Яков Геллер: «Сам термин “импортозамещение” звучит унизительно»

«Речь идет про инструмент в помощь импортозамещению»

– Яков Вениаминович, в этом году ситуация в экономике по понятным причинам сильно изменилась – и в России в целом, и в Татарстане. Как это отразилось на работе Агентства? Что-то пришлось менять?

– Хороший вопрос. Основная работа, которую делает Агентство, – это выполнение функции оператора федеральных электронных площадок. Это общероссийская система электронной торговли – пять электронных торгово-закупочных ресурсов. Основная, конечно, это федеральная площадка «Заказ.РФ» для закупок по ФЗ-44. И я не перестаю радоваться тому, что Татарстан – единственный регион, чей ресурс смог выйти на федеральный уровень, и удерживает этот статус уже 14 лет. При этом успешно проходя ежегодную аттестацию. Когда-то таких площадок было три, сейчас – восемь, причем наши друзья и партнеры относятся к таким звучным названиям, как Сбербанк, Совкомбанк, ВТБ, Газпромбанк. Ну и мы. Объемы работы на этих ресурсах не зависят от изменений в экономике. До той поры, пока будет сохраняться необходимость в конкурентных, равнодоступных электронных торговых процедурах, будут жить и развиваться площадки.

– А она будет сохраняться?

– Вы знаете, что бы ни происходило в нашей стране – пожар, тайфун, наводнение, спецоперация, засуха, – одно из первых решений, которое начинают лоббировать в правительстве, это разрешение на закупки из единственного источника. То есть на неконкурентные закупки. Забывают напрочь о том, что там, где есть конкуренция, там есть и развитие, это же азы экономики. Прежде чем стать рыночной, она должна пройти эти шаги – монополии, инфляции, коррупции, и от этого всего спасает только конкуренция. Это азбучные истины. И поэтому до той поры, пока про них не забудут, будут работать и площадки конкурентных закупок. А алгоритмы их работы не зависят от объема операций. Сейчас мы на федеральной площадке проводим 500 торгов в день. Можем проводить в шесть раз больше, хотя максимум до сих пор был до 1 тысячи.

Но кроме площадки для торгов по ФЗ-44 (это для бюджетных организаций) есть площадка по ФЗ-223 (для корпоративных заказчиков), есть площадка по реализации имущества и прав. Есть агрегатор «Биржевая площадка». Все эти торговые ресурсы работают в дежурном режиме, там все движется по накатанной, все давно отточено, люди работают, каждый знает свой маневр. Идет, конечно, определенная модернизация, потому что примерно раз в месяц правительство меняет условия, особенно сейчас, и тогда приходится что-то докручивать в софте. Но это все равно такая дежурная работа.

Отвечая же на ваш вопрос – что изменилось? 24 февраля началась новая жизнь, и уже 14 марта мы по предложению вице-премьера – министра экономики Татарстана Мидхата Рафкатовича Шагиахметова, сделали тот ресурс, который сейчас занимается импортозамещением. И очень этим гордимся. У нас ушло буквально 15-20 дней, чтобы запустить все на чистовик. И с тех пор этот ресурс очень востребован и внутри республики, а еще больше – за ее пределами.

– Эта тема и правда сейчас на острие. Но, по сути, что именно вы сделали?

– Речь идет про инструмент в помощь импортозамещению. Вокруг этого ресурса сейчас строится и работа созданного еще в 2019 году Республиканского маркетингового центра (РМЦ). По канонам науки управления на двери каждого кабинета, на столе каждого сотрудника должна стоять табличка, на которой должно быть написано, что является конечной целью его работы. Вот как фамилию иногда вставляют в паз, так и на этой табличке вышестоящий начальник двумя-тремя словами должен изложить эту задачу. У нас в Агентстве сейчас на дверях только одна табличка – РМЦ. То есть от рутины привычных нам электронных торговых площадок мы перешли к экзотическим проектам вроде помощи в импортозамещении, и РМЦ стал одним из инструментов управления производственными и торговыми ресурсами в этом направлении. Так вот, в каталоге предложений для импортозамещения сегодня более 140 тыс. позиций. В каталоге продукции местных поставщиков – чуть меньше.

«Экономика Татарстана получает вторичный оборот капитала»

– А можете так же, как вы написали бы на такой вот условной табличке, объяснить, каков механизм работы РМЦ?

– Все достаточно просто. Альфред Маршалл в свое время сказал, что любого попугая можно научить быть экономистом. Надо только, чтобы попугай умел произносить слова «спрос» и «предложение». Так вот, задача РМЦ – дать возможность получить выручку, а следовательно, заработать как можно большему числу людей. В прошлом году у нас в ресурсах РМЦ 4,5 тысячи представителей малого бизнеса Татарстана получили выручку в 125 миллиардов рублей. За 10 месяцев этого года резидентов пришло меньше – всего 3,5 тысячи, но их суммарная выручка уже превысила 154 миллиарда. И я буду очень доволен, если по итогам года мы выйдем на уровень в 180 миллиардов.

А что это значит? Даже если люди работают с маржой в 5%, то они уже получили прибыль в семь с лишним миллиардов рублей! А эти деньги они понесут в наши парикмахерские, рестораны, фитнес-клубы. То есть экономика Татарстана получает вторичный оборот капитала.

Когда был создан РМЦ, причем по поручению лично Президента Татарстана Рустама Нургалиевича Минниханова, что само по себе уникально, условная надпись на табличке на моей двери про основную цель работы гласила: «Поддержка малого бизнеса». Она не снята и сейчас. А что значит помогать бизнесу? У государства есть, на удивление, всего две корзинки возможностей. В одну корзинку сложено всё, что называется «предоставлять льготы и преференции» (по аренде, по налогам, по техподключению и тому подобное), а в другую – «обеспечить доступ к закупкам и продажам». С первой корзинкой работает Министерство экономики, Департамент по развитию предпринимательства, множество институтов – от банков до корпораций развития. А вот работать со второй – это особая наука.

РМЦ сейчас – это шесть блоков, или аппаратно-программных комплексов, в центре стоит тот ресурс, который мы называем информирование и обучение. Дважды в неделю мы проводим вебинары с неограниченным количеством участников. По вторникам – вебинар «Как зарабатывать в РМЦ», по четвергам – «Как пользоваться ресурсами импортозамещения». Мы учим всех желающих, кто способен подключиться, всего 12 тысяч слушателей в этом году прошли уже через этот наш университет. Но только 3,5 тысячи из них, как я сказал раньше, пришли на площадки зарабатывать. Примерно четверть – это уже неплохо. Бизнес – он ведь не для всех, это дело не для каждого. Некоторые пробуют, у них не получается, они уходят. Но мы учим всех, как нужно работать на электронных площадках, чтобы получить доход. Второй ресурс тоже очень важный, мы его называем «инвестиционные ниши».

«Оказалось, что веники исполкомы раньше покупали в Воронеже»

– Про это можно подробнее? Список, который висит на сайте РМЦ, достаточно обширный, но позиции в нем порой выглядят весьма удивительно. Как вы эти ниши находите?

– Тут тоже все очень просто. Мы знаем то, что покупают заказчики в республике, и знаем, что предлагают наши поставщики – малый бизнес, да и средний, и крупный тоже. Откуда мы это знаем? Мы стремимся, чтобы максимальное количество заказчиков производили закупки через площадки, оператором которых является Агентство. С бюджетниками тут проще всего: по ФЗ-44 – это регулируемые заказчики. Корпоративные заказчики тоже частично регулируются, например, Госкомитетом по тарифам, или ФЗ-223, и мы их также заводим, предлагаем закупать все на наших площадках, убеждаем, что так они смогут сэкономить. А мы за счет этого собираем информацию.

Так вот, эта разница между тем, что мы покупаем, и тем, что мы предлагаем, и есть инвестиционная ниша. Сейчас в перечне более 400 позиций. И среди них действительно можно найти и теннисные мячики, и электродвигатели. Что мы в итоге видим? Допустим, наши заказчики в Татарстане покупают мастику аэродромную, но в республике нет не только производителей этого продукта, но даже дилеров своих нет, спекулянтов по-русски, которые смогли бы его поставить. Или вдруг оказывается, что веники для дворников исполкомы раньше покупали в Воронеже. А этикетки «Татспиртпром» возил из Челябинска. Такие вот перекосы и помогает исправить РМЦ с помощью выявления инвестиционных ниш.

Так, в Нижнекамске есть малое предприятие, которое раньше делало визитки и открытки поздравительные, а сейчас вот стало главным поставщиком этикеток для «Татспиртпрома». То есть за счет РМЦ потенциальный поставщик получил доступ к заказчику, заказчик сэкономил на поставках извне, а мы помогли закрыть нишу и оставить деньги в Татарстане.

– Но ведь таких продуктовых позиций на самом деле не сотни, а тысячи, если не миллионы. Как вы собираетесь совместить несовместимое?

– Как я уже сказал, РМЦ – это шесть ресурсов. Обучающий и закупочный модули, каталоги сделок и предложений, инвестиционные ниши, но есть и еще один ресурс, очень специфичный, – идентификатор. Мы делаем так, чтобы предприниматели, которые хотят обеспечить реализацию своего продукта через наши площадки, смогли превратить его в тикер. Этот термин мы взяли с фондового рынка. Любая акция «Газпрома» – это тикер. Для нас же тикер – это когда продукция глубоко идентифицирована. В России, для понимания, действует очень много систем кодировок, в них даже легко запутаться. Кроме основного ОКПД-2, например, есть КСР – каталог стройресурсов, или КТРУ – каталог товаров работ и услуг для бюджетников.

Допустим, в этом каталоге есть позиция «соки плодово-ягодные». Но заказчику, например, нужен конкретно сок яблочный и в определенной упаковке. С определенными характеристиками. Вот мы идентифицируем: яблочный сок с сахаристостью 12%, разлитый в термопакет 0,33 л, – это один код. А яблочный сок сахаристостью 14% в трехлитровой банке – другой код. То есть мы провели очень большую работу вот по такой кодификации.

Кроме того, мы открыли шлюз с Росаккредитацией. И теперь любой товар, перед тем как попасть на наши площадки, автоматически получает (или не получает, такое тоже бывает) подтверждение наличия сертификата производителя. Если получает, то вот эта сумма из идентификатора, углубленного кода плюс подтверждения сертификации вместе и образуют тикер. И как акции «Газпрома», тоже в виде тикеров, мы смело покупаем, так и здесь – заказчик смело покупает абсолютно четко идентифицированный и валидный сок. Такой продукции у нас уже примерно 40 тысяч наименований.

– А остальные 100 тысяч – это какие товары?

– Мы просим поставщиков получать сертификаты или декларации соответствия в Росаккредитации и кодировать свои товары, то есть углубленно описывать их характеристики, чтобы они либо подошли под один из уже существующих удлиненных кодов, либо чтобы мы смогли присвоить им новый код. В Агентстве создан отдел кодирования, и его сотрудники отвечают за то, чтобы у одного товара не было двух кодов. Замечательная система получилась, которая действительно содействует малому бизнесу.

«Гагарин летал в космос без импортных деталей»

– У нас в стране про импортозамещение говорят уже много лет, что-то даже делалось в этом направлении. Но никогда еще проблема не вставала в полный рост, как сейчас. Многие товары стали или недоступны, или труднодоступны, те, к которым мы привыкли, и те, в которых нуждаются и предприятия, и бюджетники. На сегодняшний день это рынок продавца или покупателя?

– Еще восемь лет назад, когда Крым стал нашим и западные страны ввели против России первые санкции, я в одном из интервью сказал, что была бы моя воля, я бы Бараку Хусейновичу Обаме присвоил Ленинскую премию. Потому что то, что он тогда сделал, сможет наконец-то побудить наших промышленников начать делать то, что делают все страны. Но за восемь лет не произошло практически ничего. Может быть, в IT-сфере только сдвиги случились, и то – сервера, платы, чипы мы все равно не делаем. Но программное обеспечение хотя бы можем.

То, что сейчас происходит, я думаю, никому не приносит радости. Выходит, если мы раньше были в кабале у Запада, то сейчас попадаем в кабалу к Востоку. От того, что Китай, Индия или Северная Корея нам чего-то продают и через Казахстан налаживается параллельный импорт, в целом картина же не меняется. Я все-таки жил при советской власти дольше вас. И знаю, что Гагарин летал в космос без импортных деталей. Да, у нас не было джинсов. Да, при слове «импортная жвачка» мы все делали стойку. Но первые КАМАЗы в 1976 году были сделаны без всякого иностранного участия.

Я знаю, что есть в экономике принцип, который называется «купить всегда дешевле, чем сделать самому». Он распространяется и на домохозяйства, и на бизнес. Но если мы собрались стать независимыми от всего мира, нам нужно менять подходы. И та трансформация, которую сейчас нам предстоит пройти, – это не про импортозамещение. Мне довелось выступать на конференции «Единой России», где я тогда сказал лично Дмитрию Анатольевичу Медведеву, что сам термин «импортозамещение» звучит унизительно. У нас же все есть – оборудование, головы, руки, мы огромное суверенное государство, поэтому большую часть вещей мы должны делать сами.

Да, iPhone мы не сможем сделать, отстали. Но мы точно сможем делать много чего еще, кроме бревен, газа и нефти. И мы должны делать это так, чтобы у нас это покупали! Должно быть не импортозамещение, а экспортоориентированность. Нужно делать так, чтобы наши товары шли на экспорт. А не импортозамещением заниматься. Тогда Медведев со мной согласился и предложил термин «технологический суверенитет». Я горжусь, что это было с моей подачи.

– Так все же к вопросу?

– Я не могу критиковать, не имею права. Но вот не понимать, не понимаю. Ну не понимаю, почему в стране нет сильной легкой промышленности. Ладно, хорошо, станки делать мы разучились, хотя когда-то умели, но платья и пиджаки шить или обувь делать – это что, очень сложно? Вот построили на месте обувной фабрики «Спартак» сейчас в Казани новенький IT-парк – сказка, я был внутри, все замечательно. Но где обувь? Вот ПО (программное обеспечение, – прим. Т-и) наше покупают уже сейчас, но если у нас выросла такая армия айтишников, то где же армия швей-мотористок?

С этой позиции мы делали и ресурс инвестиционных ниш. Там есть опция «продать мячики», а есть и ниша – произвести. Например, из Китая привозим машинку, которая уплотняет асфальт. Ну что это такое? Это же простая штука – электродвигатель, виброплита и эксцентрик. Почему это надо завозить из Китая? Я, конечно, горячусь, но я прожил жизнь и осознаю, что если такое абсолютное безразличие будет продолжаться… Вот открыли сейчас параллельный импорт. Но зачем? Где свои производства? Где технологии, где тяжелое машиностроение, где легкая промышленность? Надо это окно закрыть пока. Не может быть развития на одном покупном. Это может Кувейт себе позволить: продать нефть – и купить хирургов. Но там другая структура экономики. Им можно, пусть они живут счастливо. Но нам так нельзя. Да, что-то можно привезти в клетчатых сумках, как в 1992-м году, а для чего-то надо открыть производство. Задача РМЦ – добавленная стоимость должна оставаться в республике, максимальное замещение завозимой продукции нужно организовать внутри Татарстана.

– В структуре закупок какие сейчас крупнейшие группы товаров?

– На первом месте, конечно, стройка, вместе с дорожным строительством. Помимо этого – медицина. Все остальные группы далее идут достаточно равномерно.

«Соленые огурцы для детских садов завозили из Башкирии»

– Если говорить о том списке из 409 инвестиционных ниш, какие наиболее сложно заместить? Куда предпринимателям-то надо податься сейчас?

– Там есть очень простые вещи. Например, гвозди: это же просто проволока, гвоздильный станок и три человека. Или перчатки – один оверлочный автомат, пара сотрудников, и весь КАМАЗ обеспечен. А что такое арматурная сетка? Такие вещи очень легко замещаются. Я никогда не думал, что полипропиленовые черные мешки для мусора заказчики из Татарстана закупали на Урале. Но теперь в Сабах открылось производство. Пластиковые контейнеры завозили из Ростовской области – теперь открылось производство в Татарстане. Много чего удалось так заместить, мы собираем все удачные примеры.

И тогда происходит синергетический эффект – Минэкономики даст льготный кредит, Минзем подыщет помещение бесплатно со льготной арендой на пару лет, Минпром поможет с техприсоединением. То есть РМЦ дает направление, а дальше складываются усилия всевозможных ведомств. Предпринимателю остается только сказать – я буду делать арматурную сетку, и на него обрушится вал предложений и с помещением, и с сырьем, и с льготами. А может, ему даже и не надо ничего говорить, он сам увидит эту нишу – у него есть гараж, поставит станок и начнет делать. Понимаете, бизнес не надо регулировать, ему нужно открыть окно. То есть обеспечить доступ к закупкам и продажам.

А доступ тоже делится на две корзинки: с одной стороны, тотальное информирование, с другой – электронные торги: анонимные, конкурентные, а не в так называемой устойчивой паре. Это знаете, что такое? Я часто для собственников читаю лекцию под названием «Смещение точки образования прибыли». Хозяин любой фирмы хочет, чтобы прибыль оставалась у него, но его завхоз зачастую, если это не его жена, уводит прибыль к себе. То есть устойчивая пара – это когда завхоз знает, у кого он купит, а продавец знает, какому завхозу он продаст. Там нет экономики, никто не залезет туда. РМЦ занимается тем, чтобы разрывать устойчивые пары.

– Примеры успехов на этом пути есть?

– Соленые огурцы для детских садов. В цикличное меню входят эти огурцы, в какой-то салат. Так вот, ранее эту продукцию завозили из Башкирии. РМЦ выявил эту нишу, довел информацию до Минсельхоза Татарстана, в итоге сейчас огурцы делают татарстанские фермеры. И это вышло дешевле!

– А наши хозяйства победили в честной конкуренции?

– Конечно! Никакого административного ресурса задействовано не было. Потому что мы торгуем с доставкой в кабинет директора. А второй участник закупки экономит бюджетные деньги. У нас сейчас 50, что ли, поставщиков, 30 наверняка, соленых огурцов со всей республики, потому что фермеры спросили – а что, так можно было? Типичная фраза. Они не были информированы.

– Огурцы, согласитесь, не так сложно заместить. А есть ведь и сложные вещи, например медицинское оборудование, которое в последние годы закупалось за рубежом. Оно очень сложное, требует обслуживания, запчастей и так далее. Как с таким дело обстоит?

– Вернусь назад и снова скажу – я не понимаю. На излете своего трудового стажа я правда не понимаю, почему компьютерный томограф может сделать Китай, а мы не можем? Чего нам не хватает? Ученых? Вот у нас в Татарстане есть КНИТУ (Казанский национальный исследовательский технологический университет), который раньше назывался КХТИ (Казанский химико-технологический институт), а мастики аэродромной при этом – нет. Ну как такое может быть? Задачу не поставили? Ректор не пришел, не спросил, не узнал, что нужно? Так просто не должно быть. Вы говорите, огурцы – это простой продукт. Для фермера – да, но ведь и для КНИТУ мастика должна быть простой, а для КАИ (Казанский авиационный институт, сейчас – Казанский национальный исследовательский технический университет) таким же простым – компьютерный томограф.

Что касается сервиса… То, что один человек сотворил, второй всегда сможет заменить. Научатся все поддерживать, у нас же русские умельцы. Ну, будем ездить на «Мерседесе» без АБС. Придумаем. Самая адаптированная нация – это бывший советский народ. Мы адаптируемся ко всему. Вспомните, как жили в 1990-е. И ничего страшного. Или как говорили в Ленинграде: пережили блокаду – переживем и изобилие. Они нас не задушат, зря стараются. Конечно, будем жить хуже... Ну вернемся в 1984-й год. Замечательно тогда жили. Мне было 34 года. Девушки любили, а теперь их нет.

«Следующая задача – создание Ситуационного центра»

– Если говорить про РМЦ, вы упомянули, что основная масса резидентов – это малый бизнес. А крупный на ваши площадки приходит?

– Понимаете, какая штука, спрос рождает предложение, как говорит классик. Когда объявляют закупку КАМАЗа, туда приходит его торговый дом и продает грузовики. Просто так регистрировать тикер они не будут, оно им не нужно. Крупный бизнес сам себе все найдет. Но у нас двери открыты. И «ПОЗИС» у нас торгуется, и менделеевский «Азот». Мы ведь имеем дело с закупками регулируемых заказчиков. Но и ФЗ-44, и ФЗ-233 устроены, образно, так: заказчики не покупают сверло, они покупают отверстие. А тот, кто выиграет торги на изготовление этого отверстия, вот он уже будет покупать сверло, станок, эмульсию для смазки, освещение, генератор.

Сейчас на базе, в числе прочего и РМЦ, полным ходом идет работа по созданию Ситуационного центра. Во главе этого движения стоят Рифкат Нургалиевич Минниханов и Алевтина Николаевна Кудрявцева. Одна из целей – расширить действие РМЦ до закупок второй руки. Вот, допустим, какая-то организация выигрывает сейчас контракт на строительство в Татарстане школы. А теперь внимание – вопрос: а где она будет покупать кирпич, трубу, цемент, шифер, рубероид, краску? Мы сегодня этого не знаем. Должны знать.

– У РМЦ сейчас открыты площадки в Удмуртии, Дагестане, Свердловской области и не только. Зачем вы выходите в другие регионы России? Что вы им такого предлагаете?

– Я часто на вебинарах спрашиваю: какая основная цель бизнеса? 99% слушателей дают один ответ: заработать деньги. Ответ неправильный, потому что основная цель бизнеса – увеличивать количество потребителей своей продукции. Заработать деньги, получить прибыль, обрести популярность – это все уже вторично, это производная. Главная задача РМЦ – это вторичный оборот капитала на территории региона. А в этом очень заинтересован любой губернатор – чтобы деньги крутились внутри и не уходили «за границу». Деньги должны оставаться в семье. При помощи определения инвестиционных ниш и привлечения малого бизнеса к восполнению этих ниш сначала на поставках, потом на производстве, деньги можно оставить внутри региона. И любая территория получит баланс ввоза-вывоза, какую-то рабочую – для себя – модель.

Понятно, что все не получится нигде обеспечить своими силами, но приемлемый для территории баланса ввоза и вывоза продукции сформировать можно. И губернатор тогда будет понимать, как содействовать, в какую сторону направлять малый бизнес. Мы все это делаем бесплатно, без привлечения средств региона, открываем пункт помощи. На данный момент РМЦ работает в шести регионах. Кроме Татарстана это Удмуртия, Дагестан, Свердловская и Астраханская области, сейчас заходим в Мордовию. В планах – Хакасия, Тува, Новосибирск.

– Видимо, другие боятся, что придут татары и все захватят?

– Есть такое устойчивое заблуждение. Я на это имею простой ответ. Как я уже говорил, мы показываем торги с ценой доставки в кабинет директора. Если в условный Кызыл привезут молоко из Казани, причем дешевле, чем из Кызыла, то бюджет окажется в выигрыше, будет потрачено меньше бюджетных денег. А если привезут дешевле из Кызыла в Кызыл, то выиграет местный бизнес.

Есть губернаторы, и их очень много, которые оглядываются на Татарстан. Они думают так – раз что-то успешно работает в Татарстане, оно будет работать и у нас. А есть губернаторы, их намного меньше, но они есть, которые говорят: мы не хотим быть глупее татар, мы хотим изобрести свое колесо. Смотрят, как все организовано у нас, вкладывают деньги, обычно это 15-20 миллионов рублей, создают похожий софт. Мне не жалко, пусть дублируют. Хотя, напомню, купить всегда дешевле, чем сделать самому. А мы-то еще и бесплатно все отдаем.

Вы знаете, человек разговаривает всего на двух языках. Один язык называется «это нельзя потому, что...». И на этом языке очень трудно общаться. Я люблю разговаривать на языке «чтобы это получилось, нужно вот что...». Ставишь две точки и перечисляешь, что нужно, чтобы получилось. Чиновники в большинстве своем обычно говорят на первом языке. И их не переубедить, потому что им это не нужно. Но мы стараемся.

– В завершение вопрос. Какие основные вызовы для Агентства и для РМЦ вы видите в 2023 году?

– Одним словом не ответить. Вызов для Агентства простой: надо будет пройти очередную аттестацию – это система информационной безопасности, система хранения данных, это сложно. Это требует больших инвестиций. И никто не будет нам подыгрывать. Это когда-то давно мы были первопроходцами, все тогда оглядывались на Татарстан, а сейчас, когда работают площадки «Газпрома», «Роснефти», Сбербанка, ВТБ и других, никто уже на нас не смотрит. Мы работаем в конкурентной среде. Без Рустама Нургалиевича вообще бы ничего не получилось, его помощь бесценна, но надо пройти аттестацию.

Для России. Я очень уважаю Эльвиру Сахипзадовну Набиуллину и Антона Германовича Силуанова, лично знаком с обоими. Набиуллина в апреле-мае действительно спасла страну своими решениями. Я потом подумал, какие это были грамотные решения, насколько же она все правильно тогда сделала. Работа Минфина в этом году тоже вызывает восхищение. Тем не менее я все-таки ожидаю большой инфляции, потому что параллельный импорт – за него придется платить дороже. А если бюджету надо будет больше платить – придется печатать. Тем более что томографы надо обслуживать, запчасти надо ввозить. А раз будет рост инфляции, то заказчики столкнутся с большой волатильностью в определении начальной цены контрактов. А это повлечет за собой ревизии, проверки и обвинения в злоупотреблениях. Значит, есть опасность, что у заказчиков начнут «вымываться» ответственные за закупки.

Почему я остаюсь противником ФЗ-44? Его пытались сделать копией с Федеральной контрактной системы США. Но там контрактный офицер – это человек, имеющий сертификат от правительства, а у нас это – бухгалтер детского садика. Она козу подоила, взяла ЭЦП (электронную цифровую подпись) и пошла заказ размещать. Ну что это такое? Такие люди сейчас точно начнут увольняться, и в итоге может наступить коллапс. У нас есть тенденция сосредотачивать закупки – вот есть комитет по госзакупкам, он забрал под себя закупки компьютеров, машин, бумаги. Это очень хорошо. Но остался в каждом садике контрактный управляющий. Надо этот функционал также сосредотачивать в одном месте. В Татарстане такое уже пытались делать – например, главврачи ремонты не заказывают, это делает ГИСУ. Теперь надо сосредотачивать компетенции в рамках уполномоченных органов во всей стране. Я связываю эти вещи: инфляция, неправильное определение начальных цен, прессинг контрольных ведомств, увольнение контрактных управляющих, коллапс.

Третье. Если спецоперация не закончится в ближайшее время, то мы можем дойти до перевода всей промышленности на военные рельсы. А любой кризис в нашей стране, возвращаемся в начало разговора, приводит к закупкам от единственного поставщика. В каждом деле есть абсолютно очевидный, легко достигаемый, но не правильный путь. Вот это – именно тот путь. Это в закупках домохозяйств нет конкуренции. Моя жена покупает «Краковскую» колбасу Йошкар-Олинского комбината, и сколько бы я ей ни говорил, что елабужская тоже хорошая – ни за что. Спорить с женой – пустое. Магазин ближе к дому, продавщица знакомая, да много чего еще. Но на регулируемых закупках должна сохраняться конкуренция. Это двигатель экономики. А если начнут расширять закупки у единственного поставщика под любой маркой – секретности, срочности…

Я на своих лекциях спрашиваю у зала, помнят ли они закон Архимеда. Обычно поднимается всего две-три руки. Если ты знаешь этот закон, то для тебя великая русская частушка про то, как по реке плывет топор, останется просто частушкой. Ты знаешь, что топор никогда и никуда не поплывет, и ты не будешь пробовать, чтобы он поплыл. Экономика – это тоже свод законов. И если ты нарушаешь какой-то закон экономики, топор, то есть экономика, тонет. И закупки у единого поставщика – это тот же топор. Так вот, если тут сохранится конкуренция, то будет окошко возможностей.

И еще. Любой кризис вызывает, и это тоже закон, высвобождение. Высвобождаются рабочие руки, и люди выстраиваются к окошкам, где дают пособия по безработице. Нужно обеспечить свободный доступ к торгам всех желающих. Размазать выручку на максимальное количество продавцов, чтобы люди не стояли с протянутой рукой.

Читайте также: «Мячики, икра и станки: какие ниши нашел Геллер для инвесторов в Татарстане?».