Тигран АЛИХАНОВ: «Классическое искусство всегда нуждалось в покровительстве власти»

В Казани в ГБКЗ им.С.Сайдашева состоялся сольный концерт ректора Московской консерватории, народного артиста России, пианиста, педагога, профессора Тиграна Алиханова. Он исполнил для казанских поклонников высокого искусства произведения таких композиторов, как И.Брамс, Л.Бетховен и К.Дебюсси. Концерт состоялся в рамках «Пианофорума», который проходит в эти дни в Казани. Накануне концерта в агентстве «Татар-информ» состоялась оnline-конференции с Тиграном Алихановым. Вела беседу журналист Яна Валиди.

Московская консерватория отмечает нынче 140-летие. Какие мероприятия проводятся в связи с этой датой?
Т.А.: Юбилей совпал со знаменательной для музыкантов датой – 100-летием со дня рождения Дмитрия Шостаковича. Московская консерватория не осталась в стороне от этого события, у нас был свой фестиваль, посвященный творчеству композитора, а также концерт, который состоялся в день рождения Шостаковича – 25 сентября. Для музыкальной жизни Москвы это стало большим событием, которое вызвало большой интерес у ценителей искусства, было много публики. В этом году также мы будем отмечать много знаменательных дат – 100-летие со дня рождения нашего выдающегося профессора, пианиста Льва Аборина, 10-летие своего существования будет отмечать наш факультет исторического и современного исполнительства, 125-летие со дня рождения Игоря Стравинского. То есть мы все время будем держать под своим контролем очень важные даты. Но дело не только в этом, а в том, что концертная жизнь самой Московской консерватории шагнула на такую ступень, когда стало возможным создание наших, консерваторских абонементов.

Детские абонементы в Казанской консерватории – давняя традиция и всегда перед подобными концертами выступают музыковеды, которые рассказывают об истории произведений. Кто-то из известных персон работает в Московской консерватории по такой же программе?
Т.А.: Да, конечно. На следующий музыкальный сезон у нас есть специальный абонемент в рахманиновском зале, который проведет наш очень известный лектор, музыковед Светлана Виноградова и программа будет специально для детей. Несмотря на то, что она не работает в Московской консерватории, но на наше приглашение с радостью откликнулась.

Когда вы вступали в должность ректора Московской консерватории в 2005 году, вы поставили задачу – в первую очередь отремонтировать здание консерватории. В какой стадии сейчас этот проект?
Т.А.: Работа идет, ремонт идет. Дело в том, что у нас очень большие сложности с нашим старым зданием, которое является архитектурным памятником. Наша основная проблема – разрушенный фундамент консерватории, здание не имеет фундамента, для такого большого здания – это большой риск.

Но ведь там играет оркестр, то есть в здании происходит постоянная вибрация?
Т.А.: Конечно, к тому же публика иногда аплодирует и это тоже вибрация. И вообще, там очень много есть моментов, которые производят недоброе впечатление. Поэтому уже год мы непрерывно ведем работы по усилению фундамента – это очень громоздкие и тяжелые работы, а периметр нашего фундамента огромный и мы сейчас прошли весь первый корпус, где находится малый зал, корпус с большим залом и вышли на второй корпус с белым залом. Нам еще нужно усилить фундамент там, где находится рахманиновский зал. Только на усиление фундамента уйдет еще много времени, сил и денег. Кроме того, у нас имелись аварийные точки в здании. Пришлось укреплять несколько несущих стен.

Остается ли время у ректора Московской консерватории для игры на рояле?
Т.А.: К сожалению, это бывает очень редко в последнее время. За рояль я сажусь только поздно вечером дома, когда я возвращаюсь после тяжелого рабочего дня и, посудите сами, насколько продуктивны эти занятия. Но другого времени у меня, к сожалению, нет.

Вы не раз говорили о том, что российское музыкальное образование очень хорошее, в частности, в ваших высказываниях была озвучена мысль о консолидации всех музыкальных вузов. Можно поподробнее рассказать об этом?
Т.А.: Как вы, наверно, знаете, наши чиновники хотят нас насильно вогнать в Болонский процесс, который подразумевает разделение образования на бакалавров и магистров. Мы считаем, что это совершенно губительно для нашего образования. Московская консерватория выступила инициатором консолидации сил всех художественных вузов – это не только консерватории, но и вузы, связанные с изобразительным искусством, хореографией, театральным искусством и так далее. В прошлом году мы сделали такое совещание ректоров этих вузов в Москве, и мы сошлись во мнении, что должны отстаивать свою позицию. Мы обратились в Госдуму РФ, написали письма, разработали возможные модели нашего музыкального образования, но всячески подчеркивали, что должны сохранить непрерывность нашего образования. Так как, если мы пойдем на разделение на бакалавров и магистров, то мы будем просто будем выпускать бакалавров-недоучек. А началось все это с того, что в России обучается большое количество иностранных студентов и наш диплом должен соответствовать международному образцу. Более того, в последнее время наши выпускники устремились в другие страны и наш диплом должен соответствовать западному. Но здесь есть одна деталь – уровень подготовки, к примеру, наших скрипачей настолько высок, что наших исполнителей возьмут в любой оркестр мира, и даже не будут заглядывать в диплом. Но по другим специальностям люди должны показать диплом, это относится в основном к таким специальностям, как врачи, педагоги, а нас туда вгоняют, так как в России любят делать все «под одну гребенку», то наша система образования находится под угрозой. Ломать, как известно, не строить, но вот что будет потом, вот за это мы очень беспокоимся. Кстати, ректор Казанской консерватории также участвовал в нашем собрании вузов, и поддерживает нас полностью.

У каждой консерватории есть свой особый микромир, со своими традициями, школой. Скажите, что, на ваш взгляд, отличает и сближает музыкальные вузы?
Т.А.: Это традиции. Если взять консерваторию Санкт-Петербурга и Москвы, то у них есть свои отличия. Я знаю, что у Казанской консерватории есть целый ряд разделов, где она сильнее, чем Московская. Казанская консерватория имеет свои плюсы, которые ставят ее не только на один уровень с Московской консерваторией, но и в чем-то даже выше.

Как вы считаете, сохранила ли Московская консерватория свои позиции в рыночных условиях?
Т.А.: Дело в том, что любое классическое искусство не может существовать в рыночных условиях. Оно всегда должно поддерживаться государством и нельзя ставить театр, например, в зависимость от цены на билет. Это невозможно. И нигде в мире этого нет. Но с другой стороны, когда из консерватории выходят выпускники, то тут и выясняется, кто чего стоит. Будь ты трижды лауреат международных конкурсов, но если публика не идет тебя слушать, ничего из этого не выйдет. В этом отношении рынок выправляет какие-то уродливые перегибы. Но, поставить, например, Казанскую консерваторию или ваш оперный театр на условия свободного, экономического плавания – это невозможно, просто вы повесите амбарный замок на данную организацию, и на этом все закончится. Классическое искусство всегда нуждалось в покровительстве властей. Кто-то должен это содержать. Мы ведь вспоминаем каких-то монархов только потому, что она покровительствовали каким-то гениям в области искусства.

Кроме статуса ректора Московской консерватории у вас большая педагогическая нагрузка и концертная деятельность. Как вы совмещаете эти функции?
Т.А.: Очень тяжело. У меня выработалось устойчивое чувство вины перед моими учениками, так как у меня есть два дня, когда я к двум должен приходить в класс. Я в два часа выхожу из кабинета и до класса дохожу только к четырем часам. Что касается концертной деятельности, то это вообще катастрофа, так как заниматься мне некогда. Единственно на что я уповаю, так это на то, что это не вечно, так как меня выбирали на пять лет на должность ректора. А глядишь, можно будет и пораньше это остановить.

Вы родились в семье крупнейшего ученого-физика, почему же вы выбрали музыку, а не науку, ведь мы привыкли к тому, что в Москве поддерживаются семейные традиции и преемственность поколений?
Т.А.: Этот вопрос меня преследует всю жизнь. Моя мать была знаменитой скрипачкой и то, что мой отец женился на скрипачке, говорит о том, что ученые того поколения были людьми широкого кругозора. Для них, что сын стал музыкантом, а не физиком, не было проблемой. Наоборот, он радовался этому. Главное, чтобы человек что-то из себя представлял. Что касается моей специальности, то ее выбрала моя мама, которая и посадила меня за рояль в очень юном возрасте. Моя судьбы была решена. Но тут надо учитывать и то, что способностей к точным наукам у меня не было никогда.

Материал подготовила Люция КАМАЛОВА