Ркаил Зайдулла: «Самая большая беда – цензура сидит в самих писателях»

Народный писатель Татарстана, депутат Госсовета РТ Ркаил Зайдулла возглавил Союз писателей Татарстана в марте 2021 года. Традиционно новый глава творческого объединения представил свою программу, в которой было 18 пунктов. За прошедшие два года какие из них удалось реализовать, а какие проекты потребуют больше времени? В очередном интервью мы говорили об этом, а также в целом о ситуации в татарской литературе. Сейчас в здании Союза писателей идет ремонт. Поэтому разговор начался с темы ремонта.

– Это у нас получается капитальный ремонт. Ходил к Президенту (Раис Республики Татарстан. – Авт.), попросил помочь. Потому что крыша у нас сильно протекала. Фундамент тоже укрепили, так как на стенах появились трещины. В подвале среди мусора нашли даже замурованную комнату…

Без скелетов, надеюсь?

Я тоже немного боялся, что такое может быть. Потому что в свое время зданием пользовалась ЧеКа. Но комната полностью завалена, внутрь не зайдешь. Все это расчистить, выгрести – нужны огромные деньги, где их взять? Менять систему отопления… Тут у нас главное – закончить уже начатое, потому что стройматериалы ужасно подорожали. Хорошо, что крышу успели покрыть и подвал сделали. Теперь само здание надо привести в порядок снаружи и сделать внутреннюю отделку. Сейчас такое время, ничего заранее нельзя сказать.

Здание до революции строили очень умные люди и чтобы на века. В советское время раз за разом ремонтировали так, что вентиляционные шахты просто пропали – их замуровали.

Подвал можно будет использовать в дальнейшем?

Там мы две комнаты объединили, вместо стены между ними оставили просто арку. С удовольствием отдал бы молодежи... К сожалению, таких активных, горящих желанием молодых писателей-поэтов я не вижу… Нет их. Не хватает фанатиков литературы. Вот думаем теперь. Может быть, бильярдную там сделать. Раньше в союзе был бильярдный стол – я помню его, сам даже играл, – но он куда-то «ушел». Раньше ведь писателей в союз приходило много, и пишущих среди них было много. Сейчас членов союза много, пишущих мало. Мы уже с каких пор пытаемся открыть при союзе книжное издательство «Язучы». Может быть, в подвале его и сделаем. По-разному строим планы…

Когда начался ремонт, наверняка почувствовал гордость – ну вот, что-то делается…

В Париже на французском языке вышел роман Розы Туфитулловой «Гульсум». До этого был издан в Турции на турецком и на русском, конечно. Антологии современных татарских рассказов на азербайджанском, русском, турецком и французском языках. В Баку, в Москве, в Анкаре, в Париже… Гордость почувствовал за нашу литературу. А ремонт… Он тоже, конечно, важен. Но не самое главное, я бы сказал.

Ркаил, ну что, пройдемся по 18 пунктам твоей программы?

Так и думал, что ты ее хочешь обсудить… Хорошо, давай. Но я конкретно по пунктам не готовился, расскажу как есть. Естественно, ее на все 100 процентов не получится реализовать. Но за два года довольно много сделано… В следующие два года наверняка удастся еще какую-то часть выполнить, я надеюсь…

Я еще раньше говорил: если даже 30 процентов из сказанного будет сделано, это уже большое достижение. Союз писателей должен быть трибуной для защиты наших национальных интересов, для пропаганды татарской литературы и в республике, и за рубежом. Вот этот пункт всегда помню.

На этой трибуне, кажется, ты один…

Нет, почему так говоришь? Мы составили план выездов, создаем мобильные группы и встречаемся с людьми – я этот план показал Президенту. И он выполняется. Встречи у нас проходят практически каждый день. Не только в Казани – Челнах, Альметьевске, наши писатели ходили в детские садики, и не единичные случаи, можно сказать, целыми месяцами шли такие выезды. При поддержке Марата Ахметова сделали для них и небольшой материальный стимул. Алла бирса, эта работа в будущем также продолжится.

Сейчас готовимся провести встречу в Чистополе. Этот город до революции был центром татарской культуры. Здесь было известное медресе «Амирхания», где учились Фатих Карими, Исхаки, Фуад Туктаров. Медресе, основанное знаменитым родом татарских просветителей и религиозных деятелей Амирхановых…

Зайтуна – любовь Тукая – тоже жила там…

Да. Жил и вел деятельность знаменитый ишан Закир Камалов, часть его зданий еще сохранились (Мухамед-Закир Камалов, имам-хатыб Чистопольской мечети, владелец медресе «Камалия». – Ред.). Хорошо бы провести в Чистополе Дни литературы. Там уже пора создать Татарский культурный центр – этот вопрос полностью созрел. То, что такой центр очень нужен, и руководители Татарстана хорошо знают. Только телеканал «Новый век» посвятил уже несколько передач. Это край, давший выдающихся людей. Бадамшина, например, мало кто знает, а он татарский национальный деятель, вместе с Исхаки сидел в царской тюрьме, был депутатом Государственной думы.

«Став председателем, начал замечать: чем старше человек, тем ненасытнее»

Ты сказал о молодежи…

Да, я говорю – нет живых, боевых, горящих идеями и творчеством ребят! Таких мы поддержали бы непременно. Эта проблема напрямую связана со школой… Сейчас в литературу приходят уже в возрасте, набравшись опыта. Что-то уже теряется к этому моменту, конечно. Энергия, самоотверженность… Энтузиазм. Девушки много пишут. Среди них есть и способные.

А ты пришел в литературу – были такие?

И тогда ярких талантов было мало, по правде говоря. Наверное, их и не может быть много… Возраст, видимо, у меня уже такой – частенько думаю о прошлом, прихожу к каким-то выводам – например, понял: меня еще в школе заметили, заботливо растили. В свое время я не ценил этого. Если мне помогли, значит, я другим тоже должен помогать. Не очень люблю слово «должен» – на самом деле это мое желание, стремление, душа моя этого требует. Таких, кто думает как я, слава богу, среди писателей довольно много.

Но когда стал председателем, еще одно стало бросаться в глаза: чем старше человек, тем более ненасытным он становится. Не все, конечно. Может быть, потому что материалисты. В вечную жизнь не верят, они рвутся прямо здесь все получить. Но у савана карманов нет, ничего на тот свет не унесешь. Это, видимо, в целом свойственно человеку. Люди, имеющие веру, таким изменениям не подвержены.

Интересно, это с возрастом приходит или человек и в молодости был таким?

Хотя да, наверняка возраст тут даже ни при чем. Наверное, зависит от характера, совести человека. Говорят, человек не меняется. Просто в молодом возрасте человеку еще удается себя контролировать и скрывать дурные свои качества. С возрастом они ярче проявляются. В старости вообще все качества человека уже отчетливо видны.

Для тебя это некий пример, чтобы не быть таким.

– Не думаю, что я сам стану таким. Я из совсем другого теста… думаю, конечно, я… Но нельзя зарекаться, упаси бог, чтобы стать таким. История помнит невероятные превращения человека. И сейчас наблюдаем. Особенно тех, кто на виду.

Двигаемся дальше по твоей программе. Центр переводов вами был организован, и он неплохо работает, так ведь?

В принципе да, я сам в целом доволен. Делаем по мере сил. Без особого размаха, конечно. По поводу переводов, не считая Москву, общаемся с азербайджанцами, киргизами, казахами, узбеками. Хотелось бы, конечно, чтобы такие соглашения заключались не на самодеятельном уровне, а государственном. Хорошо бы в делегацию Татарстана при поездках в какие-то страны, особенно тюркские, включать и писателей. Удастся ли культурные связи между республиками вернуть на прежний уровень – не знаю, времена очень сильно изменились, но мы в этом направлении работаем. Совсем недавно я побывал в Узбекистане, Азербайджане. Встречался со многими писателями. В Азербайджане издана антология татарских рассказов. Есть уверенность, что выпустим и в других странах.

В тюркских республиках татарских писателей воспринимают в контексте России?

Конечно. Но для тюркских народов мы – татары – самостоятельный народ с большой историей. Потому что татары сыграли значимую роль в их судьбе. Просвещение, издательское дело, литература – в этих сферах влияние татар было большое. Однако гордиться тем, что было в прошлом, – этого мало, нам сегодня надо быть сильными. Сильная литература! Вот что открывает путь к душе каждого народа. Поэтому, прежде всего, надо создать сильную, современную литературу, затем популяризировать ее и на Востоке, и на Западе. Одна из моих главных целей – именно в этом. Пусть мир не забудет татар!

Когда я еще был молодым поэтом, в 1990 году на фестивале тюркской поэзии в Узбекистане мне первым дали слово: это же не по моей заслуге, а из уважения к татарам. Сейчас первыми идут представители независимых государств. Если ты суверенный, даже на твою литературу не смотрят. На разных фестивалях, я имею в виду… Потом, конечно, выясняется, кто есть кто. Поэтому нам нужна литература сильная, которая ярко выделяется на фоне остальных. Чтобы голову держать высоко!

В Турции в журнале «Һәҗә» – его выпускает очень авторитетное издательство – увидели свет стихи современных поэтов. Там есть и не очень известные имена – те, кто у нас обычно остается немного в тени. Например, поэты из Челнов Айрат Суфиянов, Сирень Якупова. Факиля Сафина немногие знают как поэта, поскольку он отличный прозаик… Но ведь еще и прекрасный поэт!

Может быть, были еще кто-то, кто не вошел. Я предлагал Габдельнура Салима, но наш переводчик, сам по национальности турок, Фатих Кутлу не смог его перевести. Салим пишет предельно метафорично… Попросили бы объяснить, но и его самого не просто найти… Среди поэтов старшего поколения странных людей много… Габдельнур очень необычный человек – в молодости писал, как французские сюрреалисты, позже уехал в Челны и примкнул к кришнаитам… После духовных поисков вновь вернулся в ислам. Из последних стихов есть разные. Он и древнюю тюркскую форму возобновил, обращался также и к религиозной дидактике. Поэт должен быть всегда в поиске.

Одним словом, не получилось перевести его стихотворения, не по зубам оказались. Я по-своему самое легкое его стихотворение выбрал, попытался Фатиху, как я сам понял, объяснить. Метаметафора... В будущем мы издадим все-таки их. Поэт же он может и перестать писать, может уйти в религию или в общественную деятельность и политикой может начать заниматься…

В запой уйти...

Да. Ну это, конечно… Творческие люди же очень эмоциональные. Но, слава богу, сейчас большинство молодежи алкоголь даже в рот не берут. Такие, как Рифат Салях, на намазе. Из старшего поколения тоже довольно много тех, кто обратился в религию. Некоторые даже учатся в медресе.

Был уж такой грех. И сейчас не совсем без этого… Однажды известный писатель Барлас Камалов сказал мне: «Ркаил, даже если мы погибнем от взрыва в самолете, про нас все равно скажут: спились и умерли».

Газинур Мурат тоже вспоминал эти слова во время интервью с ним.

Да, многое зависит от имиджа. Не от нашего ли слова «имеш» в английский пошло это слово? (Смеется.)

Барлас Камалов на самом деле говорил? Или ты сам придумал?

Может, и говорил. Если ссылаешься на кого-то, да еще если это известный человек, то воспринимается быстрее и легче.

Такие вещи ты писал в рубрику «Афоризмы Газинура Мурата» в запрещенной сейчас социальной сети…

Такие шутки, розыгрыши я люблю. Хотел показать механизм придумывания афоризма. Мотор афоризма – парадокс!

А что мотор стихотворения?

Экспрессия. Чувство.

А мысль?

Хочешь сказать мысль – напиши научно-философский трактат! Поэзия, стих – это состояние души, ураган чувств, вырвавшийся наружу. Конечно, кто-то считает, что первичной должна быть мысль. Я думаю наоборот. Стих – это когда ты разрушаешь логику и строишь другую, приводишь хаос в один ритм. Часто встречаю у современных наших поэтов: на протяжении стихотворения он что-то говорит, а в последних двух строчках выдвигает слабенькую мысль. Все мысли уже давно высказаны! Пыль, лежащую на них, можно убрать лишь кровью сердца.

«Творчество – это требование души. Заплатят – хорошо, не платят – все равно пишем, слава Аллаху»

В твоей программе есть также пункт о создании литературного фонда. Ты уже отказался от этой идеи?

Там много разных бюрократических трудностей. Раньше был механизм: после выхода книги деньги переходили в Литературный фонд. Сейчас таких источников нет. Чтобы найти деньги, мы вынуждены искать спонсоров. Если кто-то захочет проспонсировать, у союза есть расчетный счет. Только особо желающих дать денег нет. Депутатство хорошо с одной стороны, открывается широкий круг людей, с которыми можно поговорить. Более того, один даже спросил, не нужна ли помощь союзу. Я сказал: «Помощь нужна всегда». Есть и такие – сказал бы я, но такой человек был всего один. Сейчас ведь и ситуация сложная, но все же, когда просишь, обычно не отказывают. Я же не для себя прошу, куда мы тратим эти деньги – информация открытая. Пожилым, больным всегда стараемся помочь.

Также ты говорил о грантах.

Мы даже выиграли грант. На этот выигранный нами грант Президента РФ мы купили оборудование для оцифровки книг. Произведения писателей-фронтовиков перевели в электронный вариант. Оказывается, грантов много, просто о них надо узнавать. Но и в случае получения хлопот очень много, без конца писать отчеты. Это, видимо, естественно, деньги не должны быть потрачены впустую…

Ты уже упоминал издательство. Кажется, о нем ты говоришь уже давно.

Работа идет…

Не слишком затянулась?

Бюрократических тормозов ведь много. Нет и человека, кто занимался бы специально только этим. Когда я возвращаюсь к этой теме, то работа идет быстрее. Я стараюсь не переживать из-за сроков, говорю себе – надо потихоньку, спокойно, продумывать все. Открытие издательства сейчас на последнем этапе, все разрешения уже получены. Надо ведь еще чтобы оно заработало. Сейчас дефицит нормальных редакторов. Чтобы издавать книги, нужно, чтобы были заказы. Но мы привыкли побеждать трудности.

Давай еще поговорим о молодежи. Все предыдущие председатели тоже постоянно повторяли: надо работать с молодежью. Ты тоже так сказал, но, как я замечаю, в последнее время все реже упоминаешь эту тему… Получается работать с молодежью? Вообще нужны вы им?

Есть ощущение, что действительно не особо мы и нужны им… Ты, как всегда, умеешь задевать больные места… Давай скажу даже жестче: для молодежи мы не авторитет и наше мнение их не волнует – есть такое ощущение. Наверное, мы им кажемся какими-то «нафталиновыми». Однажды мы в Тукаевском клубе под руководством Йолдыз Миннуллиной провели вечер молодых поэтов. Я там был, рядом со мной сидел Хатип Миннегулов – большой ученый, профессор университета, и вот мы слушаем этих молодых поэтов и ничего не понимаем – о чем они говорят? Где мысль, где чувства? Нет ни рифмы, ни ритма, богатство языка на уровне нуля… его почти нет… Хатип абый, который досконально изучал всю древневосточную, тюркскую литературу, тоже ничего не понимает! Стихотворение имеет свою музыку, даже если в нем ничего нет, музыка воздействует все равно. Здесь и этого нет! Я ведь читаю и стихи молодых поэтов в журналах, книгах – они или очень примитивные, или я ничего не понимаю. Можно было бы предположить, что это новая поэзия, и она, видимо, и есть такая – но я же должен хоть что-то уловить, не совсем я невежда в этом плане. Экзистенциализм, говорят они, то, се… Каким бы ты ни был талантливым, стих, он сформировался несколько тысяч лет назад и все больше совершенствовался. Ты должен держать свой ритм. Человек, которому медведь на ухо наступил, не может научиться играть музыку, и нельзя даже представить, чтобы он стал композитором. Хотя сейчас уже даже не знающие ноты пишут музыку, а те, кто не чувствует вкуса слова, пишут стихи…

Это будущее татарской поэзии или просто увлечение?

Если пойдут вот такие стихи, значит, будущего и нет. А еще большинство из них девушки. Среди них были пара юношей, эти непонятнее даже, чем девушки. Эти девочки выйдут замуж, будут растить детей, может, и есть у них любовь к литературе. Это тоже важно. Возможно, своим детям смогут передать эту любовь. Воспитать детей – это самая большая роль для женщины. У нас есть примеры, когда артистка или поэтесса полностью посвящают себя творчеству и не создают семью. В итоге ни стихов не остается от них, ни ребенка…

Неизвестно еще, кто счастливее – с детьми или без детей… Продолжим разбирать программу. Ты говорил, что творческие вечера писателей нужно проводить в больших залах. Твой и Разиля Валеева провели на сцене Камаловского театра…

Если человек свое слово сказал в литературе – мы стараемся его юбилей отмечать. Творческие вечера Марселя Галеева, Рифата Жамала, Марата Кабирова, Ляиса Зулькарная, Ильфака Ибрагимова (Мухаммат Мирза), Батуллы, покойного Зульфата провели в больших залах. Юбилейные вечера Равиля Файзуллина и недавно ушедшего от нас Роберта Миннуллина будут в Камаловском. Вечера Рината Мухамадиева, Талгата Галиуллина планируем сделать в Тинчуринском театре. Когда просишь зал, ведь смотрят и на официальные звания писателей, и государственные награды. Мы сами можем и не обращать внимания на такие официальные вещи, но Министерство культуры, через которое мы получаем деньги, на это очень сильно смотрит. Хотя на самом деле ведь о хорошем писателе должно говорить просто его имя, а регалии – это уже второстепенное. Но поскольку чиновники считают это важным, и сами писатели начинают стремиться получать звания и премии…

Когда ты избирался председателем Союза писателей, как раз занимался организацией обучения нашей молодежи в Литературном институте в Москве. Они там учатся?

Учились трое. Но вот совсем недавно Рамазана Рахимзянова забрали в армию. Желаем ему хорошо отслужить и вернуться. Нам можно было 5-6 человек набрать в группу, но не получилось. У кого-то баллов не хватило по русской литературе, у некоторых родители не согласились.

Их можно понять – не так просто обучать ребенка в Москве. Татарстан помогает нашим студентам материально?

Нет. Надо еще поднять эту тему. Хотя с сентября этого года эти двое с помощью «Татнефти» станут стипендиатами им. С. Сулеймановой. Деньги небольшие, но все же… Алия Каримова их куратор в Москве. Говорит, что они довольно способные. Если не станут писателями, из них могут выйти переводчики. Нынешние дети ведь, кроме Тукая и Джалиля, и писателей не знают, оказывается. «Нас не учили» – и всё! Татарскую литературу не изучали, учились на русском. В таком мы печальном положении. Два человека – это мало, очень мало. Башкиры, буряты учатся большими группами. Наш народ не понимаю… хотя понимаю тоже – ты в литературе или состоишься, или нет; или ты всю жизнь можешь просто ошиваться в этой сфере. Отец мне так говорил. Я сказал: «Я в себя верю». У нас народ старается выбирать профессию, чтобы крепко стоять на ногах… С годами я тоже понял – у писателя должен быть запасной тыл. Необязательно учиться на филологии, чтобы стать писателем. Если ты получил другую профессию, познал другие сферы, то и твой кругозор шире, и можешь свои знания потом использовать в творчестве. Я говорю о прозе, поэт – это уже совсем другое. Это врожденное. Но важно понимать и то, что в любой сфере, любой профессии успех придет только если прилагаешь в этом максимум усилий. Конечно, можно делать вид, что работаешь, но потом все равно станет понятно, кто ты и что ты можешь.

Мне кажется, татарские писатели, даже если они напишут целые тома толстых книг, все равно прокормить себя не смогут без государственной поддержки.

Именно так. Таких писателей, как Стивен Кинг, даже в Америке мало. Литература в целом такая сфера – нигде, ни в одной стране без поддержки государства человек, занимающийся этим, самостоятельно выжить не может. В Турции, например, грантов много. Или вот Насур Юрушбаев, писатель и режиссер, женился на девушке из Германии, переехал туда, работал на экскаваторе, затем начал снимать клипы – вот так развиваешься. Хотя потом все равно вернулся сюда. Потому что он хочет быть среди своего народа, болеет за национальную культуру. А в Германии могут в прокат выйти фильмы о татарах или башкирах? Даже у нас такие фильмы не могут идти в кинотеатрах. Чтобы кормить себя писательским ремеслом, надо, чтобы твои книги продавались, а сколько у нас читающих на татарском? И покупают ли они книги? Конечно, есть способы. Например, пишешь крутой детектив, он может стать бестселлером и в переводе. Но кто такое напишет? Где эти книги? Как-то заработать можно на пьесах, и то если театр поставит. А в целом, не только у нас, но и в других странах, пишущий человек еще где-то работает – в редакциях, институте, занимается наукой. Считаю, в этом нет ничего противоестественного. Творчество ведь это требование души. Заплатят за него – хорошо, не будут платить – все равно пишем. Не дай бог жить в чужих странах, в положении эмигранта, как Исхаки и другие, всю жизнь тоскуя по своей родине.

«Есть ошибочное мнение – якобы с возрастом человек становится мудрее. Мне кажется, в глубокой старости уходит даже остаток ума»

Тоска – она на самом деле есть?

Оказывается, есть. Я тоже думал, что это какой-то поэтический прием, что человек не может настолько страдать от разлуки с родными местами. Я на себе испытал. И чувствую ее всегда, когда уезжаю в другие страны…

Скучаешь по Чувашии, где твоя родная деревня?

Это же рядом. Затоскую – поеду из Казани к себе в деревню. Но когда уезжаю в другую страну, я в основном скучаю по Казани. Почему так – не знаю. Казань мне стала родной, с 17-летнего возраста я здесь. Но снится мне всегда деревня. И я там все еще босоногий мальчик.

Я же однажды, давно еще, полтора месяца жил в Турции. Должен был три месяца, при желании можно было остаться еще. Не выдержал, через полтора месяца вернулся.

Что ты чувствуешь, когда скучаешь?

Хочется уехать домой. Даже люди кажутся неприятными. У Аделя Кутуя есть стихотворение в прозе «Сагыну», я думал, он там преувеличивает. Оказалось, реально так бывает – вода кажется невкусной…

Это из-за старости так происходит?

На тот момент я был еще молодой. Тогда я понял, что тоска – она действительно есть.

А ощущение старости когда появляется? Тебе ведь тоже уже за шестьдесят…

Как-то ходил к врачу. Очень словоохотливая дама оказалась. Говорит: «Бывают такие мужчины, прямо из мальчишества, даже не переобувшись, приходят прямиком в старость». Я говорю: «Наверное, я один из таких». Она сказала: «Да, и манера речи тоже похожа, сам старый, а сам просто ребенок». Поэтам обычно свойственна инфантильность. Поэты – те, кто никак не может уйти из мира детства. Но мы все просто люди. Каким бы молодым ни был в душе, разными болячками старость все равно дает о себе знать.

Потом, есть одно ошибочное мнение, якобы человек чем старше становится, тем он мудрее. Мне кажется, когда ты уже очень старый, даже остатки ума теряешь.

А возникают мысли: что скажут обо мне в будущем, как будут говорить, какое произведение останется после меня?

Я не такой, чтобы тешить себя разными пустыми мечтами. Может быть, близкий круг иногда будет вспоминать. А потом уже, рано или поздно, все равно будешь забыт. Очень редко у кого имя остается в истории литературы, даже если так, то больше для специалистов. Какое произведение останется – лишь на короткое время! – тоже заранее не угадаешь. Омар Хайям – большой ученый для своего времени, математик, астроном. Свои рубаи он просто для себя записывал на полях научных трактатов. Наверняка он думал, что трактаты пишет для вечности, для своего времени это были очень важные научные открытия, но уже забылись и остались в прошлом. А рубаи до сих пор читают. Вряд ли он мог себе представить, что его рубаи пройдут через века и даже через тысячу лет их будут читать.

Я, конечно, далек от сравнения себя с такими гениями. Я же человек, пишущий во всех жанрах… кроме доноса. Сейчас работаю и в эпистолярном жанре – постоянно пишу чиновникам: этому надо помочь, союзу что-то надо. Идеи появляются – о них пишу, потом, ругая себя, мне самому же приходится реализовать некоторые из них.

У Мустая Карима есть стихотворение о том, что его творчество останется после него. Небольшой порыв ветра всего на минуту приводит листья на дереве в движение. И всё! И даже это – уже большая честь!

Народные песни, пословицы – народная мудрость, – они ведь когда-то тоже кем-то сочинялись, неизвестными сейчас поэтами, композиторами. Имена этих людей до нас не дошли. До того как появилась песня «Туган тел» на стихи Тукая, эту мелодию уже пели, и она называлась «Сэлим бабай кое»... А сейчас это «музыка народная». Вот это уже высший пилотаж, уровень! Не в имени дело, а в том, что сказано. У нас есть только один автор – это Бог. Смотри-ка, круто же сказал! До меня это уже говорили, интересно? Рамис Аймет не говорил случайно?

Или надо посмотреть на творчество Марата Кабирова… Может, он говорил?

Все новое – это забытое старое, совершенно верные слова. Тысячи лет тысячи поэтов чего только не писали! Сюжеты перенимаются. Литература Древнего Востока, греческая, римская, Индия, Китай, Япония… Сюжетов пять-шесть. Есть вечные темы. Великие произведения пишутся на вечные темы. Новый автор меняет лишь их декорации.

«Мы – советские люди – уже умеем: перейдем на эзопов язык»

Смотрел «Пепел» в Камаловском театре?

Смотрел. Понравилось.

Следующий мой вопрос связан с этим: вы, писатели, страдаете от цензуры?

Наша самая большая беда: в самом писателе сидит цензура – все дело в трусости. Цензура, конечно, есть. Я согласен: нарушение межнационального согласия, пропаганда безнравственности – в таких вопросах цензура нужна… К слову: в Госсовете дали подписать закон о запрете пропаганды гомосексуализма. Такое указание, конечно, идет из Москвы. Я говорю – я же к этому не имею никакого отношения. В такое время нашли проблему! Кто занимается, тот все равно занимается – какой-то процент таких людей есть. Идет еще с древних времен. Кажется, по этому закону получается, что пропагандировать нельзя, а заниматься можно. Потихоньку, тайком… Иначе будет пропаганда.

Что касается цензуры, она, конечно, есть, но персональных цензоров нет, слава богу. Недавно Рузаля Мухаметшина и меня взяли в художественный совет Камаловского театра. Он в какой-то мере должен исполнять роль цензуры тоже, возможно. Ну какие мы цензоры?!

Слов нет, цензура будет крепчать. В советское время она была очень страшной. Название было другое, конечно. Многие страдали от нее. Я лично не успел испытать это на себе. Лишь в вышедшей в 1984 году моей первой книге были вычеркнуты две строчки. И то, скорее всего, просто редактор их убрал. Но в те времена он, наверное, тоже отвечал за цензуру. Я не видел цензуры, потому что годы моего активного творчества пришлись на 90-е. Смотрю, что я писал тогда, в нынешнее время напечатать это вряд ли возможно.

Посчастливилось попасть на хорошее время…

Я еще не умер. Мы, советские люди, не лыком шиты: перейдем на эзопов язык. В советское время так писали – все понимают, что ты имеешь в виду, и придраться не к чему. В стихотворении высказывать в лоб – это признак бездарности. Высказанные в лоб митинговые стихи и у меня есть. Но у них поэтическая ценность около нуля. Стих должен быть обернут в метафоры.

Мне кажется, раньше люди были более образованные, начитанные. Сейчас такое ощущение, что люди уже перестали понимать, пока им не скажешь в лоб. А ты говоришь – эзопов язык…

Людей надо научить понимать стихи. В Японии ребенка с малых лет учат понимать стихи. В Китае, если кто-то хотел стать чиновником, то его проверяли на умение писать стихи. В Иране до сих пор в парламенте депутаты общаются стихами – поразительно. Это же признак умения художественно мыслить! Сейчас у нас редко кто понимает стихи… Если нет начального образования, классическую музыку не сможешь понять, ты не понимаешь ее ценности, значит, получить эстетическое удовольствие ты не способен, удовлетворяешься слушанием одноклеточной песни.

Раньше в Госсовете были три поэта: Разиль Валеев, Роберт Миннуллин и Ренат Харис, возможно, они могли бы между собой говорить стихами. Сейчас ведь тебе некому ответить стихами.

Я еще ни разу стихами там и не говорил. Я думаю, они бы сильно удивились… Там свой жанр.

Кстати, о парламенте. Нашему государству есть дело до писателей? Чувствуете себя нужными?

Почему же нет… Недавно зашел к Президенту (Раис РТ. – Авт.). Время было назначено на 9.30, в девять уже звонят: «Ты где?» «Сижу на работе, тут идти 10 минут». Говорят: «Вызывает прямо сейчас». Зашел, десять минут должен был там провести, а он за пять минут решил вопросы. «Мне уже можно идти?» – говорю. Он: «Сядь, давай поговорим о литературе».

Поговорили?

Да. И о песнях поговорили.

А что касается того, нужны мы государству или нет, – более ценно быть свободным, независимым. Не все писатели так считают, среди старшего поколения есть и такие, кто скучает по советским временам, когда цензура, когда те, кто «наверху», вели за ручку. Есть такая легенда, якобы на гонорар одной книги можно было два года прожить, не работая. Не думаю, что было именно так, любят у нас приукрашивать прошлое. Если и было, то такое могли себе позволить от силы 7-8 человек, не больше. Мударис Аглямов не входит в этот список, он тоже мог жить, не работая где-либо, но жить тоже можно по-разному.

Чтобы пишущего кормили стихи – такой страны нигде нет. Миссия истинной поэзии в другом. А вот советская страна была такой. Сколько макулатуры было напечатано в те времена! В начале книги пустые стихи, прославляющие советскую страну, Ленина. Поэты называли их «паровозами». И что, теперь снова возвращаться в эту прежнюю систему? Никогда не удастся ее вернуть. И не надо… Странно, но и сейчас кое-кто на это надеется.

Раньше и телевидение было очень слабое – всего два канала, интернета, конечно, нет, поэтому писатели выполняли также роль пропагандистов. Сейчас уже появились отдельные пропагандисты, прошедшие специальный инструктаж профессионалы! В этой сфере нужды в писателях не осталось.

Государство же не дурак, оно содержит тех, кто ему служит, – это естественно. Если хочешь быть оппозиционером, на двух стульях ты не можешь сидеть – извини! А то у нас некоторые ругают государство и претендуют на Государственную премию. Это же абсурд! Или здесь, или там… или как я, надо найти что-то посередине.

Кто есть я – наверху хорошо знают, конечно. Может быть, поэтому и уважают. Ну, в какой-то мере… Я не очень верю, что высоких сферах есть какие-то любовь и подлинное уважение. На данном этапе, наверное, я нужен. Все это я очень хорошо понимаю – когда стану не нужен, могу освободить место и уехать. В деревню! Только пенсия еще не наступила. А зарплата хоть довольно маленькая, сводить концы с концами хватает.

А нужен ты или нет – не за красивые глаза, государство решает исходя из своих потребностей. Вообще поэты – я здесь имею в виду в целом людей творчества, – они бывают нужны в тяжелые времена… Но и тогда не все.

То есть вы сегодня нужны?

Нужны, безусловно. Слушаешь профессиональных пропагандистов… у нас таких нет, конечно… они же талантливые. Это действительно надо обладать неординарными способностями, чтобы овладеть умами миллионов людей! Неудивительно, если они начнут чувствовать себя всемогущими. Амбиции просто пробиваются из экранов. Они же и писателями быть претендуют, и мыслителями – выпускают книги, некоторые пишут что-то наподобие художественных произведений… Но среди них есть и видные писатели, как Прилепин.

У нас тоже есть такие. Кто встал в ряды этого фронта. Не каждый так может. Например, Ренат Харис написал поэму «Летят гуси на Донбасс», перевел и на русский – перевод вышел в «Литературной газете». Всероссийская слава! Есть они, писатели с активной позицией. И такие, видимо, нужны нынешнему времени. Ринат Мухамадиев в своей московской газете как пламенно воспитывает патриотические чувства! В таких условиях не бывает спроса на стихи лирические, о розовых рассветах и томных закатах. Когда-то ведь перо приравняли к штыку. Если бы сейчас, некоторые чаты приравнивали бы к баллистической ракете.

Все писатели в союзе должны думать одинаково?

У писателя, конечно, о всяком событии должно быть свое личное мнение. Но таких, чтобы обладал аналитическим умом, среди писателей тоже мало. Но и думать боязно в нынешние времена. Не думающим во все времена было легче жить.

Татарские писатели могли бы быть использованы в пропаганде? Люди станут вас слушать?

Почему же не станут?! Если сумеешь донести свое слово, слушают. Часто выступаем на встречах. Но у татарского писателя есть особенность – он не очень любит заходить в какие-то глобальные темы, он больше хочет обсуждать проблемы, касающиеся нашего народа. Это нормально. Как говорится, своя рубашка ближе к телу. Вот последняя перепись показала, что татар стало меньше на 600 тысяч человек. Это же ужасно! И ни в какие демографические законы не укладывается. Что случилось, почему так произошло? Если так пойдет, мы в ближайшее время перестанем существовать как народ! Об этом надо бить тревогу?

Слушать будут не всех, конечно. В последние годы, как бы вежливее сказать, «толпами», «массово» брали людей в союз. Кто-то вступил в союз и решил, что теперь он стал писателем. В 55 пришел, через пять лет уже требует, чтобы ему провели юбилей и давали премии. Из-за таких личностей в обществе авторитет писателя снижается, я думаю. Только избранные должны приниматься в союз – чтобы и в литературном процессе участвовал, и перед народом мог выступить. А у нас сейчас ситуация такая, что, например, выйдет какая-нибудь спорная книга, а рецензию никто не пишет. То ли не читают, то ли не хватает мастерства, чтобы высказать что-то стоящее. Удивительно! Может быть, я слишком много требую… Недовольных мною много, чувствуется это…

Я тут вспомнила интервью Зиннура Хуснияра, где он очень сильно ругает некоего «чиновника от литературы». Тебя, наверное?

Скорее всего... Можем и здесь привести этот абзац, он того достоин. Удивительное разнообразие жанров всего в нескольких предложениях! Я хорошо помню каждое слово. Вот этот отрывок: «Наш Президент для поддержки развития нашей литературы, оказывает немалую финансовую помощь, под руководством нашей благородной личности Марата Ахметова даже работает специальная комиссия! Марат абый всей душой и сердцем старается!.. Марат Готович – это счастье для татар! С кем работать знает наш Рустам Нургалиевич, в команду всегда собирает креативных личностей. В вопросе кадров тоже восхитительно талантливый наш Лидер, слава богу! Ладно, хорошо… Руководители стараются литературу поднять, вывести хотя бы на российский уровень. А мы что делаем? Не можем уйти дальше того, чтобы локтями толкаться друг с другом!.. Убогие, отвратительные шаги делаются… Если «чиновник от литературы» не может победить свою завистливость, грош такому цена! Не только это, этот человечишка, значит, идет против политики Президента, работает против него!.. Значит, и в целом он работает во вред!..»

Этот отрывок даже не хочу комментировать. Кто понимает, тут все ясно.

В вопросе присоединения Союза писателей Татарстана к Союзу писателей России вас уже оставили в покое?

В прошлом году в Махачкалу – на расширенное заседание Правления Союза писателей меня позвали в качестве гостя. Когда там выступал, я рассказал о государственной поддержке нашего союза со стороны Татарстана, грантах, из зала кто-то крикнул: «Ркаил, возьми нас к себе!» После этого о присоединении к Союзу писателей России речь не заводилась. Они же сами еле выживают. Как говорит Разиль Валеев, от объединения двух бедняков никто не выигрывает. Потом, мне кажется, мы нужны Союзу писателей России просто для того, чтобы похвастаться перед другими творческими объединениями. Якобы вот к нам и татарские писатели присоединились. К тому же присоединение к какой-либо организации не входит в мои полномочия, этот вопрос может решать только съезд писателей. Наконец-то правление Союза писателей России частично своей цели достигло: у нас открыли свое «татарстанское отделение». Кажется, там где-то 12 не очень известных писателей, которые пишут на русском. Из нашего союза там состоят Ренат Харис и Ленар Шаех.

Ркаил, можешь как-то нейтрально и безопасно для всех охарактеризовать, что у нас сейчас происходит?

Мы видели разные времена, но с таким, что происходит сейчас, сталкиваться еще не приходилось.

Автор: Рузиля Мухаметова, intertat.tatar; перевод с татарского