Юрий Александров: «В пяти героях оперы «Паяцы» и их взаимодействии заключена наша жизнь»

― Юрий Исаакович, грядет премьера оперы «Паяцы», которая не шла на сцене Татарского театра оперы и балета имени Джалиля почти 50 лет. Какими смыслами эта опера дополнит разнообразный репертуар театра?

― Главное в опере «Паяцы» Руджеро Леонкавалло ― это правда жизни. Это то, что жанрово определяется как «веризм». И пожалуй, это один из наиболее сложных жанров в оперном искусстве, ведь за время его существования в опере сформировалось множество штампов, клише, которые совершенно неуместны в этом стиле.

Правдивость существования во всем: в интонациях, смыслах, пластике. Музыка настолько достоверно отображает психологические конфликты, что соврать здесь просто нельзя.

― С какими трудностями вы столкнулись при постановке оперы?

― Пожалуй, самое сложное в опере «Паяцы» ― помочь певцу органично существовать в двух ипостасях: психологической драме в первом действии и бурлескной комедии dell'arte ― во втором.

Задача усложняется тем, что на заглавные партии приглашены артисты с разных уголков России и даже мира. И у каждого из них разные темпераменты, школы, манеры исполнения. И моя цель как режиссера ― за короткий срок сделать из них органичный ансамбль, в котором каждый выполняет свою функцию.

Никакая звезда не спасет спектакль, если внутри него нет ансамбля. Цельность постановки заключается в гармоничном взаимодействии артистов.

Главная наша задача ― сделать происходящее на сцене максимально достоверным, бьющим в цель. Опера «Паяцы» не имеет аналогов. Она как натянутый нерв, как удавка на шее зрителя, держащая в напряжении в течение всего действия.

«Темы, затронутые в спектакле «Паяцы», вечны»

― Репетиции стартовали лишь 10 сентября. Удается ли реализовать все задуманное?

― Мы работаем, что называется, в поте лица. Я нахожусь в театре каждый день с 10 утра и до 10 вечера. Артисты спектакля мне хорошо известны, да и они знают, что до тех пор, пока я не получу желаемого результата, репетиция не закончится.

Конечно, непросто довести все до ума за две недели, но, я думаю, мы справляемся.

― Для театра очень важна историческая достоверность каждой постановки, так как его главная задача ― сохранить академическое наследие. В Санкт-Петербурге вы ставили современную версию «Паяцев». Какая же версия постановки появится в театре?

― В словосочетании «историческая достоверность» нет компромисса. Темы, которые затронуты в этом спектакле, вечны, в каком бы антураже они ни были. Реакция человека на подлость, насилие, несправедливость всегда одинакова, происходит ли она в XVIII, XIX или XX веке, независимо от того, в шортах герой или во фраке.

Главное, чтобы на сцене был живой человек. Об этом пишет сам Леонкавалло в прологе к опере: «Наш автор желает вам показать неподдельные страданья. Он хочет вам доказать, что актер — человек. Он лишь о правде одной помышлял, правдой лишь вдохновлялся!».

Потому антураж здесь никак не влияет на артистическую психофизику.

Но вы правы: театром заказан спектакль, где действие происходит в калабрийской деревне Монтальто в Италии между 1865 и 1870 годами. И надо сказать, найти правдоподобное взаимодействие в обстановке XIX века намного сложнее, нежели современного мира.

Гораздо проще артистам играть в современных одеждах. Хотя и здесь есть свои нюансы. Зачастую в спектакле со всеми внешними признаками модерна остаются смыслы и мизансцены ушедших эпох.

Современность спектакля заключается не в тканях и декорациях, поймите. Сила постановки ― в смыслах, которые вкладываются создателями и тем, как они реализуются.

Часто своим артистам я задаю вопросы: о чем вы плачете, выходя на сцену? Что вы хотите сказать? О чем болит ваша душа?

Выйти и пропеть правильно ноты мало...

«Задача музыкального режиссера в том, чтобы раскрыть партитуру»

― Возникли ли сложности с артистами во время репетиций?

― Да, конечно, уж такая у нас профессия. В это время замечательная Гульнора Гатина делает успехи в освоении роли Недды, преодолевая свою лирическую природу. Несомненно, в этом ей помогает трагическая роль Сююмбике в ее репертуаре.

Главная же сложность моей работы ― представить этих молодых ребят в наилучшем виде. В этом смысле очень меня радует Артур Исламов.

― Можно ли назвать Недду жертвой? Ведь по сути она сама выбрала свой путь.

― Несомненно, Недда ― это жертва. Ее жизнь ― клетка с ненавистным мужем-тираном, с Тонио, который признается в своих чувствах, но при этом готов к насилию. Недда из-за всех сил противится этому.

А ей всего-то и нужна любовь ― настоящая, искренняя. Свои надежды она связывает с Сильвио. Кстати, в моей версии он ― приглашенный артист. Для крестьянина у него слишком изысканная музыка.

Причем в спектакле он полюбит Недду не сразу. Поначалу он воспримет ее как «очередную», но затем проникнется к ней настоящим чувством. И эти чувства приведут их к гибели. Такое решение усложняет сюжет.

― Будет ли такая интерпретация Сильвио соответствовать тому, что прописано рукой самого Леонкавалло?

― Задача музыкального режиссера в том, чтобы раскрыть партитуру, прочесть ее. Я учился этому 20 лет. Образ Сильвио, созданный нами, не противоречит, а гармонично вписываются в концепцию, в музыкальную составляющую. Проблемы здесь нет.

«Возможности Татарского театра оперы и балета позволяют реализовывать самые разные концепции без компромиссов»

― Вы ставили «Паяцев» минимум четыре раза. Вберут ли казанские «Паяцы» что-то из предыдущих постановок?

― За свой профессиональный путь я ставил множество версий оперы «Паяцы». И надо сказать, я всегда старался найти новые ракурсы и акценты, волнующие меня в данный момент. Надеюсь, мои усилия оценит публика.

Надо сказать, что мой интерес к Казанскому театру оперы еще и в том, что его возможности позволяют реализовывать самые разные концепции без компромиссов.

Бытует мнение, что небольшое количество исполнителей должно соответствовать небольшому количеству декораций. Но на деле это не так. Здесь большая сцена, которая требует наполнения.

Мы сделали объемные декорации, которые отлично принимают свет. У нас около 40 световых положений на небольшую двухактную оперу ― такое не каждый театр может себе позволить.

Мне хотелось подарить публике умный, красивый спектакль.

― По сюжету сказано, что действие происходит в итальянской деревушке. Но судя по декорациям, на деревушку это мало похоже...

― По сюжету действие происходит в Монтальто, и декорации списаны с обстановки этого места. Именно так выглядят «деревушки» в Италии.

Здесь скорее вопрос к переводу. Нужно понимать, что деревня в Италии ― это не то же самое, что деревня в России. В итальянской деревушке можно встретить церквушку, расписанную Джотто...

― На ваш взгляд, как долго и часто «Паяцы» будут украшать афиши Татарского театра оперы и балета?

― Верю, что этот спектакль будет востребован очень долго. Все потому, что в центре оперы ― человеческие страдания, накаленные до предела. В этих пяти героях и их взаимодействии заключена наша жизнь. Все, что происходит на сцене, применимо к каждому из нас. Кто не сталкивался с деспотизмом, насилием, несправедливостью?.. Это те темы, которые всегда будет будоражить публику.

Пьеса жесткая, рваная, нервная, с кровавым концом. Все как положено. Ну и, конечно же, сама музыка написана гениально и стоит того, чтобы ее хоть раз услышать.

Надо сказать, я не помню ни одного спектакля «Паяцев», который бы прошел без бурных оваций. На поклонах зал всегда аплодирует стоя. Все потому, что история цепляет за живое. Надеюсь, она сможет взбудоражить и казанскую публику.

Фоторепортаж Владимира Васильева: