Тимур Перцев, Союз отцов РТ: «Нужно прокачивать мужественность, давать себе пенделей»

«Ходил по острию ножа, был острым на язык. Отсюда и перец»

– Тимур, когда и где вы родились?

– В 1980 году в закрытом городе Семипалатинск-21, где строили ядерный полигон. Там служил мой отец, он был военным. В Казахстане мы прожили шесть лет, а потом переехали в Казань.

– На историческую родину? У вас ведь татарская фамилия на самом деле?

– Да, моя фамилия Мухаметшин, Перцев – псевдоним. Просто я три года жил в Иркутске, и там «Мухаметшин» не выговаривается в принципе. Вот в Татарстане это статусная фамилия (смеется).

– А почему Перцев-то?

– Это просто первое, что пришло тогда в голову. Я в своей отрасли, как ведущий, довольно сильно выделялся, особенно когда только начинал. Ходил по острию ножа, был острым на язык, отсюда и перец.

– В духе Бачинского и Стиллавина?

– Даже пожестче, наверное. Просто приходилось так делать. В Иркутске такие люди, с ними надо прямо – ух! Жарить по полной. У иркутян утро начинается со стакана водки (смеется). В общем, как-то этот псевдоним привязался и так и остался.

– Какое у вас образование?

– Высшее актерское. Актер театра.

– А где учились?

– В начале 2000-х в нашем институте культуры (тогда академии) набрали экспериментальный курс для ТЮЗа, который вел шикарный преподаватель Юрий Алексеевич Благов. Там и учился. А когда мы заканчивали, в ТЮЗ пришел новый главный режиссер, которому молодежь была не нужна, и мы оказались в пролете. Нас приютил Качаловский театр, но долго мы там не продержались, почти все проработали только год и ушли кто куда.

Меня пригласили в очень добротный Иркутский областной ТЮЗ имени Вампилова. Я проработал там три года, а потом моя супруга попросила переехать обратно в Казань, и мы вернулись.

«Половину времени дети из первой семьи проводят у мамы, половину у меня»

– Переходя к нашей теме – сколько детей у вас было на тот момент?

– В Иркутске я только женился, там мы успели завести одного ребенка.

– Все ваши шестеро детей от одной супруги?

– Нет, от двух, по три ребенка от каждой. Четыре мальчика и две девочки. Но все шестеро регулярно со мной. Мы живем в частном доме, и детей из первой семьи я забираю к себе на неделю-две. То есть половину времени они проводят у мамы, половину у меня.

– Алименты выплачиваете?

– Конечно. Хотя там не то чтобы какая-то фиксированная сумма, где-то больше даю, где-то меньше. Квартиру со всем содержимым, гараж оставил бывшей жене. Забрал, по-моему, только саундбар – люблю хороший звук.

– Сколько лет вашим самому старшему и самому младшему?

– Старшая у меня дочка, ей 16 лет. Младшему сыну 4 года.

– Вы менялись как отец за это время?

– Кардинально, наверное, нет. Я уже с юношества начал подрабатывать в пионерских лагерях вожатым, культорганизатором и так далее, у меня всегда с детьми как-то очень хорошо ладилось, всегда я их любил. Поэтому что с первыми детьми, что с последними – все примерно то же самое.

Единственное, с последним я уже подустал, если честно. Стал такой… немного контуженный (смеется).

– Взрослые дети Рабита Батуллы говорят, что в их детстве он был их домашним клоуном. Вы, видимо, такой же?

– Ну да. Все время на позитиве, постоянно что-то делаем, придумываем новые движухи, играем. Это и спорт, и интеллектуальное развитие, и просто побеситься. Короче, постоянно носимся и что-то придумываем. Я не то чтобы хвалюсь, просто вот так оно и есть. Я сам всегда на позитиве, ну и дети за мной.

– А вы планировали стать многодетным отцом?

– Многодетным – нет. Но помню, как лет в пятнадцать мы гуляли с друзьями и я сказал: я хочу детей. Уже тогда хотел быть отцом, созрел для этого. Для молодежи это все-таки нехарактерно. А сколько их будет и как, об этом не думал. И ни одного из моих детей нельзя назвать запланированным.

«До 13-14 лет детей надо просто любить. Ответственность появляется автоматически»

– Давайте пройдемся по свежим инфоповодам, связанным с отцовством. Павел Дуров недавно заявил, что у него больше 100 детей, созданных с помощью его биоматериала, скажем так. Что вы думаете о таком отцовстве? Тоже ведь многодетность.

– Нет, конечно, это не отцовство. Отец – это тот, кто воспитывал, беспокоился, содержал, заботился. Когда я встретил мою будущую вторую супругу, у нее уже был свой двухлетний ребенок. И я сделал так, что она официально стала моей дочерью. По свидетельству о рождении она Мухаметшина Белла Тимуровна.

– Она знает, что не вы ее биологический отец?

– Да. Где-то в пять лет мы начали об этом разговаривать, закидывать по чуть-чуть информацию. Сейчас она прекрасно знает, что ее биологический отец другой человек. Говорит: «Я этого козла видеть не хочу (смеется). Ты мой папа, ты мой папа».

– То есть из шестерых детей только пятеро ваши кровные?

– Да. Но Белла точно такая же моя дочка.

– Опишите идеального отца тремя эпитетами.

– Ох, как все серьезно-то… Наверное, это пафосно и заезженно прозвучит, но скажу, что ответственный, заботливый и… Что третье-то, подскажите (смеется). Вообще я понял одно – детей просто надо любить. Они это очень чувствуют. Есть у вас деньги, нет, неважно, примерно до 13-14 лет их надо прямо любить и любить. А если ты их любишь, то автоматически становишься и ответственным, это уже как побочка. Тебе приходится быть ответственным. Потому что если ты любишь, ты понимаешь: ага, им надо то-то, они хотят того-то.

– А вам не кажется, что между отцом и детьми должна быть все-таки большая дистанция, чем между детьми и матерью? Два неодинаковых родителя – это же ресурс для ребенка.

– Да, конечно. И мама всегда будет чуть ближе, чем отец. Люди по-разному выстраивают отношения с детьми, бывают, конечно, и совсем строгие отцы, но, думаю, они тоже любят, просто по-строгому. Я вот другой человек, творческая натура, поэтому могу открываться легко. К тому же у меня есть на это время. Я работаю два дня в неделю, иногда один день, в остальное время свободен.

Но, говоря как раз об отцовском отношении, надо не только любить детей, но и относиться к ним уже как к взрослым личностям, которые просто еще не получили опыт, который есть у тебя. И почаще говорить им, как сильно ты их любишь, что они самые лучшие, почаще хвалить. Как говорят, если ты сделал ребенку одно замечание или наставление, надо десять раз сказать ему о своей любви и похвалить.

Мы ведь тоже были не идеальные, тоже проходили свой путь, делали много неправильных вещей в жизни и выросли на этом. Детям тоже надо давать возможность ошибаться. Ну и как-то контролировать с дистанции, насколько это возможно, чтобы это было относительно безопасно.

«Нельзя заставлять сына отжиматься, если у тебя отвис живот»

– В то же время вы сказали, что подустали в последнее время?

– Да, мне все-таки уже 44. А каждому ребенку надо отдавать кучу времени и ресурсов. Каждого надо научить и на коньках кататься, и на велосипеде, и на роликах, и на лыжах, не говоря уже о каких-то интеллектуальных вещах.

И супруге надо всегда помогать, все это я проходил практически с каждым ребенком, прямо плотно так помогал. Бессонные ночи, постродовой синдром у жены, истерики, вся эта постоянная круговерть. Просто подустаешь.

Так, я вспомнил, что еще требуется от отца: личный пример, конечно. Скажем, наша семья не то чтобы мусульманская, но в мечеть мы с детьми ходим постоянно. Я с детства их таскал, таскал, где-то они не хотели, я говорил – ну постойте хотя бы рядом. И вот старшая дочка сейчас мне говорит: «Спасибо, пап, что водил меня». Эти зернышки все равно когда-нибудь прорастают.

То есть если у вас хороший контакт с детьми, очень важно отслеживать свои действия. Дети все видят очень хорошо, они прямо считывают. Что-то сделал не так – они запомнили. Через пару-тройку лет – бам, и выстрелило то, что ты сделал. То есть нельзя заставлять сына отжиматься, если у тебя живот отвис. Ну, поотжимается он, а в 16 лет скажет – бать, иди-ка ты лесом (смеется).

– Закончим с инфоповодами. Ваше мнение о налоге на бездетность, или, как его называли в СССР, налоге на холостяков, о возвращении которого заговорили некоторые депутаты Госдумы?

– Мне кажется, бред полный. Это личное дело каждого человека. И главное, работало ли это в Советском Союзе? Надо бы сначала статистику поднять и все проанализировать.

– А вы обсуждаете такие вещи у себя в Союзе отцов? Что это вообще – клуб по интересам, или там прямо что-то серьезное происходит?

– Союз организует разные мероприятия, включая благотворительные и «День отца», участвует в форумах и общественных событиях. Иногда проходят собрания. Каждый старается поучаствовать в деятельности Союза по своему профилю.

Я, например, помогаю в основном с медиа – какие-то ролики снять, прямые трансляции провести. Для этого у нас есть своя видеостудия. Не так давно по просьбе Союза написали с ребятами гимн отцов.

– И о чем там?

– Ну, например, в припеве такое: Верным быть клянемся своим женам / И оберегать семью от бед. / Дарим мудрость новым поколеньям, / Детям мы несем ученья свет.

«Шутим между собой, что мы — осознанные подкаблучники»

– Что думаете о чайлдфри?

– Мое мнение – это просто мода, которая пройдет. В жизни все стало настолько комфортно, женщины находятся в такой безопасной среде, что им, по большому счету, и мужчины не нужны. Отсюда и феминизм, и чайлдфри, и «не хочу рожать», и так далее. Может быть, какие-то из этих женщин психологически травмированы и боятся рожать. Это трудно, больно, и многие женщины, наверное, боятся.

А вообще мужчины стали более инфантильными, женщины – более мужественными. Такое время, ничего с этим не поделаешь. Но все равно нужно стараться. Что мы, мужчины, можем сделать? Можем прокачивать в себе мужественность. Я, например, проходил очень жесткий мужской курс на базе кикбоксинга. С самого утра тренировки, каждый день куча заданий, спарринги. И так два месяца. Это такая психофизическая подготовка мужчин, их перевоспитание, скажем так. Из тряпок делают нормальных крепких мужиков. Один из экзаменов в конце курса такой: нужно выстоять три раунда по три минуты – первый раунд против главного наставника, мастера спорта, второй – против троих своих ребят и третий – против чемпиона мира по боям без правил.

Это я к тому, что надо почаще давать мужчинам таких пенделей, доставать из них мужское, которое есть в любом из нас. Почему мужчины становятся слабыми безответственными отцами? Возможно, не от хорошей жизни – их либо задавили, либо они не уверены в себе, либо размякли. Может, и жены постарались. Семейное насилие бывает не только физическим, но и психологическим.

– Ваша супруга согласна с вашими патриархальными взглядами?

– Да, мы в этом плане прямо ноздря в ноздрю. Но, кстати, в Союзе отцов мы шутим между собой, что мы – осознанные подкаблучники. То есть, с одной стороны, да, у нас в семьях патриархальный тоталитаризм – мужчина главный и все такое. Но, конечно, мы своих жен будем слушать и будем делать, как они скажут. Жена нередко бывает дальновиднее, чем муж.

«Очень часто вижу грустных отцов, которые понимают, что они просто про...рали время своих детей»

– Вы же в Союзе, наверное, обсуждаете какие-то вещи для стимулирования отцовства, чтобы дети появлялись на свет и отцы от них не уходили? Какие меры «сверху» могли бы здесь помочь? Тот же отцовский капитал, например, который в прошлом году предлагался Общественной палатой РФ. Правда, он был не столько отцовский, сколько просто многодетный. Что, по-вашему, можно сделать, чтобы стимулировать именно отцов?

– Когда жена беременеет, первый вопрос, который сразу возникает у любого мужчины: «Смогу ли я обеспечить ребенка?» Я думаю, что мужчине надо давать не столько деньги, сколько работу. Помощь от государства должна быть именно в этом. Деньги быстро разлетаются, это не простимулирует, мне кажется. Тот же материнский капитал – 800 тысяч или сколько там сейчас (833 тысячи рублей при рождении или усыновлении второго ребенка, – прим. Т-и). Это не такие большие деньги, и их еще нужно вытащить, как-то официально потратить. Я вот до сих пор не знаю, что делать с материнским капиталом, он лежит и лежит.

Хорошие, значимые рабочие места по статусу человека – другое дело. Если бы мне сказали: «Родишь третьего – будешь директором ДК с контрактом на пять лет», для меня это была бы мотивация. Я бы, по крайней мере, понимал, что у меня будет постоянная зарплата и в ближайшие пять лет я точно смогу обеспечивать семью.

– А хороший отец обязательно должен быть успешным человеком?

– Нет, необязательно. Все разные. Простые работяги тоже бывают хорошими отцами, и даже чаще, чем остальные. Я по роду своей работы много общаюсь с разными людьми – и со статусными, и с простыми. И очень часто вижу грустных отцов (таких большинство), которые понимают, что они просто про...рали время – все, ребенок вырос, они уже ничего не могут сделать.

Меня это, кстати, хорошо замотивировало с отрицательной точки зрения. Я не хочу про...рать это время, не хочу сидеть и сокрушаться: «Блин, почему мой сын меня не слушает, он меня не понимает, я ему не нужен».

«Не хотел бы, чтобы мои дочери работали в театре»

– А ваш отец какой был?

– Как раз такой и был. Очень мало времени мне уделял, я вообще его не видел и не помню его толком. Как военные проводили досуг в закрытых городах в советское время? Думаю, вы сами знаете.

– Он жив?

– Нет, давно умер.

– То есть ваше отцовство получилось таким, каким получилось, от противного?

– Да, так и есть. Я сказал себе, что у моих детей все будет по-другому.

– Вернемся к началу разговора. Вы сейчас ходите в театры?

– Нет, как-то вышел из меня театр (смеется). Просто я увидел его с другой стороны. Это болото, постоянные сплетни и так далее.

– Но вы говорите, что дети растут на примере отца. Ваши дети не могут не знать, что у вас была такая часть биографии. Если кто-то из них пойдет в театральное училище, что ему скажете?

– Пойдет – пойдет. Девочку буду отговаривать, а мальчик ладно, это его путь. Я же тоже прошел этот путь.

– А девочку почему будете отговаривать?

– Работа актера предполагает полное погружение в персонажа, соответственно, нужно проживать все это внутри себя, прорабатывать, думать, чувствовать, как твой герой. А потом отходить от этих чувств и переживаний. Это довольно тяжело сказывается на психике, особенно женской. В принципе, и на мужской тоже. Совсем не каждому это дано.

И потом, в театре тобой манипулируют, особенно если ты актриса. Режиссер где-то может наорать, задавить. Женщины там такие, что друг друга заклюют. У мужчин гораздо проще, а среди актрис такая конкуренция, такое друг другу устраивают, что вот не хотел бы я, чтобы мои дочери там оказались.

Мне самому в один момент все это стало противно, и я подумал – да зачем мне это, лучше в шоу-бизнес пойду. И денег заработаю, и реализую себя. И все хорошо с тех пор.

Фотографии предоставлены Тимуром Перцевым