешь, надо было не отпускать, надо было кричать, истерить. По телефону я ему говорила: “У тебя же дети, ты дочку не видел. Ты должен вернуться”. Он мне сказал: “Ты думаешь, я один здесь такой?” Фотографию только один раз прислал. У него такие грустные глаза были. И он был с усами. Я таким его вообще никогда не видела. Я иногда думаю, как много ужасного видели эти глаза и каким при этом он остался. Такая сила душевная есть далеко не у всех. Как говорят, слабые мужчины удовлетворяют собственные потребности, сильные – чувство долга. У него даже в мыслях не было не пойти на войну. Он никогда этот выбор перед собой не ставил. Это была смелость, граничащая с сумасшествием. Когда ты на войне видишь, как взрываются снаряды, ты испытываешь дикий адреналин. И мне кажется, что в мирной жизни ему этого адреналина не хватало», – говорит она.

Несмотря на потерю, сына Ольга видит будущим военным.

«Пашу я бы хотела отдать в Суворовское училище. Конечно, все зависит от того, что он сам решит для себя. Но мне хотелось бы. Я хочу в сыне воспитать патриотизм, чтобы он был похож на отца. Тем более ему есть на кого равняться», – рассуждает жена героя.

После гибели Дмитрия в Суворовском училище появилась большая мемориальная доска в его честь. Утром и вечером там звучит его имя во время поверки, так же как имена других выпускников училища, которые отдали свои жизни, защищая Родину.