Шейх Ибрахим аль-Мурейхи: «В Бахрейне не поверили, что татары до сих пор существуют»

«Какой Татарстан? Его нет еще со времен монголов!»

– Сколько времени ушло на три тома монографии и каковы ее основные выводы?

– У появления этой книги интересная предыстория. Все началось со знакомства с муфтием Татарстана Камилем хазратом Самигуллиным, который накануне стал доктором исламских наук. Когда я давал ему иджазу по хадису, муфтий хазрат спросил меня: «Есть ли у вас какая-то связь с Галимджаном Баруди?» Я начал поиски, изучил цепочку преемственности и собрал информацию буквально на три листочка.

Уже в Бахрейне местное ученое сообщество предложило мне написать книгу о татарских ученых, так как у меня к тому моменту уже была определенная информация на эту тему. Я задумался над предложением и пришел к выводу, что мы действительно многого не знаем о Казани. Нам известно, что здесь печатались мусхафы («Казан басма»), издавались определенные книги, и на этом всё.

В ходе нескольких визитов в Казань я узнал, что здесь жили крупные ученые-богословы. И я задался вопросом, почему мы в арабских странах ничего о них не знаем. В этот момент у меня и появилось желание написать книгу.

Помимо того, что в монографии упоминаются татарские ученые-богословы, там описывается и мой личный опыт поездок в Казань. Как когда-то Шигабутдин Марджани написал «Сафар-Наме», я попытался сделать нечто подобное, рассказав о своих визитах в Россию и Казань.

В этой книге я повествую о том, насколько местные мусульмане уделяют внимание религии, какая здесь структура, инфраструктура, религиозное образование, издание книг и так далее.

Если говорить о сроках, то незадолго до распространения ковида была написана совсем небольшая часть. Основной объем был выполнен во время локдауна. В целом на монографию ушло примерно два года.

– А когда именно состоялся ваш первый визит в Казань?

– Впервые я побывал в России в 2013 году. В Дагестане проходило мероприятие, на которое нас пригласил муфтий Ахмад эфенди. Среди приглашенных также был Камиль хазрат, который предложил нам посетить с визитом Татарстан. И спустя год я впервые оказался в Казани.

– На что вы обратили внимание в первую очередь, наблюдая за мусульманами в Татарстане, изучая местную инфраструктуру?

– Первое, что бросилось в глаза и удивило: верующие, обычные люди, чиновники, духовенство – все уделяют огромное внимание проблеме халяль.

Халяль лежит в основе деятельности мусульманина, он положительно влияет на здоровье сердца (не физическое даже, а скорее, духовное). В сердце человека, употребляющего халяль, появляется некий нур, свет. Подтверждение этого мы находим в хадисе, в котором говорится, что «поистине дозволенное – оно ясно, поистине запретное – оно тоже ясно, а между ними существуют вещи сомнительные». В конце этого хадиса тема халяля и харама связывается тем, что «в теле человека есть небольшая часть плоти, и если она праведна, то и весь организм функционирует правильно», а если «эта часть испорчена, то и весь организм испорчен», и этой частью плоти является сердце. То есть халяльный образ жизни, халяльное питание напрямую связано с тем светом, который появляется в сердце человека.

Помимо этого, я отметил медресе и большое количество мечетей.

Также вспоминается, как во время одного из визитов меня пригласили на «Изге Болгар жыены»: во время мероприятия нам рассказывали о том, как ислам попал на эту территорию. Меня удивило то, что арабы, которые живут в жарком климате – на Аравийском полуострове, умудрились покинуть свою комфортную зону обитания и направиться на север. Даже если они отправлялись в путь летом, то, скорее всего, сюда они приходили уже зимой.

Когда я вернулся в Бахрейн после первого или второго визита в Татарстан, прихожане одной из местных мечетей начали расспрашивать меня о том, куда я ездил. Я ответил, что ездил в Татарстан, а они начали смеяться и спрашивать, не издеваюсь ли я над ними: «Какой Татарстан? Его нет еще со времен монголов!» Я объяснил, что есть такая республика, в которой живут мусульмане. Мне просто не поверили, что татары до сих пор существуют. Видимо, еще остались представления о татаро-монголах, и это в наше время! Как оказалось, еще не все знают о существовании татар и Татарстана.

– Многие говорят о том, что Россия – это северная цивилизация. Можно ли говорить о татарском исламе как об элементе северной исламской цивилизации?

– Возможно, правильнее говорить не «северная», а «северо-восточная». В определенный момент Казань стала неким центром, столицей мусульман (несмотря на очень сильную связь с Бухарой и Средней Азией, образовавшейся из-за того, что ученые обучались именно там). Переняв опыт и знания, полученные в Бухаре, Казань становится отдельным образованием, некой столицей мусульман на севере.

Эта независимость, которая появилась у казанских, татарстанских мусульман, берет свое начало со времен Габденнасыра Курсави. У него была своя позиция относительно ученых Бухары. После Курсави был Шигабутдин Марджани, у которого также была своя позиция: когда он приехал обучаться в Бухару, методика, которая там была, ему не понравилась. Как следствие, он просто стал брать частные уроки. Так и начинается вот эта независимость и самостоятельность татарских ученых от Бухары.

«Ответственность по поиску имен и биографий тех или иных персоналий лежит на жителях Татарстана»

– Хотелось бы вернуться к монографии и попросить вас чуть подробнее рассказать о вкладе татарских богословов в российское, мировое богословское наследие.

– Что касается татарских богословов, то они повлияли не только на отечественное богословие, но и на культуру в целом. Татарские ученые-богословы уникальны в том плане, что среди других мусульман России мы, наверное, не сможем найти подобных им – ни с точки зрения количества, ни с точки зрения качества.

Можно вспомнить одного из ученых из Медины, который примерно 130 лет назад приехал в Казань и начал здесь преподавать. Давая иджазы, он записывал имена тех, к кому обращался. Эти списки сохранились, и если посмотреть на них, то там можно обнаружить огромное количество ученых, студентов. То есть здесь было много людей, занятых богословием.

С точки зрения качества науки можно вспомнить о том, что некоторые труды Шигабутдина Марджани попали в арабский мир. Так же как и труды Мусы Бигиева.

– Если я попрошу вас назвать три ключевых татарских ученых-богослова, что это будут за имена?

– В первую очередь это Габденнасыр Курсави, Шигабутдин Марджани и Мурат Рамзи.

Помимо них стоит отметить Абдрашита Ибрагима – это большой ученый, крупный богослов, путешественник, который добрался до Токио и основал первую мечеть в Японии. Также необходимо выделить Галимджана Баруди, который является основателем исламского образования в Казани.

Еще я бы вернулся к Мурату Рамзи: по сути, он познакомил арабов с трудами имама Раббани. Изначально эти работы были написаны на фарси, а Рамзи перевел их на арабский язык. Это в том числе показывает то, как татарские богословы влияли на исламское богословие в арабском мире.

Заслуга Рамзи примечательна и тем, что перевести «Мактубат» Раббани было под силу только тому, кто очень детально разбирался в шариате и религиозных науках. Одного знания языка было бы недостаточно.

– Второй том вашей монографии посвящен жизнеописанию Абдуррашида Ибрахима аль-Бухари аль-Татари аль-Сибири и шейха Ахмада Шафига аль-Казани. Мы мало знаем о последнем, расскажите о нем. 

– Мы тоже не располагаем детальной информацией о нем. Полноценного доступа к его биографии пока нет. Единственное, что мы смогли найти: в своей биографии шейх Мухаммад Джамалуддин аль-Касими, который жил в Сирии, рассказывает, что однажды к ним прибыл некий парень из Казани. По нему было видно, что он получил знания еще у себя на родине, это был очень устремленный студент.

Похожая история наблюдается и с другим ученым – Муртада аз-Забиди из Египта. Он пишет о том, что к ним прибывает некий юноша (Муртада зовет его «Булгари», то есть из Булгара) со знаниями и стремлением изучать науки. После Египта этот молодой человек отправляется в Джидду. Больше никаких данных о нем нет.

Думаю, сейчас эта ответственность по поиску имен, биографий тех или иных персоналий лежит на местных жителях Татарстана. Сложность состоит в том, что полные имена (а не прозвища, которые эти люди получали в Сирии или Египте) известны только у вас, в местных источниках. Приходя в арабские страны, люди могли быть известны под одним прозвищем, а полное имя могло отличаться.

Справка

Автором монографии «Возрождение некоторых цепочек богословов Татарстана» является доктор Ибрахим бин аль-Шейх Рашид аль-Мурейхи – видный ученый арабо-мусульманского мира, известный общественный деятель, председатель Верховного шариатского суда Бахрейна, член Высшего совета по делам ислама Бахрейна, член Совета по присуждению богословской степени доктора исламских наук Болгарской исламской академии.