«Когда последний раз хорошо ел? Говорит, три дня назад»: врач из РТ о детях Донбасса

«Решение принимал сложно, но понял, что хочу внести свой вклад в победу»

Работа наша проходила по президентской программе. При участии Национального медицинского исследовательского центра здоровья детей и Минздрава России были сформированы бригады для проведения углубленных профилактических осмотров детского населения на территории Донецкой и Луганской народных республик, Запорожской и Херсонской областей.

С 1 ноября на новых российских территориях работали более 20 медицинских бригад практически со всей России. Поехать поработать в составе татарстанской бригады, как отоларингологу, мне предложило Министерство здравоохранения Татарстана. Потом меня назначили старшим группы. В нашей бригаде было 22 человека – практически все врачебные специалисты. Все уже состоявшиеся врачи. Самому молодому из тех, кто поехал, было 25 лет, а самому старшему – 67 лет. Такая разновозрастная бригада получилась.

Я поехал осознанно, но решение, поехать или нет, мной принималось сложно… Понимал, что там идут боевые действия. Предполагал, что там не простая психологическая обстановка. Послушал советы близких. В основном говорили – зачем тебе это надо, опасно. После некоторых раздумий понял, что мне это действительно надо.

Я для себя решил – победа в СВО складывается из многих составляющих. Из вклада каждого. Российская армия, добровольцы, мобилизованные выполняют поставленные задачи в зоне специальной военной операции, волонтерские организации и врачи – за линией фронта, в тылу.

Перевозятся тонны гуманитарных грузов и грузов военного назначения в зону СВО. Дети пишут бойцам письма на передовую. И я, как врач, хочу чувствовать свою сопричастность и возможность внести свой профессиональный вклад в общую победу. Сначала мы подписали договор с Национальным медицинским исследовательским центром здоровья детей на один месяц с последующим продлением.

«Психологически сложно работать во время взрывов»

Разницу в организации работы поняли практически сразу. В Казани, по сути, мы работаем в тепличных условиях, а там – в полевых. Жили мы в течение двух с половиной месяцев в одном из общежитий Луганска. Оттуда выезжали каждый день на точки обследования. Рабочими были и субботы.

Был четкий план профилактических осмотров, который присылал Минздрав России. Программа должна была закрыться 31 мая, но мы работали еще в Рубежном – на территории, подшефной Татарстану.

Поначалу в бригаде было непросто даже просто ужиться друг с другом. У всех свой характер. Свои привычки. В течение месяца притирались друг к другу. Потом начали понимать друг друга с полуслова. И в итоге сколотилась такая хорошая медицинская команда. И все в этой команде ехали с желанием помочь детям, находящимся на территориях, где идет война. К концу командировки уже начали понимать, где отлеты, где прилеты, а где ПВО отработало и самолет перешел на сверхзвук.

В марте мы посмотрели детей в Луганске. Далее были профосмотры в одном из районов Луганской области. А потом уже и в населенных пунктах, находящихся на линии боевого соприкосновения.

Так получилось, что именно у татарстанской бригады за эти два с половиной месяца сложился самый большой опыт по работе в тяжелых и напряженных условиях прифронтовой полосы. Нас берегли, как могли. Были инструктажи, как себя вести в той или иной ситуации. На обследования выезжали, как правило, с охраной. Проезжать приходилось большое количество блокпостов. Еду готовили сами. Отрадно, что и руководство РТ нас не забывало – приезжали Премьер-министр Татарстана Алексей Песошин и руководитель администрации Раиса республики Асгат Сафаров, вице-премьер РТ Евгений Варакин.

В свободное время успевали даже в тренажерный зал ходить. В городе еще и театр работает. Коллеги ходили, я так и не собрался.

«Там многие из детей и не знают, что такое мирная жизнь – они родились и выросли на войне…»

Детей на территории военных действий видеть страшно и горько. Но именно в этой командировке я себя ощутил по настоящему нужным специалистом. Если в Казани понимаешь, что без меня есть целая бригада врачей. А там, если не ты, то кроме тебя никто этого не сделает. Там есть такие районы, в которых не то, что профильных врачей, педиатра нет. Дети в три года впервые видят врача. Это социальная катастрофа.

На наших осмотрах родители со слезами на глазах говорили нам спасибо за то, что приехали, не побоялись. Вот эти эмоции простых людей дорогого стоят. Это искренняя благодарность за твою работу. Да, тяжело. Да, есть риски определенные. Ты сидишь на осмотре, вокруг тебя все это громыхает – страшно. Но, когда видишь благодарность в глазах детей и их родителей, понимаешь, что ты здесь очень нужен. И чтобы оказать им помощь, ты еще не раз сможешь преодолеть и себя, и трудности, и дороги, и обстрелы. Начинаешь понимать, что ты верно выбрал профессию в этой жизни.

Когда вернулись в Казань, первое время было непривычно находиться в тишине. Когда выходишь на улицу, и не видишь военную технику. За три месяца работы там уже привыкаешь быть готовым ко всему и быть постоянно начеку, эта ситуация держит в тонусе. Несмотря на лишения и страх, дети, как мне показалось, там все доброжелательные, открытые. Никакой озлобленности я не ощущал. Многие из них уже адаптировались к этой войне в плане выживания.

Мне запомнился один мальчик, 9-10 лет. Живет семья очень скромно, как в принципе и большинство там. И для того, чтобы выжить и прокормить семью, он разводит кроликов. Сам продает мясо и шкурки. Я просто не могу его сравнить с его одногодками в мирной жизни. Здесь мы своих на улицу-то одних боимся отпускать.Там есть дети, которые в 10-12 лет не умеют ни читать, ни писать – особенно те, что живут в отдалении от крупных населенных пунктов. Однако они занимаются тем, что ремонтируют мотоциклы, машины и на это живут.

Пришел на прием мальчик, спрашиваю, когда последний раз хорошо ел, говорит три дня назад. Дал ему немного денег, так он не пошел чипсы покупать, а купил макароны, гречку, хотя ему только 9 лет. Пойду, говорит, прабабушку накормлю. Слабая стала. Три дня не может встать. А мама, папа, бабушка, дедушка погибли. Вот такое быстрое взросление.

Очень много многодетных семей. В самой большой, которую я встречал, девять детей. К сожалению, много и неполных семей. По разным причинам – у кого-то погибли родные при обстрелах. Но самое, на мой взгляд, страшное, когда семья рушится по идейным соображениям. Муж уходит воевать на стороне ВСУ, оставляя семью. Есть и случаи, когда женщина – мать – уезжает на западную Украину, оставляя детей с мужем и матерью. Вот это для меня было самым сильным впечатлением.

Поразило и то, как выживают эти люди там. Без электричества, без отопления. За это время у них поменялось и мировоззрение. Они не строят долгосрочных планов. Говорят только о сегодняшнем дне.

«Мы ходили по городу и расклеивали объявления о профилактическом осмотре…»

Чтобы качественно провести диспансеризацию, Национальный медицинский исследовательский центр здоровья детей решил работать вместе с местным Министерством образования. У них наиболее полные и достоверные списки дошкольников и школьников. Сотрудники Минобразования осуществляли доставку детей для осмотра. Центры разворачивали на базе школ. В конце каждого рабочего дня мы делали отчет. И списки с адресами и данными тех, кому необходимо лечение в стационарах или оперативное вмешательство. И я искренне надеюсь, что наши отчеты были взяты в работу.

По итогам осмотров, у местных детей на первом месте – проблемы со зрением. На втором – болезни эндокринной системы, на третьем – расстройства психической сферы, потом ЛОР-патологии. У детей, которые живут близко к фронтовым зонам, психические расстройства на втором месте, конечно.

В зонах боевого соприкосновения своя специфика работы.Там нет связи – ни сотовой, ни интернета, ничего. Поэтому самая большая сложность – оповестить и организовать подвоз детей. В Рубежное, где мы работали три заключительных дня командировки, специально поехали в воскресенье. Кое-как нашли школу-интернат, где должен был быть прием, и начали решать, как оповестить население, чтобы следующий наш день не прошел в холостую.

А как оповестить без связи? В школах уже занятия закончились. Мы просто ходили по городу и расклеивали объявления о профилактическом осмотре. Это было единственным возможным решением. Тогда мы посмотрели 263 ребенка за три дня. Двенадцати детишкам из этого числа необходимы операции. Осмотрели мы, конечно, не всех, но, как мне кажется, тех, кому это было действительно необходимо, смогли принять.

Если будет возможность поехать туда еще раз, поеду не задумываясь. Там на нас надеются. Там нас ждут…