«Работодатели переложили ответственность на вузы»: дефицит инженеров – это миф?

О том, что дефицит кадров инженерных специальностей на рынке труда России на самом деле может оказаться надуманным, профессор департамента организационного поведения и управления человеческими ресурсами Высшей школы бизнеса НИУ «ВШЭ» Елена Варшавская рассказала на семинаре в Высшей школе бизнеса. «Татар-информ» решил обсудить тему с автором исследования подробнее.

Отметим, что, по данным опросов ЦБ, российские предприятия в первом квартале этого года зафиксировали рекордную с момента начала наблюдений (1998 год) нехватку кадров. Причем с наибольшими проблемами столкнулись обрабатывающие производства, предприятия промышленности, водоснабжения, добычи полезных ископаемых, хранения и транспортировки. Впрочем, в исследовании Варшавской речь шла именно об инженерных, а не о кадрах в целом. Тем не менее выводы ученого говорят о том, что ситуация складывается не тривиальная и простыми решениями обойтись не удастся.

«Проблема не связана с недостатком предложения»

Елена Яковлевна, в вашем исследовании вы отмечаете, что дефицит работников инженерных специальностей, о котором громко кричат российские работодатели, может быть на самом деле сильно преувеличен. Давайте начнем с азов – какие кадры вы имеете в виду?

Вы правы, чтобы понять, о чем мы говорим, стоит сначала определиться с терминами. В своем исследовании под словом «инженеры» я имела в виду людей, получивших высшее инженерно-техническое образование. Если более конкретно, то в России действует классификатор специальностей высшего образования, и в нем есть группа, которая называется «Инженерное дело, технологии и технические науки». В нее включены и инженеры-технологи, и инженеры-конструкторы из самых разных областей – от морской техники и вооружений до машиностроения и металлургии. Кстати, отчасти в нее входят даже айтишники. То есть это очень разнородная группа специалистов, необходимых в строительстве, на транспорте, в связи и в промышленности.

В общем, это не «лирики», а «физики»?

Нет. Когда говорят «физики», то обычно имеют в виду тех, кто учится на математических, физических и естественно-научных факультетах. Правильнее будет про тех, о ком мы говорим, сказать совсем просто – это технари.

Хорошо. Как вы пришли к выводу, что дефицит этих технарей по факту может быть мнимым?

С точки зрения экономики ту или иную специальность можно считать дефицитной в том случае, когда предложение по ней меньше, чем спрос на нее. При одном условии – рыночной заработной плате. Как это можно измерить? По показателям рынка труда. Росстат раз в месяц проводит большое обследование, на основании которого высчитывает уровень безработицы, уровень занятости и много других параметров. В том числе – и объемы предложения. Так вот, цифры все открыты, и по ним прекрасно видно, что в целом по стране количество рабочей силы с высшим инженерно-техническим образованием за последние 10 лет увеличилось почти на 15%. А занятость, то есть число рабочих мест в тех отраслях, где нужны инженеры (промышленность, строительство, транспорт, связь), в это же время только сокращалась. Во всяком случае, так было до 2022 года.

Например, в Татарстане в 2010 году численность рабочей силы с высшим инженерно-техническим образованием составляла 120 тысяч человек. К 2021 году она выросла больше чем в полтора раза – до 190 тыс. человек. За эти же годы занятость в промышленности, в строительстве, транспорте и связи в вашей республике увеличилась от силы процентов на десять.

Если мы посмотрим на возрастную структуру, то в более молодых группах число людей с дипломами инженерно-технических специальностей больше, чем в более возрастных. То есть когда работодатель говорит, что у него какой-нибудь пожилой технолог или конструктор ушел на пенсию, а он не может на рынке труда найти ему замену, то на самом деле эта замена есть. Причем в количестве даже не одного человека, а 1,2 человека на место.

Наконец, если человек обладает дефицитной специальностью, ему на рынок труда будет проще выйти после завершения обучения. Проще – это значит и легче, и быстрее будет найти работу по специальности и с более высокой заработной платой. Поэтому мы решили еще сопоставить, как выходят на рынок труда выпускники инженерных специальностей, с тем, как выходят выпускники экономических специальностей. Про последних обычно говорят, что вот их-то уж пруд пруди. Но все данные показали, что показатели успешности выхода на рынок труда у выпускников-инженеров мало чем отличаются от аналогичных показателей для выпускников-экономистов. Короче, вывод очевиден – проблема дефицита специалистов инженерного профиля, о которой настойчиво твердят работодатели, не связана с недостатком предложения.

«Все стремились выпустить больше технарей»

О чем же они тогда кричат?

Утверждения работодателей о дефиците инженеров – это реакция на ситуацию с поиском сотрудников на труднозаполняемые вакансии. Специалисты не хотят идти на эти рабочие места – при тех условиях, которые им предлагают.

Вы про зарплату?

Не только, хотя это тоже очень важный фактор. Но для молодежи не только зарплата имеет значение. Для нее важно, какие на этой работе у нее будут перспективы профессионального и карьерного роста; какая там культура труда; какая там обстановка. Молодой человек сегодня не очень-то хочет идти работать туда, где стиль управления носит выраженный автократический характер. А это, прежде всего, стиль всей нашей промышленности.

Получается, технические вузы выпускают людей, которых экономика переварить не может?

Государство, услышав от работодателей, что у них дефицит инженеров, – эти же крики не вчера начались, – поступило логично: нарастило количество бюджетных мест на инженерно-технические специальности. Это был сознательный шаг. Причем поскольку средства на высшее образование не беспредельны, под нож пускались бюджетные места на другие специальности. Все стремились выпустить больше технарей. Но теперь уже очевидно, что проблему дефицита инженерных кадров в принципе нельзя решить лишь увеличивая объемы подготовки, то есть со стороны предложения.

Более того, неоправданный рост количества бюджетных мест на любую специальность, в частности инженерно-техническую, обернулся тем, что туда пошли те, кто вообще изначально не собирался работать инженером или технологом. Пошли просто для того, чтобы получить корочку. Это не голословное утверждение.

По данным Мониторинга качества приема в вузы, который проводят коллеги из ВШЭ, в десятке специальностей с самыми низкими баллами ЕГЭ семь как раз инженерно-технические. Например, «Технологические машины и оборудование», «Строительство», «Энергетика и энергетическое машиностроение», просто «Машиностроение», «Металлургия», «Пищевые технологии», «Морская техника», «Управление водным транспортом». Совсем недалеко от них – «Вооружение», а также «Авиасистемы». Мне, честно говоря, страшновато за будущих работодателей и потребителей, ведь это очень серьезные специальности.

Что значит – низкий балл ЕГЭ? Скорее всего, для инженерно-технических специальностей это очень плохая математика или физика. Может быть, я ошибаюсь, но если у молодого человека школьная тройка по истории, а он вдруг решил с чего-то поступить на истфак, то эту свою слабую базу он сможет самостоятельно нагнать. А если у него школьная тройка по математике и он пошел на специальности, где надо будет изучать сопромат и термех, то самостоятельно подтянуть школьные провалы не получится. Более того, ребята с низкими баллами, как правило, имеют и низкую мотивацию к обучению. Со всеми вытекающими.

«Почему на “нефтяное дело” люди охотно поступают?»

Хорошо, проблему нельзя решить увеличением масштабов подготовки. А как ее можно решить? Есть у вас рецепт?

Я могу сказать, чего точно не надо сейчас делать. Первое – не надо и дальше увеличивать количество – и удельное, и абсолютное – бюджетных мест на инженерно-технические специальности. Вполне возможно, что внутри этой огромной группы стоит перераспределить ресурсы – меньше готовить, не знаю, пищевиков, а больше – машиностроителей. Понимаете, по экономике и менеджменту за последние 10 лет количество бюджетных мест сократилось более чем в два раза. И что? На эти направления дети поступают на платной основе. Потому что рынком они востребованы!

Второе – нужно внимательно посмотреть на те рабочие места, которые производственные предприятия предлагают молодежи. С точки зрения стартовых заработных плат, перспектив профессионального и карьерного роста. С точки зрения, повторюсь, тех ценностей, которые важны для молодых кадров. Почему, например, на «Нефтяное дело» люди охотно поступают, а на другие отрасли – нет? Понимаете, наши работодатели, по факту, переложили всю ответственность на сферу образования. Они говорили: «Нам не хватает инженеров, давайте нам их больше. А мы будем сидеть и ждать». А когда им говорят: «Уважаемые работодатели, посмотрите на себя», – это им сделать сложнее.

Наверное, не все так себя вели. Например, «Татнефть» вкладывает в Высшую школу нефти в Альметьевске. Крупный бизнес в принципе давно и планомерно занимается подготовкой кадров. Это помогает решению проблемы?

Да, это помогает, безусловно. Дело в том, что главная серьезная проблема исследования – все технари в нем собраны в кучу. А ситуация в разных отраслях, конечно, складывалась по-разному. И, кстати, нефтянка точно не в хвосте. По среднему баллу ЕГЭ поступающие на нефтегазовые специальности опережают медиков, экономистов, юристов. То есть туда идут мотивированные люди, которые рассчитывают на перспективу, на будущий успех. «Информатика и вычислительная техника», «Ракетно-космическая техника» – там тоже все неплохо. То есть в отраслевом разрезе картинка не выглядит столь однозначной. Но массовые инженерно-технические профессии выглядят так.

В последний год в промышленности идет большая перестройка, связанная с задачами и импортозамещения, и выполнения гособоронзаказа. Растут объемы загрузки производств. Это как-то повлияет на выводы вашего исследования?

Конечно, наши данные – до 2022 года. Я признаю, что сейчас заводы, которые раньше работали в одну смену, могут работать и в три. И эта ситуация может усилить дефицит кадров. Но, на мой взгляд, в большей степени – рабочих специальностей. Потому что тем заводам, которые сейчас стали работать в три смены, по нормативам нужен не просто станочник, а станочник определенного, достаточно высокого, разряда. А высокий разряд не появляется в одночасье. Поэтому директора этих заводов стали уже у себя специалистов учить, потому что им нужны квалифицированные рабочие кадры.

В подготовке рабочих кадров ситуация аховая, объемы тают, как снег весной. За 10 лет выпуск квалифицированных рабочих учреждениями среднего профессионального образования обвалился с 580 тысяч человек в 2010 году до примерно 160 тысяч в 2021-м. Как вы понимаете, любое производство предполагает, что в основе – именно рабочие специальности, их по численности всегда будет больше. То, что страна сейчас столкнулась с физической нехваткой рабочих, с тем, что просто нет людей – это было ожидаемо. И я могу сказать, что я понимаю, почему экономически все сложилось именно так. Потому что обучение рабочей специальности не дает никакого прироста заработной платы. Учились, не учились – не имеет никакого значения.

Вы, конечно, можете сказать, что знаете сварщика, который зарабатывает в два раза больше, чем инженер. Я тоже такого знаю. Но средние данные показывают, что получение рабочей специальности не дает никакой «премии на образование». Выпускники техникума уже получают 10-15% премии, вуза – минимум 50%, плюс-минус – по разным специальностям. Так что в этой сфере другие проблемы, и там тоже простыми решениями обойтись не получится.

Фото на анонсе: © Михаил Захаров / «Татар-информ»