Певец Радик Динахметов: «Никто из близких не был против, чтобы я отправился на СВО»

«Сначала определили в пехоту, потом выяснилось, что не хватает санитара»

– Недавно стало известно, что вы решили добровольцем поехать на специальную военную операцию. Вы музыкант, человек творчества – чем вас привлекла военная служба?

– Несколько месяцев назад в Уфе встретил знакомого. Он раздавал листовки, призывающие заключить контракт и поехать на СВО. Одну из брошюр вручил мне, там было написано: «Твое время пришло». Я принес эту листовку домой, повесил в студии. Было некоторое время подумать.

Потом через знакомого узнал, что в полку, формирующемся в Башкортостане, планируется собрать духовой оркестр. На второй же день пошел в военкомат, оказалось, что такой приказ действительно вышел. Выделены деньги для 17 штатных единиц, инструменты и другое оборудование для оркестра.

Контракт заключил 22 июня, с 6 июля начались учения на полигоне. К сожалению, духовой оркестр так и не был собран. За время моего пребывания здесь ни один музыкант не пришел заключать контракт.

Но интуитивно я был готов к любому повороту событий, и когда командир спросил, намерен ли я остаться как боец, ответил – да, останусь. Сначала меня определили в пехоту, потом выяснилось, что не хватает санитара в медвзводе, и меня назначили санитаром.

Здесь мы каждый день обучаемся оказанию первой медицинской помощи. В то же время получаем военную подготовку. Надо отметить, что мы только в крайнем случае возьмем в руки оружие. Наша главная задача – спасать жизни.

– То есть вы хотели ехать как музыкант – чтобы поддерживать дух бойцов…

– Да. Как услышал о создании оркестра – сразу побежал в военкомат. Но, к сожалению, не получилось.

В годы войны Сталин приказал в каждой республике открыть школы военно-духовых оркестров. Я тоже в 1976 году окончил одну из таких школ. Эти оркестры создавались, чтобы выступать перед солдатами и поднимать их боевой дух. Наш будущий оркестр тоже задумывался для этих целей. Возможно, он еще будет создан, и эти 17 музыкантов вдруг появятся. Приказ, по крайней мере, не отменен.

В 1983 году я служил в Волгоградской области в инженерных войсках. Там тоже был духовой оркестр. У меня в военном билете так и записано – «музыкант духового оркестра».

– Что вы думаете о специальной военной операции? Долго она еще будет идти, как думаете?

– На этот вопрос ответить нелегко. Могу только сказать: я с большим уважением отношусь к главе нашего государства Владимиру Путину, к его мнению и действиям. Когда он выступает по телевизору или радио, никогда не ухожу, не дослушав до конца. Даже мама уже к этому привыкла.

Нас здесь учат: «Если каждый в выполнении своей работы дойдет до автоматизма, это будет большим плюсом и для армии, и для вас самих». На сегодня моя задача обозначена.

К нам постоянно приезжают с концертами из разных районов Башкортостана. На днях были артисты из Стерлитамака, а еще мои земляки – дюртюлинцы. Очень приятное чувство от таких встреч.

«Условия тут как в сказке»

– Как близкие отнеслись к вашему желанию уехать на СВО? Наверняка отговаривали?

– Никто не говорил «не ходи». Только младшая сестра, которой 45 лет, спросила, как я об этом скажу матери. А я уже знал, как мама это воспримет. Я пришел, сказал ей, что заключил договор на один год, чтобы служить в оркестре (я тогда был уверен, что буду в оркестре). Мама послушала, прочитала свои молитвы и сказала: «Улым, доброго тебе пути. Ты сам так пожелал, все к лучшему». Сестра даже удивлялась, что мама так спокойно все приняла.

Сын тоже отреагировал спокойно. Он уже взрослый, скоро ему восемнадцать. В этом году поступил в институт культуры.

Вот дочка, ей 32 года, переживала. Я же сказал, что буду в оркестре, поэтому близкие все время спрашивали, когда начнутся репетиции. В итоге пришлось им все открыть. Только маме не стали говорить, она еще не знает, что буду служить санитаром.

Я всем объяснил: «Ваши переживания мне все равно не помогут. Мне нужны просто теплые слова и добрые пожелания. Вы должны принять эту ситуацию. Если примете, легче будет и мне, и вам».

– А вы сами приняли то, что будете служить санитаром, значит, можете оказаться непосредственно в зоне боевых действий?

– Конечно принял. Я с 9 лет уехал из деревни и учился в практически военной музыкальной школе в Уфе. Там у нас был очень строгий режим. Утром – зарядка на улице, в любую погоду. Гражданская оборона, разборка-сборка автомата, строевая подготовка – все прошли. Сразу после школы ушел в армию. Наверное, поэтому чувствую себя здесь в своей тарелке. Полностью осознаю, куда иду. С Божьей помощью мне пока легко. В жару ребята советуют иногда снимать бронежилеты, каски. А я говорю, что не буду снимать, хочу привыкнуть к более суровым условиям.

– Как вам условия?

– Условия тут как в сказке. Во-первых, я здесь научился регулярно питаться. В Уфе привык просто обедать, а вечером обходиться чашкой кофе. Чтобы поддержать форму, держал себя под контролем, все-таки я артист, выступаю на сцене. А здесь идет большая физическая нагрузка, без калорий никак. И военную форму нам выдали хорошую.

«Одна песня изменила всю жизнь»

– Последнее время мы редко вас слышим, особенно в Татарстане. У вас была пауза в творчестве? Чем вы занимались?

– Пауза у меня растянулась на 18 лет. Родился сын, можно сказать, все внимание было направлено на него. Уже 18 лет я не давал сольных концертов.

Но это не значит, что я совсем отошел от творчества. Это был период поиска, переосмысления, появились какие-то новые песни. Я взглянул на себя со стороны. Но далеко от музыки не ушел. Когда открылся первый духовой оркестр в Башкирской филармонии, они позвали меня к себе. Уже шесть лет работаю там.

Теперь здесь стараюсь выполнять свои задачи как артиста – и на полигоне пою песни, вдохновляю сослуживцев.

– Вас, видимо, все узнают?

– Узнают. Просят спеть известные мои песни – «Әле дә син бар әле дөньяда», «Зәңгәр күзле кызны сагынам», «Күрше хакы – тәңре хакы». С удовольствием для них исполняю.

– Именно с песни «Әле дә син бар әле дөньяда» началась ваша популярность. Как она была создана?

– Стихи написал башкирский поэт Шариф ага Биккул в 1964 году, посвятил их своей возлюбленной, супруге, уроженке Казани Райсе апа. Эта песня больше о боли, чем о любви, – она потом об этом сама мне рассказала. Райса апа дожила до глубокой старости, умерла три года назад. В последние годы мы близко с ней общались.

А мелодию к песне в 1983 году написал композитор Байрас ага Абдуллин, и он тоже посвятил ее своей жене, которую, кстати, тоже звали Раиса. Музыка была создана к ее юбилею. Когда композицию сыграли на банкете, все были поражены красотой мелодии и решили, что к ней обязательно нужно подобрать слова. Заглянули в сборник Шарифа Биккула, увидели эти стихи, причем книга сама открылась на этой странице. Кстати, эта история повторилась и со мной – когда Раиса апа подарила мне сборник Шарифа абый, книга тоже открылась именно на этой странице.

В 1992 году, когда работал музыкантом в Башкирском академическом театре (я там проработал десять лет), Байрас ага Абдуллин оставил для меня в театре лист с нотами. На одной стороне была песня «Саумы, туган якларым», на другой – «Әле дә син бар әле дөньяда». И с этой песни моя судьба полностью изменилась. Я ушел из оркестра, театра, собрал коллектив из 13 человек и начал свой путь в эстраде. В 1995 году мы дали 10 концертов в Казани. При поддержке бывшего директора НКЦ «Казань» Рината Закирова и директора Камаловского театра Шамиля Закирова концерты прошли с большим успехом. Это они проложили мне путь в Татарстан. Шамиль Зиннурович – через радио и телевидение, а Ринат Зиннурович помог эти десять концертов провести на высоком уровне. Всю жизнь буду им благодарен.

Бывший главный режиссер Башкирского академического театра Рифкат Исрафилов тоже сыграл большую роль в моем становлении как артиста эстрады. Поэтому всегда с огромной благодарностью вспоминаю эти два театра – Камаловский и Башкирский драматический. Они меня вдохновили, помогли сделать первые шаги.

– Как оцениваете уровень современной татарской и башкирской эстрады?

– Недавно мне довелось принять участие в концерте телеканала ТМТВ (компании «Барс-Медиа». – Ред.), и я был поражен уровнем организации, вообще качеством всего шоу. Давно не был на таком концерте, благодарен, что меня тоже позвали в качестве ретро-исполнителя.

Считаю, что качество музыки растет с каждым годом. Конечно, есть тенденция подражания друг другу, часто встречаются одинаковые стили и манеры исполнения. Хотелось бы, что молодые исполнители старались найти свое лицо, свой стиль.

Легендарный Ильгам Шакиров всегда говорил о важности неустанной работы. Это и работа над собой, и мотивирование себя к труду, совершенствованию. В свое время Ильгам абый тоже дал мне ценный совет – в альбоме не ставить подряд несколько песен в одной тональности, чередовать их. Когда он интересуется творчеством молодых и дает советы – это тоже труд. Я не забываю его совет, стараюсь донести до молодежи.

«Наша аудитория не будет слушать рэп-концерт, это однозначно»

– В свое время вы пробовали читать рэп – это было очень необычно для вашей аудитории. Такие стили не становятся популярными у татар – почему, как вы считаете?

– Я думаю, не надо ожидать, что рэп и другие стили станут такими же популярными, как эстрада или народные песни. Потому что у основной аудитории другие потребности и предпочтения.

Для меня это был интересный опыт. Песню Рима Хасанова я обработал в стиле рэп, подключил подтанцовку. Я думаю, что это была такой душевный порыв – сделать эксперимент. Сам Рим тоже был в шоке. Да, интересно, это что-то новое, но на этом миссия песни была завершена. Есть вальсы, они тоже исполняются и остаются. Рэп – это часть другой культуры, надо хорошо ее знать и надо постараться, чтобы подать оригинально.

Наша аудитория не будет слушать рэп-концерт, это однозначно. Можно пару номеров включить для разнообразия... Однажды в Казани на фестивале «Сандугач» я исполнил песню Рима Хасанова на английском языке. Видели бы вы реакцию людей! Сначала несколько секунд тишины, потом редкие аплодисменты. Люди в шоке, не поняли. О чем это говорит? Не та публика. Мне эту песню надо было после сольного концерта спеть в каком-нибудь ночном клубе перед молодой аудиторией. Вот там отлично зашло бы. У всего свое время и свое место.

– Но почему татаро-башкирская аудитория так любит эстрадные песни? Это особенность менталитета?

– Я не думаю, что мы какие-то другие. В любой стране преобладает попса – тут я имею в виду хорошую популярную музыку. Почему все ее слушают? Потому что большинство людей, придя домой после работы, уже не могут слушать оперу или симфонию. Им нужна легкая популярная музыка. Чем больше такую музыку слушают, тем больше она крутится по радио и телевидению, потому что на этом делают большие деньги.

Кому хочется чего-то особенного – могут смотреть другие каналы. Например, я сам люблю телеканалы «Культура», «Спорт», наш татарский ТНВ, башкирский БСТ. «Культура» – отличный телеканал. Теперь и сына приучаю его смотреть.

– Вы намерены после возвращения домой продолжить концерты?

– Не могу сказать, что начну гастролировать. Посмотрим. У меня есть один готовый проект, но пока не хочу много говорить о нем. Могу сказать только, что это не будет шоу-концерт. Что-то камерное, призывающее осознать, осмыслить, где я буду делиться со своими мыслями, где будут мунаджаты (стихи религиозного содержания, исполняются с напевом. – Ред.), стихи. Название уже есть. Восемнадцать лет прошли не просто так, собран большой багаж.

– Вы исполняете мунаджаты?

– Да, этот старинный жанр давно меня привлекает, и я опять же благодарен бывшему главному режиссеру Башкирского драматического театра за то, что помог мне прийти к мунаджатам, освоить их. Впервые я услышал их именно в театре. В спектакле «Башкорт туе» («Башкирская свадьба») Мухаммадши Бурангулова были места, где исполнялись мунаджаты. Для этого в спектакль была приглашена академик, фольклорист Розалия апа Султангареева. В этом спектакле Рифкат Исрафилов воссоздал все башкирские обряды.

Со временем Розалия апа уже перестала ходить на показы, и вместо нее мунаджаты начал исполнять я. Она меня им научила.

Во время исполнения мунаджата ты ни о чем не думаешь. Как ты выглядишь, сколько у тебя зрителей, нравится им этот мунаджат – все становится неважным. В этот момент ты весь погружен в свет веры. Меня часто зовут на конкурсы исполнителей мунаджата. И я всегда советую молодым – пойте тихонько, мягко. Представьте себе, что перед вами сидит ваша 80-летняя бабушка, вы же не будете петь ей мунаджат во весь голос. Пойте тихонько, нежно. Поймайте это состояние.

«Связь с родным краем никогда не рвал»

– Как ни странно, мы знаем о вас совсем немного. Где вы родились, выросли?

– Я из Дюртюлинского района Башкортостана, из родного села великого поэта Шаехзады Бабича – Асяново. Совсем недавно мои земляки приезжали на полигон, давали концерт. Встретились, спели вместе любимые песни. Потом они отправились к нашим бойцам в районе Донецка.

Я никогда не рвал связи со своим родным краем. Они всегда приглашали меня на мероприятия, и мне всегда удавалось приехать, выступить. Люди в нашем районе отличные. Глава района Риф Юсупов тоже творческий человек. Народ трудолюбивый, талантливый.

Детство мое прошло в деревне. Я счастлив, что вырос с бабушкой. Папа умер, когда я был еще маленьким, мама работала на строительстве знаменитого кирпичного завода в Асяново. Она, конечно, все свое время отдавала работе. До сих пор говорит: «Улым, внимания тебе не хватило, прости меня».

До 3 класса учился в деревне, а потом как-то увидел в районной газете объявление о приеме в музыкальную школу в Уфе – и захотел туда уехать. Мама с бабушкой думали, что я шучу. Потому что мне всего 9 лет, как я могу самостоятельно жить в городе? Я потребовал, чтобы меня отправили, расстроился, плакал. Мама решила посоветоваться с учительницей пения, а та категорично заявила: «Отправляйте, это его судьба».

Я сердечно поблагодарил Минсылу апа за эти слова, которые стали решающими в моей жизни, на ее 70-летнем юбилее.

– Вы поете также и на башкирском?

– Говорю на татарском, но пою на двух языках. Папа у меня был башкир, мама татарка. Говорить на башкирском не смог научиться. Только когда начал работать в театре, впервые научился произносить башкирские слова, петь на башкирском языке.

– Расскажите о вашей семье. У вас ведь сын и дочь?

– У нас вся семья музыкальная. Жена – музыковед, с ней мы познакомились в институте. Она музыкальный работник в детском саду. Так получилось, что наш союз шесть лет назад распался. Но мы общаемся, остаемся в добрых отношениях.

Наша дочь Сабина играет на пианино. Но для жизни выбрала другую профессию – выучилась на архитектора. Училась в нефтяном институте. Сейчас у нее своя компания. С мужем Анваром они воспитывают пятилетнюю дочь, нашу любимую внучку.

Сын Даян – виолончелист, в этом году поступил в институт искусств.

– Что вы чувствуете сейчас, какой у вас настрой?

– Здесь уже раздумывать нечего, я собран. Вчера ко мне подошел наш полковой психолог. Он знает, что я артист, музыкант. Говорит: «Радик, ты готов быть санитаром, представляешь себе, что там придется пережить?» Я говорю: «У меня все в голове».

Надо понимать серьезность выбранного тобой пути и принять его. Здесь не может идти речь о каких-то чувствах. Здесь за тебя думают, за тебя делают. А ты просто выполняешь задачи. Если каждый из нас будет выполнять на совесть поставленные перед ним задачи, успех, без сомнения, придет.

Гульназ Хабибуллина, intertat.tatar; перевод с татарского
Все фотографии из личного архива Радика Динахметова