«Всю бы свою жизнь повторил заново»: 98-летний фронтовик о войне и Дне Победы в Казани

Генрих – для родных Гена

Генрих Данилович – человек, поражающий оптимизмом и бодростью. На пороге своего столетия он иногда забывает, что пользуется тростью, – ходит без нее. Встретил нас он радостной улыбкой и предложением выпить чаю.

Пожилой мужчина живет один, по дому ему помогает соцработница, которая появляется раз в два дня. А так все сам: и постирать, и прибраться, – с гордостью делится он.

Жизнь у Генриха Даниловича не из простых, тем не менее на характере его это нисколько не сказалось – радуется каждому дню.

«Если кто придет, я два-три дня с хорошим настроением потом хожу. Завтра ребятишки опять придут. Это дети, кто растет без отцов и матерей у нас здесь, в Зеленодольске. Они ко мне приходили в начале месяца – втроем, с ними воспитательница. Они все хорошие. Вот у меня танк маленький стоит – это они мне сделали. Мы пошли с ними чайку попили, они за мной ходят, а когда прощаться стали, они все на мне повисли», – заливаясь смехом, рассказывает Генрих Гаврилов.

Редкое имя ему дал дядя – человек, выросший в деревне, но, вопреки расхожему мнению, начитанный и образованный. Правда, близкие называли его по-другому, адаптировали редкое имя к более привычному для уха.

«Меня и мама, и жена Геной называли. Потому что Генрих – это и приласкать нельзя, и обругать нельзя», – смеется он.

Родился наш герой в Алькеевском районе, в деревне Садиково, 1 января 1925 года. До него у родителей было еще четверо мальчиков, но времена те уж больно были голодными, и дети умирали. Только один из этих мальчишек дожил до возраста, когда научился говорить.

«Отмечали выпускной, прибежал милиционер, сообщил, что началась война»

Родители были партийными работниками, поэтому переезжать приходилось часто – маленький Генрих сменил много школ.

«Девять классов я окончил в Билярске. У меня даже фотокарточка где-то сохранилась. А когда отмечали выпускной, прибежал милиционер и сообщил – началась война. Жизнь у нас тогда сразу же поменялась в одночасье», – вспоминает Генрих Данилович.

Детям пришлось работать, о продолжении учебы уже мало кто задумывался.

«В 9 классе нас, мальчишек, всех обучили на трактористов. Как только началась война, трактористов забрали и нас вместо них в поле отправили. А в 42-м я уже сам учил девчонок. И вот случай один был смешной. Ну мальчишка есть мальчишка. У меня полный карман семечек, я сел на крыло, тогда колеса тракторные были Харьковского и Сталинградского тракторных заводов. Вот сижу, и пришла девушка – худенькая, красивенькая. Я спрашиваю: “Как ты будешь все делать?” Она мне все рассказала, я ее пустил за трактор, она как резко на педаль нажмет! Трактор дернулся, и я как полетел. Ну хорошо сугробы были, мне ничего не было, а она сразу остановила, мотор заглушила, говорит: “Я забыла, что надо потихоньку на педаль нажимать”», – смеется ветеран.

Отца расстреляли за измену Родине, отчима убили на войне

Генрих Данилович очень хорошо помнит свое детство: как развелись родители, как отец уехал в Москву и там его расстреляли за измену Родине. Мать Генриха снова вышла замуж, отчима забрали на войну.

«Помню, как у нас в деревне вечером выйдешь – где-нибудь женщина воет. Значит, получили похоронку», – вспоминает Генрих Данилович.

После известия о смерти отчима пришла повестка самому Генриху Гаврилову.

«1 января 1943 года мне исполнилось 18 лет, и мне сразу же пришла повестка. Отчима убили, и, получается, я пошел вместо него. Мы с ребятами чувствовали, что раз пришла наша очередь защищать нашу страну, значит, мы должны ее защищать. И в школе мы могли в институт подать документы, но мы договорились – пусть девчонки идут учатся, а мы пойдем на войну», – делится ветеран.

Сначала юношу отправили учиться в полковую школу, в запасной полк. После ее окончания должны были присвоить звание сержанта, но вызвали в штаб и отправили в Арзамасское училище. Там он проучился еще пять месяцев.

Красное небо над Харьковом

«После Курской дуги начали наступление на Украине. И вот нас, целый батальон, сняли из училища и на Украину под Харьков привезли. Так я участвовал во взятии Харькова в 43-м году. Мне было тогда 18 лет», – рассказывает фронтовик.

Как объяснил Генрих Данилович, молодежь тогда пожалели и в самой жестокой битве участвовать не дали. Его полк остановился в 25 километрах от города. Вспоминает, что все они тогда наблюдали, как небо окрасилось в красный цвет.

«Его с вечера начали брать. Было видно над Харьковом прям вот такой огненный конус, со всех сторон наши прожектора и этот конус прям красный весь. Пули, снаряды взрываются, самолеты сбитые падают. Ну а дня через три уже и мы в бой пошли. И меня тогда в первый раз ранило», – вспоминает Генрих Данилович.

Вспомнил, как с товарищем полз к немецким окопам.

«Его насмерть, а меня через полчаса ранили. Я пробыл в госпитале для легкораненых, километрах в шестидесяти от Харькова. А потом нас сформировали всех и послали догонять фронт. Пешком. Я всю Украину прошел пешком. Железная дорога только до станции Валуйки была, дальше шли немецкие пути, и наши поезда там ходить не могли. И вот мы наступающие войска пешочком догоняли. Они на танках, на машинах едут, а мы 30-40 километров в день, больше человек не может пройти. И догнали только в Днепропетровской области, на пароме нас перевезли через Днепр в Верхнепетровск», – рассказывает Генрих Данилович.

Двадцать дней боец продержался на передовой, и 20 ноября его снова ранило, на этот раз тяжело. Его отправили в госпиталь в Западный Казахстан, где он пробыл почти пять месяцев.

«На носилках везде носили, вниз лицом. Меня что первый раз, что второй ранило в ягодицу. Сослуживцы еще смеялись. Но второй раз уже серьезнее. Лечили и никак не могли понять, почему у меня температура. Потом приехал профессор, посмотрел: “А ну-ка, поверните мне его”. Велел сделать мне разрез в области паха, а у меня там гной, в живот весь затекал. И после этого я уже через месяц стал ходить. Но эта рана открывалась у меня уже и на гражданке, когда я приехал домой, и женился уже когда. Месяц, два, три – и опять открывается. Ну сейчас уже давно не беспокоит», – делится ветеран.

После госпиталя Генрих Данилович еще долго ходил на костылях. Ему дали полгода, чтобы встать на ноги, и отправили домой.

«Работать было некому, и меня поставили председателем сельсовета Алькеевского района чувашской деревни Борискин. Три колхоза было у меня в управлении. Потом меня хотели вернуть на войну, но меня никто не брал, рана не заживала долго очень. А когда зажила, меня хотели в какое-нибудь училище устроить, потому что со средним образованием тогда людей не было. Но куда ни привезут, посмотрят на ранение и не берут. Поехал в Ульяновское танковое училище, очень я понравился комбату одному, но у меня еще и зрение было минус 3,5», – рассказывает Генрих Гаврилов.

«Подъем! Ребята, радость! Война закончилась»

Юношу хотели было отправлять домой, но в последний момент отвезли на пересыльный пункт. А там он вдруг услышал знакомый татарский акцент – оказалось, земляк набирал в казанскую школу санинструкторов.

«Там я проучился месяца три с половиной. И в один из дней к нам в общежитие ночью прибежал начальник училища: “Подъем! Ребята, радость! Война закончилась”. И сразу с нас свалился весь этот груз войны. Почувствовали себя спокойными. Он сказал, что завтра отпустит нас на весь день гулять», – с радостью вспоминает фронтовик.

Вспоминая День Победы 1945-го, Генрих Данилович стал невероятно радостным, в глазах заблестели слезы. Ветеран стал рассказывать об эмоциях, атмосфере, которые в один миг переполнили город. Мрачные люди на улицах Казани вдруг стали невероятно счастливыми.

«А сразу как объявили победу, мы посмотрели в окна: везде стрельба идет, из всех видов оружия. И пушки стреляют, и на Подлужной, видимо, где-то батарея стояла – тоже стреляли. На других улицах тоже стреляют – из автоматов, винтовок. Все, везде, беспрерывно. Таким был салют Победы 45-го», – делится радостью фронтовик.

Утром он пошел гулять по городу – хотелось вместе с казанцами прочувствовать всю силу всеобщей радости.

«Утром я пошел на кольцо, где ходил второй трамвай. Все такие, сразу чувствуется, радостные, с улыбками. А то были ведь серьезными – у всех работа, тяжело, у кого-то военные нагрузки, кто-то в армии, кто-то получил похоронки. А по Свердлова, которая сейчас Петербургская, гляжу, идет машина грузовая, в ней несколько человек на духовых инструментах играют. И женщины в платочках на голове пляшут, и такое сразу веселье. Я поехал к дяде, он у меня на авиационном заводе служил. Мы с ним во дворе водки выпили, и я дальше по родственникам поехал. А на улицах все выпимши, обнимаются, целуются, все радостные, пляшут, поют. Госпиталей ведь много было – из окон раненые машут всем. Все начало налаживаться, но мы все чувствовали, что страну предстоит восстанавливать. Мы все готовились к работе», – рассказывает Генрих Гаврилов.

«Привел ее в дом за руку и простился за руку»

После войны Генрих Данилович три года был председателем сельсовета, затем пошел в Центральное статистическое управление при Совете Министров СССР (ЦСУ СССР), а еще позже пошел учиться в Московский статистический институт.

«С женой познакомился в Алькеевском районе. Я ее все называл “беспартийная большевичка”. Она, если что задумает, своего всегда добивалась», – смеется Генрих Данилович.

Гавриловы прожили вместе 71 год. У них родилась дочь, затем внучка и теперь правнучка, которая в этом году пойдет в школу.

Супруги не стало, когда ей исполнилось 90 лет, – пять лет, как Генрих Петрович овдовел. Но о своей любимой до сих пор вспоминает с особой нежностью.

«День Победы как раз праздновали. Я у нее спросил: “Я схожу?”, а она говорит: “Сходи, Ген”. А 12-го числа она умерла. Я сел около нее, она меня схватила за руку крепко-крепко, потом чувствую, все тише, тише, тише. И все. Привел ее в дом за руку и простился за руку» – рассказал ветеран, и из глаз его полились слезы. Но все равно улыбался и продолжал вспоминать.

«Мы хорошо жили. Знаете, жизнь – она такая интересная. Меня некоторый раз спрашивают: “Ты хотел бы повторить?” Я говорю без всякого сомнения: “Все бы повторил”», – сказал он.