Павел Шмаков: «Потерял сына, супругу, трижды увольняли с работы – мне бояться уже нечего»

– Павел Анатольевич, почему вы встали на защиту татарского языка, с чем это связано?

– Я не за татарский язык, я против несправедливости. Когда 15 октября 2017 года собрали директоров школ и сказали, что мы через два месяца должны уволить три четверти учителей татарского языка, я сказал, что это несправедливо. Если в школе и бывают какие-то изменения, то они бывают летом. Нельзя в середине учебного года увольнять, некрасиво это. Как мне в глаза ученикам смотреть, если учителя взяли и выкинули?

И мы подали в суд, боролись за татарский язык, и мы сохранили татарский язык. И самое главное, мы сохранили то, что детей не сегрегируют. Я считаю, что нынешнее положение, как это происходит у нас, – это очень плохо. Человек не обязан сообщать, какой он веры, какая у него зарплата, так же и с национальностью. Прокуратура требует письменное заявление, какой язык тебе родной. И сейчас татары должны учить родной татарский, а русские – родной русский. В итоге русские татарский язык не учат. Это неправильно. У нас в школе все учат 1-2 часа татарского – мы не можем поставить больше часов, потому что закон не позволяет. А мы соблюдаем законы. Но мы сделали так, что не разделяем детей по национальности, просто это очень важно. Иначе будут насмешки над людьми другой национальности. Это чрезвычайно важная для меня вещь.

«Восстановили через месяц после письма Хиллари Клинтон»

– Как думаете, почему ни один из ваших коллег не поддержал вас?

– Люди боятся в нашей стране, и это очень страшно. В 1937 году людей научили бояться, когда расстреливали тысячи. Так и сейчас – люди боятся. Это плохо.

– В частных школах тоже нет смелых людей?

– У нас частные школы тоже не независимые. У них могут отобрать здания. У нас независимого очень мало осталось. Скажем, лично Президенту России нужно, чтобы было немножко чего-то независимого. Поэтому у нас есть независимое «Эхо Москвы», которое критикует Президента. Но Президенту нужно знать правду, он понимает, что оппозиция нужна в какой-то мере. И наша школа нужна Татарстану, для того, чтобы здесь было по-честному.

– А вы не боитесь, когда говорите правду?

– Я считаю, что мне бояться нечего уже. Самое страшное, что в жизни у меня было, то уже произошло. У меня сын Сергей погиб в 25-летнем возрасте. Он был в Турции атташе – вице-консулом России. Молодой парень, окончил международное отделение нашего КГУ. Моя первая жена погибла, ей было тоже 25 лет, мама моего сына Сергея. Я не боюсь, что меня уволят или выгонят. Меня три раза увольняли: в 1997-м уволили, но восстановили через месяц после письма Хиллари Клинтон, но не ее лично, а из ее штаба. Я писал людям, друзьям, что меня незаконно уволили. Меня и правда всегда незаконно увольняют.

«Когда у мэра стало особенно много проблем, школу закрыли»

– Вы и правда были знакомы с Хиллари Клинтон?

– Да, мы с Хиллари Клинтон вместе пили кофе. У меня была фотография с той самой встречи, и я отправил ее в Америку, в штаб Хиллари. Написал, что меня всегда незаконно увольняют, просил помощи. Из штаба позвонили в Казань. Меня восстановили тогда. Но мэр Казани Камиль Исхаков не забыл, что Шаймиев дал ему выговор за то, что он меня уволил. И через три года он сумел меня уволить. Точнее, не меня уволил, а закрыл школу.

– Почему у вас отношения с Исхаковым не заладились?

– Потому что я боролся здесь за сельских детей, я хотел, чтобы был интернат для талантливых детей из сел. Камиль Исхаков был против этого. Сто лет назад женщин за людей не считали, они не голосовали, место женщины считалось на кухне. Раньше были автобусы только для белых и только для черных. Для Исхакова слово «деревенские» означало плохое. Он прямо сказал: «Я деревенских татар в Казань не пущу».

Между Исхаковым и Шаймиевым всегда были сложные отношения. В конце концов, они завершились, и Исхаков уехал из Казани. Мы с ним тогда очень сильно ругались. Я был депутатом горсовета, членом совета президиума. Это были 1990-1995 годы, когда выборы были честными. А в 2000 году он сумел меня уволить, закрыв школу. Наша школа тогда была федеральной экспериментальной площадкой. И вот я уехал сначала в Москву, потом в Финляндию.

– В Финляндии вы преподавали более десяти лет, достигли больших высот. Как решились вернуться в Казань, бросив семью, Европу?

– Мэр Казани приехал перенимать опыт, мы там познакомились, и он стал меня уговаривать вернуться. И когда в 2011 году он конкретно стал меня убеждать, я сказал: «Посоветуйтесь с Президентом республики. Меня уже один раз отсюда выгоняли. У вас лично могут быть проблемы». И действительно, третий раз меня увольняли в 2013 году.

– По какой причине?

– В Казани я был назначен директором лицея имени Лобачевского, а в лицее больше трети детей были зачислены «по блату», громадное количество.

Здесь Павел Анатольевич достал из потайного места тетрадку. Ее страницы поделены на два столбца, в первом – фамилия ученика, во втором – имя того, по чьей протекции этот ученик попал в школу: к именам и должностям прикреплены визитки. Занятный список – есть здесь и ныне работающие министры, и другие знакомые фамилии. Эти люди работают в разных областях. За один год сотни детей попадали в лицей «по блату». Удивительно, как учебное заведение всех их вместило?!

Павел Шмаков продолжил:

– Когда меня назначили директором лицея, я аннулировал эту тетрадь. Дважды вскрывали мой сейф, искали список, провели обыск в квартире – не нашли.

Когда в эту школу перестали принимать «по блату», у мэра возникли проблемы с его деловыми партнерами. А мэр мне сказал: «Это твоя школа. Делай, как считаешь нужным». И однажды Ильсур Раисович мне сказал: «Я горжусь собой, что я ни разу не попросил вас никого взять в эту школу».

И когда у мэра стало особенно много проблем, школу закрыли. Мне дали крохотное здание, и только благодаря помощи Президента мы тогда выжили. Мэру было очень трудно, так как очень высокие люди заставляли его закрыть школу и выгнать Шмакова. Но Президент нас поддержал и продолжает поддерживать.

«У нас даже олимпиады проходят нечестно»

– Павел Анатольевич, Президент Татарстана вам помогает?

– Да. Когда мы защищали татарский язык, в благодарность Рустам Минниханов построил нам вот это здание. Он прямо так и сказал: «Это вам за то, что защитили татарский язык!» Я этим очень горжусь. Понимаете, тогда весь Госсовет заставили проголосовать, а меня заставить невозможно.

– И вам дают понять, что нужны Татарстану?

– Да. Президент нас поддерживает, но не могу сказать, что все в правительстве хорошо к нам относятся.

– С кем у вас плохие взаимоотношения?

– У нас очень много недоброжелателей среди тех, чьих детей мы сюда не приняли, и не только их собственных детей. Звонит мне однажды прокурор одного из районов и говорит: «Прими сынишку моего соседа по даче, он смышленый». «Ребенка хоть приведите», – говорю я ему. И вот дальше следует красивый ответ: «А зачем? Я же вам представился». Он же прокурор какого-то района! Заместитель прокурора Казани, не сумев сюда устроить ребенка, организовал нам море проверок.

Там своя кухня – они, может, в своих областях хорошие специалисты, но они считают, что раз они хорошие специалисты, то могут устроить ребеночка в супершколу.

Слава богу, нас поддерживают Президент и мэр.

– В других школах тоже много детей поступает «по блату»?

– Конечно. Это сплошь и рядом… Мы единственная школа из престижных в Казани, куда детей не принимаем «по блату».

– И даже, я слышала, на республиканские и всероссийские олимпиады детей отправляют «по блату».

– Да, это тоже повсеместно встречаем. Расскажу вам историю нашего ученика Никиты Алкина. Лет шесть-семь назад Никита ездил на республиканскую олимпиаду по биологии. Ему присудили второе место. Он мне говорит: «Павел Анатольевич, почему у меня только второе место? Я все правильно решил».

Поехали с Никитой вдвоем подавать на апелляцию. Выяснилось, что занявшему первое место ответы были оправлены заранее. Но в этих ответах была допущена ошибка, значит, победитель написал ответ с ошибкой. В итоге Никите Алкину так же присудили первое место, двое участников поделили между собой одно место. На всероссийскую олимпиаду поехали тоже вместе. И наш Никита занял там первое место.

Затем он победил на международной олимпиаде в Дании. В 2015 году он стал лучшим учеником по биологии во всем мире! Он поступил в МГУ, в этом году учился на магистратуре… К сожалению, совсем недавно наш Никита трагически скончался.

– Получается, есть ученики, которые приезжают на предметные олимпиады с готовыми ответами?

– Да, обычно на всероссийские турниры отправляют одного умного и одного «по блату». Мы уже привыкли к этому. Особенно такое часто встречается на олимпиадах по гуманитарным дисциплинам. У нас даже олимпиады по татарскому языку проходят нечестно, за что мне особенно стыдно. Учителя, которые сидят в жюри, делают так, чтобы их детям были приписаны баллы.

Олимпиады по математике у нас честные, но, например, по праву они проходят нечестно.

– Почему в Татарстане есть такое явление? Это связано с нашим менталитетом татарским?

– Это связано с восточным менталитетом. На востоке принято договариваться. Но не все такие, конечно, есть масса честных людей. В Узбекистане мне знакомый коллега рассказывал, значительно хуже, чем у нас, там по-честному в университет вообще поступить невозможно.

«Российские школы ненавидят троечников»

– Вы упоминали, что на предметных олимпиадах бывают участники, употребляющие легкие наркотики. В это трудно поверить…

– Перед олимпиадой учеников школ не проверяют на допинг. Есть участники, употребляющие легкие наркотики перед олимпиадой, чтобы голова лучше соображала. Это очень серьезная проблема.

Вчера три линейки рассказывал о вреде наркотиков, начиная от детей 7 класса, 5-6 классам не говорил. О том, как это страшно и опасно. Моментальный эффект получаешь, потом уходит в зависимость. Так же и с курением, с алкоголизмом. От наркотиков умирают – я рассказывал детям об этом. Про наркотики детям надо говорить, это страшная вещь.

– Как вы думаете, в чем причины трагедии, которая произошла в школе №175 в Казани?

– Понятно, почему такое происходит, я об этом Президенту рассказывал. ЧОПами и охраной проблему здесь не решишь. Это происходит потому, что в школах есть дети, которых школа ненавидит. Школа не любит троечников, хулиганов. Если школа их не любит, то они не любят школу. И именно из этих детей вырастают те, кто приходит и стреляет. Потому что его ненавидела школа, и эта ненависть в нем осталась.

Помните трагедию в школе №102? Когда учительница химии называла ребенка тупым. Ребенок наложил на себя руки и оставил записку «В моей смерти прошу винить учительницу химии». Есть некоторые категории детей, над которыми школа издевается.

– И дети у нас недобрые, если так подумать…

– Но виноваты-то взрослые. Почему они стали недобрыми? Их же кто-то этому научил, посодействовал. В конфликте взрослого и ребенка нужно быть рядом с ребенком. Не означает, что его можно поддерживать, если он не прав, а нужно быть рядом. Важно быть на одной волне с детьми.

– Генетика тоже важна?

– Больше важно окружение.

«Энгель Фаттахов не понимал систему образования»

– Что вы думаете о других школах Татарстана?

– Школа очень зависит от того, кто ею руководит. Например, Иннополис развивается на глазах, IT-лицей, 131-я школа хорошие. У нас в школах во главу угла поставлены знания. А в школе «СОлНЦе» на первом плане присутствие у ученика желания учиться. Необязательно учиться на «5» по всем предметам, главнее – найти свое направление и следовать ему.

– Нужно ли нам преподавать в школах все предметы на татарском языке?

– Нужно. Но для этого нужно, чтобы это хотел министр образования. А наш министр образования Татарстана он хороший чиновник, в хорошем смысле этого слова, хороший исполнитель, понимающий, что хочет Президент. Но он не лидер. Скажем, у нас есть лидеры татарского движения. Есть Фаузия Байрамова, но она конфликтный лидер. А есть мягкие лидеры. Например, Жаудат Сулейманов, который создал движение «Сәләт», гениальный человек. Его сын Тимур, министр по делам молодежи РТ, тоже лидер, но он – не папа. Папа болел всем татарским. Айрат Файзрахманов тоже один из татарских лидеров.

– А предыдущий министр образования Энгель Фаттахов?

– Мне он очень нравится по-человечески. Он пытался защитить, сохранить татарский язык. Энгель Навапович любит татарский язык, но он вообще не понимал систему образования, так как далек от этого.

– Думаете, было правильно вернуть его обратно в Актаныш?

– В плане татарского языка нынешний министр отстает от него. Как чиновник Ильсур Хадиуллин лучше, хорошо понимает систему образования, но он не лидер. Наш президент Рустам Минниханов – вот он лидер. Минтимер Шаймиев – настоящий лидер. Среди их подчиненных лидеров не так уж и много. Раиль Гатауллин, человек, который создает татарскую «Википедию», режиссер Камаловского театра Фарид Бикчантаев – есть люди, символизирующие татарское. Их бы активнее поддерживали.

– Если у Татарстана «отберут» должность Президента, что для нас изменится?

– Это грустно, конечно, но, по большому счету, решающей роли это не сыграет. То, как поступили с татарским языком, как отнимали язык, – вот это страшно и очень плохо. У нас в Казани всего одна настоящая татарская гимназия – это гимназия №2. Там была директор Камария Хамидуллина – сказочный человек. Правда, она устала, сейчас там заведует музеем. Жалко, что ее не удержали в должности директора. Понятно, что годы идут, возраст, но есть люди, которых нельзя убирать. Если бы ее поддерживали, она бы не ушла.

– А новый директор гимназии не сможет работать так же?

– Новый директор повесил табличку у себя на двери: «Прием по личным вопросам один раз в неделю». А к Камарие Зиннуровне можно было в любой день зайти. Я не говорю, что он плохой, но он – чиновник… Нельзя так с народом поступать, это была лучшая татарская гимназия. Она и сейчас хорошая. Это то же самое, как когда-то уволился директор 131-й школы. Он создал эту школу, 40 лет был ее директором. А после него школа уже не та, что прежде.

«Врачи сказали, что вероятность выжить – 70 процентов»

– Вы каждый год ходите на митинг в День памяти защитников Казани. Вас не называют изменником?

– Да, я хожу. Многие благодарят, так как русских там практически не бывает. Почти на каждом митинге находится какой-нибудь татарин, который подходит и говорит: «Спасибо, что пришел. Если ты не приходишь, про русских плохо говорят». При мне никто не вспоминает их плохими словами, говорят, «Шмаков тут». Мне важно, чтобы русские с татарами дружили. Не любят меня «крайние» люди. Но они есть и среди русских, и среди татар.

– Мы сможем сохранить татарский язык, как вы прогнозируете его будущее?

– Будет лучше. Все на свете идет как зебра: сейчас такая полоса, потом будет другая. Татарские корни они очень сильные. В Татарстане очень сильные деревни, очень живые. Я в походы хожу и вижу это своими глазами. Это второй народ по численности после русских, татар очень много в мире. Татаро-тюркский мир очень большой, Турция очень поддерживает татар.

– Я слышала, что вы болеете. Как чувствуете себя сейчас?

– Да, у меня обнаружили раковую опухоль и вовремя ее вырезали. Оказывается, в почке не бывает метастаз, если ее вовремя увидеть, пока не выросла. К счастью, мне ее вырезали. Когда мне сказали, что вероятность выживания 70 процентов, было не очень приятно. Это было летом, четыре месяца был на больничном. Ездил на операцию в Москву, мне нашли врача очень хорошего. Хожу на обследования постоянно, проверяюсь, все ли в порядке. Дай бог, чтобы все было хорошо.

– Расскажите о вашей семье.

– Во второй раз женился в Финляндии, родилась Настя. Мама Насти – наполовину русская, наполовину финка. А третья жена – русская, от нее у меня две дочки. Когда я приехал сюда, Настя моталась между Казанью и Хельсинки. Училась и там и тут, сдавала экзамены в двух странах. Потом вышла замуж за русского парня, сейчас живут в Финляндии. Настя учится на учителя математики. Младшие дочки учатся в шведской школе. Скучаю по детям, часто бываю в Финляндии, вот собираюсь на день рождения младшей, билеты куплены…

Павел Анатольевич Шмаков родился 18 декабря 1957 года в Казани.

Российский и финский педагог, директор Академического колледжа при КГУ (1992-2000), директор лицея им. Лобачевского при Казанском университете (2011-2013), создатель и директор школы «СОлНЦе» (Казань).

Автор: Лилия Загидуллина, intertat.tatar; перевод