«Я приехал, не зная русского»: пианист из Китая о жизни в России и казанских эчпочмаках

«За пять лет Казанская консерватория стала моим домом», – с улыбкой говорит пианист Ван Юйцань.

И кажется, он всегда такой: улыбчивый, застенчивый и на любой непонятный ему вопрос привыкший отвечать «да». О себе рассказывать не любит, хотя с теплотой говорит о Китае, музыке и любимой девушке.

«Мы с ней познакомились здесь, в России. Я приехал, не зная ни единого слова по-русски. И таких, как я, в консерватории много. Она стала моим проводником в ваш мир, помогла мне найти здесь квартиру, обустроиться. Так и началась наша дружба», – рассказывает он.

Сейчас Ван Юйцань и Ван Цзясинь живут вместе и планируют переехать обратно в Китай. «Я бы и здесь остался, если бы она этого захотела. Но она очень хочет домой, а я уже не представляю своей жизни без нее», – краснея, говорит Ван.

Правда, скучать по России он планирует года через три – когда окончит аспирантуру в Казанской консерватории.

«В Китае почти все дети учатся игре на фортепиано, у нас это считается престижным»

Получается довольно романтично – он приехал в Россию ради музыки, но планирует уехать ради любви. Хотя рука об руку с музыкой он идет сколько себя помнит: отец Вана – композитор, потому будущий пианист с рождения был окружен музыкой. Полноценно же заниматься на фортепиано он начал с трех лет.

«В Китае почти все дети учатся игре на фортепиано, у нас это считается престижным. Наверное, потому что это хорошо тренирует мозг. Заходишь в любую квартиру, а из-за стен слышно, как кто-то занимается», – смеется Юйцань.

Хотя сам он в музыкальную школу не ходил. С ним занимался репетитор, пианист Кон Тэн, сыгравший ключевую роль в его выборе профессии. В Китае в перерывах между занятиями на фортепиано Ван глубоко изучал английский, китайский и физику. Но решительно отказался от всего ради музыки.

«Кон Тэн сам учился здесь у Сергея Работкина. Сказал, что здесь отличная фортепианная школа и мне точно нужно сюда. Хотя попросил к Работкину не поступать. Теперь я понимаю почему – он невероятно строгий учитель. Я бы не выдержал, сломался», – уверен Юйцань.

«Я сильно переживал ее смерть»

В России первым его дарование заметила Эльфия Бурнашева – тогда заведующая кафедрой специального фортепиано Казанской консерватории. «Кон Тэн привез нас, своих учеников, в Россию. Мы были в Санкт-Петербургской и Казанской консерваториях, прослушивались у разных педагогов. И тогда Эльфия Вафовна сказала мне: “Приезжай поступать”. И я приехал. Она взяла меня в свой класс», – рассказывает Юйцань.

Когда речь зашла о Эльфии Вафовне, голос Вана чуть дрогнул. В прошлом году она ушла из жизни, и нашего героя перевели в класс Евгения Михайлова.

«Я сильно переживал ее смерть. Это тот человек, с которым ты можешь встретиться впервые, а ощущение будет, словно вы много лет знакомы. У нее свой подход к занятиям. Она могла позвонить в 6 утра и сказать, что через два часа у тебя урок. Или устроить внезапный зачет, хотя произведение ты начал разбирать только две недели назад. Это закаляет».

Для Ван Юйцаня, привыкшего к дисциплине и точному распределению времени, на первых порах были непривычны и занятия с Эльфией Вафовной. Они могли растянуться на целый день.

«Она могла послушать, уйти в другой кабинет на 15 минут, затем вернуться, позаниматься еще 15 минут… И так могло продолжаться долго. Первые несколько лет здесь, в Казани, мой день в консерватории мог начаться в 8 утра и закончиться ближе к ночи – еще ведь самому позаниматься надо успеть, на другие уроки сходить… Сейчас, конечно, чаще провожу время дома, с Цзясинь», – признался Ван.

«Татарская музыка очень похожа на китайскую»

Талант Вана за годы в России стал заметным – настолько, что его пригласили выступить на концерте в честь инаугурации Президента Татарстана. Играл он Концерт для фортепиано с оркестром Рустема Яхина.

«Татарская музыка очень похожа на китайскую, поэтому мне легко дался этот концерт. Видимо, сыграл я хорошо, потому что позже меня пригласили выступить с Госоркестром РТ. Для меня это было большой честью», – вспоминает музыкант.

На вопрос, почему бы не инициировать концерты китайской музыки в консерватории, Ван пожал плечами: «Я предлагал. Мне сказали, что это не будет интересно».

Зато в Китае татарскую музыку оценили. Несколько лет назад он привез на родину татарскую музыку: сыграл номер из балета Яхина «Шурале». «Кажется, всем понравилось. Приеду – сыграю что-нибудь еще», – сказал он.

Яростно пропагандировать татарскую музыку на родине Ван не собирается. Скорее, думает обучать детей в школе. «И это, наверное, еще одна причина нашего решения о переезде. В Китае зарплаты педагогов кардинально отличаются. Педагогов музыки там очень ценят, тем более если ты учился в России или Америке», – признается он.

Он попытался припомнить своих коллег-соотечественников, которые после учебы остались в России… и не смог.

«Рукопожатия для меня – настоящий стресс»

Выбор в пользу переезда обратно в Китай родители воспринимают спокойно. Точно так же, как тогда, когда он принял решение поступать в Казанскую консерваторию. «Они совершенно незнакомы с русской культурой, были здесь только однажды, когда путешествовали по миру, и решили навестить меня. Теперь, наверное, думают, что эчпочмаки – это русское национальное блюдо, – смеется. – В Китай не торопят возвращаться, говорят “учись, сын”. А что я? Я учусь. Только знаю, что скучают по мне очень».

Ковидные ограничения в Китае до сих пор не сняты – люди так и ходят в масках, а о выездах из страны никто даже не задумывается. «Уехать уедешь, а вот вернуться будет непросто. Потому я и видел своих родителей в последний раз три года назад», – говорит пианист.

Что же касается особенностей местного менталитета, за пять лет Юйцань так и не смог привыкнуть к некоторым вещам. «Рукопожатия для меня – настоящий стресс. Протягиваю руку только в самом крайнем случае. А еще меня удивляют очереди. Точнее, поведение людей в них. Никто не соблюдает дистанцию, и кто-нибудь так и хочет пройти быстрее остальных», – возмущается музыкант.

Что же касается блюд, Ван Юйцань стал истинным татарином – балует себя эчпочмаками, элешами и супом-лапшой. «Я вообще в еде непривередлив. Мне даже здешний плов нравится, хотя рис здесь не такой, как у нас, непривычный», – говорит он.