Олег Морозов: «Федерация всегда опиралась на Татарстан как корневой регион государства»

«В 2022 году парламент установил рекорд, приняв 653 закона»

Как бы вы сформулировали приоритеты законодательной работы Госдумы РФ в условиях изменившейся геополитической ситуации в мире? Как к ней адаптируется правовая система?

В вашем вопросе есть уже и часть ответа. Действительно, в последний год ситуация, связанная с СВО и со всеми внешними факторами, настолько изменила нашу жизнь, что это прямо сказалось на жизни и работе парламента. Могу привести такую цифру, что в 2022 году парламент установил рекорд, но не потому, что нужно было ускорить парламентскую машину, а потому, что этого требовала жизнь. В течение сессии парламент принял 653 закона, это самый большой показатель за всю историю российского парламентаризма. Абсолютный рекорд! Это стало возможным, потому что дорога между внесением закона и его принятием сокращалась до максимально возможных сроков. Понятно, что есть процедура, ее не избежать, закон вносится, он проходит первое, второе и третье чтение. Обязательно должны быть соответствующие заключения Правительства, правового управления Президента, правового управления Думы. Эта процедура в силу разных причин может длиться несколько месяцев, а может быть укорочена до одной недели.

Процедуру ужимали максимально, чтобы законы заработали максимально быстро. Эти законы касались следующих тем. Прежде всего, они отвечали на санкционную политику Запада. Нужно было переформатировать большую часть всей нашей финансовой, экономической, социальной политики, срочно перестраивать всю финансово-экономическую систему страны.

Во-вторых, законы затронули вопросы социальной защиты населения. Санкционное давление, все новые факторы привели к тому, что доллар подскочил почти в два раза. Нам прогнозировали, что доллар будет стоить 200 рублей, что это обрушит финансово-экономическую систему, полностью обесценит пенсии и зарплаты. Было понятно, что главными жертвами этого «удара» станут люди с малыми доходами, многодетные семьи, пенсионеры, незащищенные слои населения. Надо было срочно найти ответы для того, чтобы законодательно отрегулировать эти вопросы и защитить эти группы граждан. В-третьих, возник целый пласт вопросов, связанных с поддержкой наших граждан, ушедших защищать Отечество в зону СВО по контракту, добровольно, в рамках частичной мобилизации. Все это в комплексе потребовало большого количества законодательных решений, которые нужно было принимать буквально с колес.

Затем появилась еще одна тема, совершенно новая и, прямо скажем, требующая мгновенных законодательных решений: все то, что связано с вхождением четырех новых субъектов Федерации в состав России.

Еще одна тема – формирование бюджета. Представьте, что мы формировали бюджет с учетом некоторых западных прогнозов о 15% падении ВВП и промышленного производства. При этом поставлена задача: не отказаться ни от одного социального обязательства, поддержать оборонный комплекс и решить все задачи, стоящие перед страной. Мы такой бюджет сформировали. Понятно, что это потребовало очень энергичной работы Думы по приоритетам, которые я перечислил.

«Каждый такой шаг – это встреча с бюрократом, с которым надо что-то согласовать»

Принято огромное количество законов, а правовая система готова все это «переварить»? Одно дело законы принять, а как они будут работать? Есть здесь какие-то сложные моменты, не будет ли где-то пробуксовки?

Не все понимают, как работает мониторинг правоприменительной практики. И очень часто депутатов упрекают в том, что вскоре после принятия закона начинается внесение в него поправок, зачастую в большом количестве. Это как раз и есть процесс отлаживания закона, связанное, как правило, с тем, что реальная жизнь показывает, как работает или не работает тот или иной закон, и почему не работает. Это иллюзия, что можно все предусмотреть на стадии принятия закона, все отладить и получить на выходе идеальный продукт, который поступит в общество, будет исполняться всеми субъектами, и не будет никаких проблем. Так не бывает. Мой богатый парламентский опыт показывает, что не бывает таких законов, особенно больших законов, регулирующих жизнь целой сферы, скажем, закон о борьбе с коррупцией.

Вот закон о ветеранах. Я его автор, он принимался в 1995 году, а последние поправки в этот закон мы вносили в эту сессию. Поправки в него вносятся ежегодно. Сейчас понятно – почему, у нас появляются новые категории ветеранов, участники боевых действий и т.д. Каких-то чрезвычайных сбоев в части действия законов я не вижу. За эти годы законодательная машина отработана, она уже достаточно хорошо отлажена, все механизмы понятны и Думе, и Правительству, и Совету Федерации, и президентской администрации.

Но я хочу обратить внимание на одну очень важную особенность, которая тоже связана с вашим вопросом. За эти годы накопилось немалое количество различных нормативно-правовых актов, которые в силу разных причин стали противоречить один другому, а в чем-то даже мешать. Показательный пример, который касается работы нашего земляка вице-премьера РФ Марата Хуснуллина. Когда он заступил на свою должность, он принес Президенту «простыню» – я не преувеличиваю, это рулон бумаги длиной примерно семь метров, в котором были расписаны все нормативные акты, все шаги, которые должен пройти строитель от момента начала строительства до его завершения. Это тысячи различных документов, актов, согласований и т.д., которые растягивают процесс строительства на годы. Не на месяцы, а на годы! За два года Марату Хуснуллину совместно с Думой, через внесение поправок в законы, через отмену тех или иных нормативно-правовых актов удалось урезать эту «простыню» напополам. В два раза. Это сокращение по срокам, по затратам и, если хотите, по коррупционной составляющей, потому что каждый такой шаг – это встреча с бюрократом, с которым надо что-то согласовать, и здесь появляется потенциал для коррупции.

Это очень яркий пример того, как жизнь и практика регулируют законодательно-нормативные механизмы, как мы отлаживаем эти механизмы совместно с Правительством.

«Парламенту очень трудно заслужить высокую оценку со стороны общества»

Как вы относитесь к мнению части аудитории о том, что в России недостаточно парламентаризма, что у нас слишком президентское государство? Как бы вы оценили роль Госдумы в системе органов федеральной власти?

Начну с объективных показателей. За всю историю российского парламентаризма люди никогда не давали такую высокую оценку Думы, как сейчас. Исследования различных социологических компаний, в том числе и не очень дружественных нам, показывают, что доверие к работе Государственной Думы растет. Кстати, могу даже немного объяснить, в чем причина критики, которая всегда адресована к парламенту. Это не российское явление. Если посмотреть жизнь парламентских республик по всему миру, главные претензии всегда предъявляются к парламенту. По очень простой причине. Парламент построен по многопартийному принципу, и человек, который голосует за одну партию и симпатизирует ей, естественно, не всегда принимает то, что делает другая политическая партия. А парламент полифоничный, он разный. У нас есть парламентское большинство – «Единая Россия». Понятно, что сторонники КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России» критически относятся ко многим действиям «Единой России» и переносят это, разумеется, на оценку работы парламента в целом. Поэтому парламенту очень трудно заслужить высокую оценку со стороны общества. При этом обращаю внимание, в последнее время позитивная оценка роли Государственной Думы в России растет. Это объективный показатель. В чем причина этого? Мне кажется, я могу сказать об этом на своем опыте: в парламенте никогда не было такой профессиональной и солидарной работы по межфракционному принципу, как сейчас.

«Эту работу сейчас виртуозно проводит Председатель Госдумы РФ Вячеслав Володин»

Как происходит согласование позиций различных партий? Есть ли какие-то вопросы, по которым вы не можете найти согласие, прийти к какой-то общей точке зрения?

Это большое искусство. Этот опыт, мне кажется, нарабатывается годами. Я в свое время почти семь лет занимал должность заместителя председателя Государственной Думы и вел пленарные заседания. Я знаю, как работает эта машина, как сложно в ходе пленарного заседания согласовать позиции различных политических фракций.

Мне кажется, эту работу сейчас виртуозно проводит Председатель Госдумы РФ Вячеслав Володин. У него очень большой парламентский опыт, он был парламентарием с 1999 года, затем работал первым заместителем руководителя администрации Президента, курировал, в том числе, парламентскую работу со стороны администрации. Он очень хорошо знает партийную структуру, партийное строительство, лично знает людей, которые определяют политику политических партий и их фракций. Володин проводит скрупулезную предварительную работу по согласованию различных фракционных взглядов и позиций.

Важную роль играет и то обстоятельство, что в этом созыве парламента партия «Единая Россия», обладающая конституционным большинством, тем не менее отказалась от монополизации должностей. Сейчас действует строгий принцип: независимо от того, у кого парламентское большинство, половина всех руководящих должностей в Думе отдается оппозиции. Несмотря на то что этот принцип не соответствует арифметической пропорции между партийными мандатами. У «Единой России» 300 с лишним мандатов, это больше, чем конституционное большинство, но половина комитетов, половина руководящих должностей в Думе отданы оппозиции. Понятно, что голос от председателя комитета имеет совершенно иной вес, потому что он имеет доступ к трибуне, он постоянно отстаивает позицию, продиктованную в том числе своей политической фракцией. Публично высказанная позиция становится предметом обсуждения и дискуссии. Это первый момент.

Второй момент, который позволяет договориться, это, конечно, изменившаяся политическая ситуация. Одно дело спорить по размеру МРОТ. Сколько лет есть эта тема, столько мы с оппозицией спорим. Оппозиция говорит – давайте переформатируем бюджет, МРОТ нужно увеличить в два раза. Наша позиция очень проста: мы можем сделать ровно то, что позволяет финансово-экономическая ситуация. Не потому что не хотим. Кто же против того, чтобы взять и в два раза увеличить МРОТ? Но финансовая ситуация не позволяет это сделать, поэтому мы вынуждены защищать позицию, которая в обществе воспринимается критически. Оппозиция говорит, давайте уменьшим наши резервы, давайте, бросим их туда, чтобы решить эту задачу. Но всегда возникает вопрос: если сегодня резервы уменьшили, то завтра мы же назад не отыграем, мы должны эту цифру не только держать, мы должны ее индексировать. Значит, мы должны понимать, откуда возьмутся эти источники. А сегодня финансовый резерв – это еще и вопрос нашей безопасности, это деньги, которые в итоге мы направим в том числе на решение задач обеспечения нашей национальной безопасности и работы оборонного промышленного комплекса. СВО, конечно, очень многое поменяло. Если вы посмотрите голосование в Думе по вопросу о признании новых территорий, все депутаты, несмотря на фракционную принадлежность, проголосовали «за». Этот вопрос консолидировал нас, в том числе, и в отношении очень многих других задач, потому что изменилась внешнеполитическая ситуация, социально-экономическая ситуация внутри страны. Мы прекрасно понимаем, что есть бюджет, и его нужно потратить ровно так, чтобы решить все задачи, обусловленные новыми вызовами. И вот здесь мы занимаем солидарную позицию. Не знаю ни одного принципиального вопроса, по которому парламентская оппозиция не поддержала бы парламентское большинство, когда речь идет о решении глобальных задач, связанных с защитой интересов страны.

«Там кладезь информации, правда, это темы закрытые, под грифом “Совершенно секретно”»

Вы возглавляете Комитет Госдумы по контролю, хотелось бы поговорить о нем. Что входит в ваши полномочия, какие ключевые проблемы вы сейчас решаете?

Это новый комитет, ему всего год. В прошлом созыве существовал комитет по регламенту и контролю, и фактически большая часть его деятельности была связана с контролем регламента. Сегодня регламентные вопросы выделены в отдельную отрасль, есть Комиссия по регламенту.  А парламентский контроль – это деятельность, которая регулируется законом о парламентском контроле. Наш комитет был создан под реализацию этого закона. Инструментом парламентского контроля является Счетная палата. Первая главная функция нашего комитета - взаимодействие со Счетной палатой. Раньше это взаимодействие ограничивалось тем, что раз в год, весной, приходил председатель Счетной палаты и отчитывался о работе. Ему задавали вопросы и считалось, что на этом как бы вся работа и заканчивается. Сегодня мы работаем со Счетной палатой в еженедельном режиме. Все доклады, которая делает Счетная палата по каким-то принципиальным вопросам (а она анализирует исполнение федерального бюджета, решений тех или иных социально-экономических задач), – все это анализируется нашим комитетом. Мы представляем Государственной Думе нашу оценку: что сделала Счетная палата, достаточно ли этого, с нашей точки зрения, для полноценного анализа той или иной темы. Например, сейчас мы получили закрытый доклад Счетной палаты по работе военно-промышленного комплекса. Там кладезь информации, правда, это темы закрытые, под грифом «Совершенно секретно», но по результатам этого анализа мы подготовили соответствующую записку Председателю Госдумы. И председатель очень хорошо видит всю картину, он понимает, что и как нужно законодательно отрегулировать для того, чтобы решить проблемы, на которые обратила внимание Счетная палата. Это вопросы, связанные со СВО, с работой оборонно-промышленного комплекса. Это касается самолетов, подводных лодок, всего, что сегодня нужно стране для обеспечения своей безопасности.

Следующий момент также касается Счетной палаты: мы формируем план работы Счетной палаты, предлагаем темы для годичной работы этого органа. Счетная палата принимает эти темы в работу, исследует и докладывает Государственной Думе.

Второе важное направление деятельности Комитета – контрольно-надзорная деятельность.  Есть соответствующее распоряжение Президента – провести реформу контрольно-надзорной деятельности в стране, то есть определить, какие нормативные акты, какие законы регулируют всю контрольно-надзорную деятельность, в чем они достаточны или недостаточны, в чем они избыточны. Нам нужно привести всю эту систему в порядок. Это полномочия Комитета по контролю с думской стороны и полномочия Министерства экономического развития со стороны Правительства.  Каждый год Минэкономразвития представляет в Думу отчет о реформе контрольно-надзорной деятельности. Наш комитет анализирует этот отчет и вносит коррективы в законодательную и нормативную работу парламента. Задача одна – чтобы контрольно-надзорная деятельность работала не в ущерб экономике, а во благо. Ярчайший пример: с началом СВО было принято решение об отмене внеплановых проверок. Это как раз результат оптимизации контрольно-надзорной деятельности.

Третье направление. Существует такой формат работы Думы и Правительства, как правительственные часы. В течение месяца к нам два или три раза приходит тот или иной министр и отчитывается по тому или иному направлению работы. Это входит в полномочия нашей палаты. Вся систему взаимодействия между Думой и Правительством в рамках правительственных часов обеспечивает Комитет по контролю. По результатам каждого правительственного часа принимается развернутое постановление Государственной Думы. Что это такое? Это дорожная карта. Мы имеем на руках постановление, через год приходит этот министр, и у нас уже имеется ясная картина по вопросам, о которых министр докладывал в прошлый раз. По этому постановлению он фактически отчитывается о том, что же сделало за этот год ведомство.

По указанию Вячеслава Володина количество правительственных часов сейчас возросло. Кстати сказать, недавно я выступал на совещании, которое проводил Рустам Минниханов. Совещание было посвящено взаимодействию депутатов Государственной Думы и министерств и ведомств республики. Я тогда как раз предложил использовать формат правительственных часов. Это очень хорошая возможность для министерств и ведомств для того, чтобы отладить тот или иной механизм, решить ту или иную задачу, инициировать какой-то вопрос в Госдуме РФ. После того совещания ко мне уже обратилось два министерства с конкретными предложениями, вопросами, которые можно поднять на правительственных часах.

Еще одно направление работы – мониторинг исполнения законодательства и тех нормативно-правовых актов, которые принимались когда-то для его реализации. Мы анализируем: как работают законы, насколько эффективно работает Правительство, принимающее нормативно-правовые акты во исполнение этих законов. Недавно в Думе состоялось большое совещание, посвященное этой теме.

«Если есть полномочия по проверке, почему не “покошмарить”?»

Вся эта работа ведется, видимо, не только силами депутатов? Вы привлекаете экспертов, специалистов?

Да, конечно. При Комитете по контролю действует экспертный совет. Все эксперты так или иначе связаны с практикой. Например, сейчас проводится большая работа в части реформы надзорной деятельности. Ну кто, как не представители бизнеса, лучше других знает, как происходит взаимодействие с контрольными органами, где эти органы работают по-честному, а где они, как выразился в свое время Дмитрий Медведев, «кошмарят бизнес». Если есть полномочия по проверке, почему не «покошмарить»? Поэтому нужно видеть эти проблемы, и именно для этого мы приглашаем экспертов «от земли», которые понимают, как все устроено. Они говорят: вот это правильно, а вот это нужно отменить, а вот это нужно отрегулировать по-другому, чтобы система работала более эффективно. Более того, я вам скажу, что ни один закон в Государственной Думе не принимается без экспертной оценки. При всех комитетах без исключения существуют экспертные советы, а у некоторых и не по одному. В некоторых комитетах есть даже экспертные комитеты по отраслям. Скажем, есть Комитет по промышленности, у него есть экспертные советы, которые занимаются конкретной отраслью, условно, только оборонкой, или только малым бизнесом. Когда возникает та или иная законодательная тема, она проходит обкатку на площадке экспертного совета. Это к вопросу о том, как готовится закон и почему иногда он готовится долго. Нужно ведь понять все возможные последствия принятия этого закона. Нас иногда ругают: что ж вы, принимаете закон, а он потом плохо работает? Вот для того, чтобы этого не происходило, очень важна предварительная экспертная оценка.

«Если законопроект затрагивает Татарстан, то республика выскажет свою позицию»

Мы говорили про согласование позиций различных фракций, но есть и другой вопрос, связанный с согласованием позиций регионов, то есть депутатских групп, которые представляют различные регионы. Это естественно, потому что у всех разная экономика, разные проблемы. Как решаются эти противоречия?

Такое бывает. Вы знаете, что у нас есть законодательная процедура, обеспечивающая обязательный учет мнения региона. В случае если рассматривается закон совместного ведения, охватывающий полномочия не только федерации, но и региона, мы обязаны направить этот закон на согласование в регион. Если законопроект затрагивает Татарстан, то пойдет в Татарстан, и республика, соответственно, выскажет свою позицию.

Если мы получаем обратную связь, когда, например, из 89 субъектов Федерации 85 сказали «да», а 4 сказали «нет», то это точный сигнал, что именно в этих регионах по каким-то причинам данная законодательная норма будет работать каким-то иным образом или приведет к каким-то негативным последствиям для этого региона. Это повод посмотреть, что же это такое. Действительно ли это проблема, которая не решаема, и тогда нужно вносить изменения в закон, или же это субъективная оценка? Давайте разберемся. Но в любом случае такой сигнал Дума получает, исключений просто нет. Если выражается солидарная позиция – «за», мы понимаем, закон устраивает все регионы. Если солидарная позиция – «против», то нужно разбираться. А таких примеров много, те же поправки в Закон о муниципальной реформе привели к тому, что большинство субъектов Федерации прислали в Думу отрицательное заключение на этот закон. И сегодня он завис и требует учета мнений регионов. Федеральный законодатель ищет сегодня решения, которые были бы согласованы с интересами территорий. Татарстан также направил отрицательный отзыв на этот закон и предложил сохранить с некоторыми видоизменениями модель, которая есть сегодня в республике. Очень часто подобные разногласия возникают при принятии федерального бюджета, когда идет спор между субъектами Федерации и федеральным законодателем по вопросу о том, правильно ли распределены субвенции, дотации и другие федеральные выплаты для тех или иных субъектов Федерации.

«11 субъектов Федерации наполняют федеральный бюджет»

В Татарстане одним из обсуждаемых всегда был вопрос о том, какой должна быть пропорция налоговых отчислений в федеральный бюджет. Есть регионы-доноры, как Татарстан, есть регионы, которые нуждаются в помощи. На ваш взгляд, где та точка равновесия, которая позволяет людям, проживающим в республике, чувствовать, что все-таки все делается справедливо?

Это вечный вопрос, сколько я занимаюсь депутатской работой, столько этот вопрос мне задают. Он не простой, он не имеет однозначного решения. Вы знаете, что этот вопрос решался по-разному. До 2001 года, как вы помните, Татарстан имел определенные преференции по уплате налогов в федеральный центр. Потом была программа социально-экономического развития РТ, которая, кстати, вызвала колоссальную критику в Государственной Думе. Эту программу придумали два человека: Владимир Путин и Минтимер Шаймиев. Ее смысл в том, что в течение пяти лет будет проходить переходный период, когда Татарстан из неплательщика федеральных налогов перейдет в статус плательщика. Тогда Шаймиев сказал, если мы это сделаем одномоментно, мы обрушим экономику Татарстана, поскольку те деньги, которые республика раньше не платила в федеральный бюджет, они фактически запланированы в строительство, дороги, мосты, в социальные выплаты. В рамках пятилетней программы Татарстан получал федеральные средства, в том числе, для решения этих задач, при параллельном возврате части налоговых платежей, которые раньше в федеральный бюджет не платились. А все воспринимали это так, что по этой программе в Татарстан пойдет 65 миллиардов рублей федеральных денег. И все говорили: какой кошмар, чего это вдруг Татарстан, который и так является достаточно богатым регионом, получает аж 65 миллиардов? По тем временам гигантские деньги. А на самом деле это была схема, очень грамотно выстроенная двумя политиками, которые понимали суть процесса. 

Возвращаюсь к вашему вопросу: тема очень деликатная, потому что мы ассиметричная федерация. Не все любят этот термин, но он очень точно показывает смысл того, что есть в реальности. Есть субъекты Федерации – доноры. Москва «поставляет» до 30% в федеральный бюджет. Татарстан, Ханты-Мансийск, Ямало-Ненецкий округ – в целом 11 субъектов Федерации наполняют федеральный бюджет. По определению остальные регионы – это получатели средств из федерального бюджета. Понятно, что условия распределения денег из федерального бюджета в обратную сторону должны быть разными. Одно дело субъект Федерации, который не имеет финансовых ресурсов для того, чтобы обеспечить на своей территории все социальные выплаты, решение всех социально-экономических задач, – он получает соответствующие выплаты из федерального бюджета. И всегда возникает вопрос: почему одни отдают и получают меньше из федерального бюджета, вторые не отдают, но получают больше из федерального бюджета? Первый ответ: это неизбежно, пока есть ассиметричная федерация, пока есть разные плательщики. Субъекты-доноры всегда будут получать назад меньше денег, чем те, кто не платит в федеральный бюджет. Второе, как это регулировать? Сегодня такая схема придумана, и Татарстан этой схемой превосходно пользуется. Это схема участия в различных национальных проектах и федеральных программах. В любую из этих программ регион может заявиться со своим проектом на условиях софинансирования. И Татарстан, поскольку он имеет возможности для софинансирования, будучи сам субъектом Федерации, который достаточно успешно наполняет свой собственный бюджет, активнейшим образом заявляется в различные федеральные программы, из которых он получает деньги на свою территорию.

И вот совсем недавно Рустам Минниханов заявил на одном из заседаний, что никогда еще республика не привлекала столько федеральных средств, как сейчас. Вопрос только в том, как научиться эти деньги получать, как правильно заявиться в ту или иную программу. Это вопрос к качеству работы министерств и ведомств республики, которые умеют пользоваться теми возможностями, которые сегодня есть. Это и есть один из механизмов смягчения объективной неравномерности в развитии регионов.

Не может с нами Рязань конкурировать, хоть ты удавись, не может. Нефти нет. Есть объективные факторы. Мы сильнее, мы мощнее, у нас есть ресурсы. Поэтому Рязань всегда будет получать из федерального бюджета больше в виде субвенций, субсидий, чем Татарстан. Расчет идет от уровня бюджетной обеспеченности.  Понятно, что в Татарстане она выше, а в Рязани ниже. Но Татарстан эти потери выравнивает за счет участия в федеральных программах.

Или вот еще одно новшество, которое появилось два года назад – инфраструктурные кредиты. Их объем на этот год, если не ошибаюсь, 500 миллиардов рублей. И Татарстан активно использует эту возможность. Он умеет брать эти деньги, умеет их отдавать. Эти средства для финансирования различных инвестиционных проектов. Мне кажется, что сегодня есть механизмы, которые позволяют как-то выравнивать диспропорции между субъектами Федерации. Справедливости не будет никогда. Этого не бывает по жизни, но стремиться к этому надо.

«Система бьет класс»

Работа депутатской группы от Татарстана. Известно, что наш депутатский корпус уже много лет ведет работу по привлечению ресурсов в республику. По сути, успешность в этом отношении – один из критериев эффективности их работы.

Есть такое выражение: «система бьет класс». У Татарстана большая депутатская группа, в целом 15 депутатов, 14 – от «Единой России» и 1 – от КПРФ. Уже лет, наверное, пятнадцать, у нас действует такая система, при которой каждый депутат закреплен за так называемыми рабочими группами, каждая из которых занимается какой-то темой, связанной с федеральным бюджетом. Например, я закреплен за группой №16, которая занимается моногородами, малым и средним бизнесом. Со стороны Правительства Татарстана группу возглавляет вице-премьер, министр экономики, со стороны Думы – ваш покорный слуга. В ее рамках я в том числе занимаюсь привлечением бюджетных средств в республику по этим двум направлениям. В эти рабочие группы включены и два наших сенатора. Например, Геннадий Емельянов курирует все программы, касающиеся агропромышленного комплекса. В течение года мы несколько раз отчитываемся в рамках совещаний, проводимых Председателем Госсовета РТ Фаридом Мухаметшиным. А по итогам года нас всегда собирает Глава Татарстана.

Отчитываются все группы: на экране – все цифры, видно, как сработала та или иная группа, сколько средств из федерального бюджета привлечено по ее линии. Я не берусь оценивать работу каждой из групп, но могу сказать, что эта «машина» позволяет подключить депутатский корпус на этапе, когда программа финансирования еще только формируется. И я должен сделать комплимент нашей республике: Татарстан – единственный регион, который уже много лет работает по этой схеме, я других таких примеров не знаю. Это дает результат. Это как раз одна из форм получения дополнительных ресурсов.

Кроме того, все наши депутаты распределены по разным комитетам. Мы специально, на этапе формирования Государственной Думы смотрели, чтобы у нас были представители в большинстве ключевых комитетов. В первый раз за всю историю Татарстана три наших депутата возглавляют комитеты: Олег Морозов, Максим Топилин, Елена Ямпольская. Ильдар Гильмутдинов и Альфия Когогина – первые заместители председателей комитетов. Айрат Фаррахов работает в бюджетном комитете, курирует все социальные фонды. Понятно, что если есть возможность через депутатские процедуры добавить Татарстану любую «копеечку», то каждый из нас на своем участке этим занимается. Кроме того, мы оказываем большое влияние на решение тех или иных социально-экономических задач через партийные институты. Партийные проекты «Единой России», предусматривающие то или иное финансирование, тоже отражаются на проектах, реализующихся в Татарстане.

«Регион не всегда видит федеральное поле в целом»

Как вы оцениваете вклад Татарстана в формировании законодательного поля Российской Федерации? Насколько мнение Татарстана имеет значение при выработке позиции федерального парламента по тем или иным вопросам?

Если брать статистику, показывающую, сколько законодательных инициатив Госсовета РТ прошло в Государственной Думе, то мы увидим – больше, чем у других субъектов Федерации. Хотя это всегда было большой проблемой. Нужно понимать, что законодательная инициатива субъекта по факту имеет меньше шансов на быстрое прохождение, чем законодательная инициатива правительства. Правительство, допустим, это – 90% вероятности прохождения, Президент – это 100%, депутатская инициатива пусть будет – 50% вероятности. Все это понятно по одной простой причине: когда субъект формирует какую-то законодательную инициативу, то он, как правило, руководствуется теми задачами и той информацией, которая актуальна для его территории. Регион не всегда видит федеральное поле в целом. И его инициатива очень часто входит в конфликт с интересами другого субъекта федерации, или каким-то образом не коррелируется с общефедеральными интересами. На этом основании данную инициативу отвергают.

Либо бывает так, но это не касается нашей республики, что законопроект недостаточно хорошо подготовлен с правовой точки зрения. Написание закона требует очень серьезной правовой экспертизы, конкурировать с федеральными институтами, которые этим занимаются профессионально, на уровне регионов всегда очень сложно. Но при всем при этом законодательные инициативы Татарстана имеют гораздо больший успех, чем аналогичные инициативы других субъектов. Если Госсовет РТ готовит какую-то законодательную инициативу, то мы сначала получаем ее как депутаты, смотрим, что нужно сделать, как поправить, чтобы законопроект получил поддержку.

«Раскрою секрет: бывает так, что подпись ставится для придания законопроекту политического веса»

Давайте, поговорим о вашей работе. Ваши последние инициативы в плане законотворчества, депутатские запросы, другие инициативы…

Сегодня моя главная задача – обеспечить работу Комитета по контролю, организовать решение возложенных на него задач. Будем считать, что это и есть моя главная депутатская миссия. Даже моя законодательная работа в основном связана с работой моего комитета. Так устроена деятельность Думы. Я могу, конечно, прийти в Комитет по экономической политике и сказать: я вам сейчас напишу такой-то закон. Там очень сильно удивятся, потому что они профессионально занимаются этой темой. Ты в другом комитете, у тебя свои задачи. Каждый занимается той законодательной сферой, на которой он специализируется. Я сегодня работаю в сфере парламентского контроля, являюсь автором новой редакции Закона о парламентском контроле. Она сейчас находится на рассмотрении Государственной Думы. Это большой закон. И если он пройдет в новой редакции, я буду считать, что я свою миссию, как законодатель в этом созыве, выполнил.

Есть Закон о парламентском расследовании. В настоящее время я являюсь ответственным секретарем парламентской комиссии Федерального собрания РФ по расследованию обстоятельств, связанных с созданием американскими специалистами биологических лабораторий на территории Украины. Мы завершаем эту работу, в марте выйдет наш доклад. По мере подготовки доклада мы поняли, что действующий Закон о парламентском расследовании нуждается в большом количестве изменений. Мы готовим сейчас соответствующие поправки. С этим будет связана другая моя задача в качестве законодателя.

Есть еще целый ряд законов, под которыми появляется моя подпись. Знаете, как? Раскрою секрет: часто бывает так, что подпись ставится для придания законопроекту политического веса. Например, недавно была предложена законодательная инициатива, касающаяся полномочий Центрального Банка. Этот законопроект подписали представители оппозиции, и нужен был также соавтор от «Единой России». Председатель Государственной Думы предложил, чтобы таким человеком был ваш депутат – Морозов. Я поработал с группой разработчиков закона и стал его соавтором. Хотя, как вы понимаете, где Центральный Банк, а где Комитет по контролю? Это, по сути, компетенция Комитета по финансовым рынкам, но соавтором законопроекта стал я. Я его вносил на рассмотрение и докладывал на заседании Государственной Думы. 

Что касается моей работы в избирательном округе, то для этого у нас есть специальная неделя. Ежемесячно я посещаю муниципальные образования, по два муниципалитета в месяц. А в целом за мной закреплено 10 муниципалитетов. Обязательно провожу прием граждан, встречаюсь с главами. Всегда есть вопросы, которые выявляются в ходе диалога. Вопросы, которые нужно решать либо на уровне министерств, или в каком-то другом органе власти в Москве. Недавно помогал Алексеевскому району в решении одной задачи на федеральном уровне. И в результате муниципалитет получил по этому проекту 25 миллионов рублей, в том числе и потому что мы вместе хорошо поработали. Это тоже пример текущей работы каждого депутата. Я думаю, тем же самым занимаются и другие депутаты от нашей республики.

«Приезжай, вот тебе квартира, вот тебе работа. Оказывается, что и это не работает»

В прошлом году была создана рабочая группа Госдумы по вопросам подготовки кадров для медицины. Вы являетесь одним из основных инициаторов ее создания. Состоялось выездное заседание группы в Нижнекамске. Расскажите о ее работе.

Одна маленькая поправка: группа будет создана в этом месяце при Комитете по охране здоровья. А история этого вопроса очень простая. В прошедшем году наш комитет совместно с Комитетом по охране здоровья провел выездное заседание в Нижнекамске, моем избирательном округе. Это был круглый стол на тему «Актуальные вопросы кадрового обеспечения и закрепления кадров в сфере здравоохранения». К этой теме меня подтолкнуло общение с руководством Нижнекамска и главным врачом Нижнекамской районной больницы Марсом Мустафиным. Мне рассказали о том, что город испытывает огромный дефицит медицинских кадров. Казалось бы, Нижнекамск не самый бедный город. В Нижнекамском районе у медицинских учреждений очень неплохая материальная база, но обеспеченность врачами 47,5%. Для сравнения: в Татарстане – 65,8%, в Казани – 74,5%.

Для подготовки к мероприятию нашим Комитетом были направлены срочные запросы в федеральные Минздрав и Минобрнауки. По полученным данным, в 2021 г. только 38% от числа выпускников медицинских образовательных учреждений трудоустроены в области здравоохранения. Это 16155 выпускников. По Татарстану трудоустроено больше – 55% от общего числа выпускников, или 532 человека. Это при том, что у нас количество бюджетных мест в медицинских вузах растет. Данные Минздрава России свидетельствуют о том, что по итогам 2021 г. дефицит врачей составляет 20 695 человек, средних медицинских работников – 115 796 человек.

На этом совещании были представители различных комитетов парламента, федеральных органов исполнительной власти, Госсовета Татарстана, муниципальных районов, заинтересованных ведомств и организаций. По его итогам мы провели в Госдуме правительственный час с участием министра здравоохранения РФ Михаила Мурашко. Я делал доклад от имени Комитета по контролю. По итогам правительственного часа было принято постановление Государственной Думы, где было отражено решение создать рабочую группу, которая вместе с профильными ведомствами и экспертным сообществом с привлечением Счетной палаты и регионов выработает предложения по преодолению нехватки медицинских кадров.

Мы считаем, что обеспеченность кадрами медицинских учреждений – это сегодня одна главных проблем. Вы можете поставить самый лучший томограф, но если на нем будет некому работать, то все теряет смысл. Совершенствование материальной базы нашего здравоохранения отстает от обеспеченности медицины кадрами. Как эту проблему решить, какие найти для этого инструменты? Мы сейчас начали очень серьезный диалог с Министерством здравоохранения. Под решение этого вопроса и создается рабочая группа, которая должна внести соответствующие предложения Думе до окончания нынешней парламентской сессии.

Некоторые предлагают вернуться к советской системе распределения. Есть масса сомнений: решит ли это проблему. Есть целый ряд других механизмов, к примеру, показателен опыт Нижнекамска, в котором переезжающим в город новым медикам выделяется служебное жилье. Приезжай, вот тебе квартира, съемное жилье, вот тебе работа. Оказывается, что и это не работает. Не всегда наличие жилья, не всегда выделение миллиона рублей подъемных, который дают по программе «Земский доктор», приносит результат. Почему? Что же еще нужно для того, чтобы человек приехал в Нижнекамск, обустроился и пошел работать в медицинское учреждение? Надо же ответить на этот вопрос. Мы сейчас такую программу должны сформировать, посмотреть, что нужно изменить в законодательстве, в системе обучения, набора, в договорах, которые будут заключаться между муниципалитетами или минздравом и выпускником. Это очень большая и важная работа. И хорошо, что отправной точкой для ее будущего решения послужил Татарстан и Нижнекамск.

«На моей памяти более сложного этапа не было»

Начинается февраль, и хотелось узнать, над чем Госдума будет работать в ближайшие месяцы?

С чего мы начали работу, то мы и продолжим. Во-первых, в апреле мы будем заслушивать отчет правительства. Это очень важная веха. Этот отчет фактически задаст нам программу работы над бюджетным процессом на следующий период, подведет итог сложнейшему году, сложнейшему экономическому периоду в истории страны. Я даже не берусь его с чем-то сравнить. На моей памяти более сложного этапа не было. Отчет Правительства покажет: где сбой в экономике, где сбой в социальной сфере, какие решения нужно принять Государственной Думе для того, чтобы осенью сформировать бюджет уже 2024 года и предстоящего трехлетнего периода.

Вторая тема – это весь огромный комплекс законопроектов, касающихся новых территорий. Предстоит сформировать законодательную базу, чтобы интегрировать новых граждан в нашу систему. Вот, например, вопрос – как конвертировать дипломы выпускников украинских вузов в российскую систему образования? Или пенсионные права – у нас одна система пенсионных прав, а там была совсем другая. Но теперь это граждане России, они же не могут не получать пенсию. Вообще вся система социальных выплат, которые касаются граждан, это и материнский капитал, пособия многодетным семьям, отпуск по беременности – все это необходимо отладить. Миллионы людей должны войти в правовую систему РФ. Права военнослужащих и добровольцев, контрактников, мобилизованных, всех тех, кто проходит сейчас службу в зоне СВО – мы буквально каждодневно отлаживаем эту систему.

Кстати, прием граждан в последнее время показывает, что очень часто вопросы возникают у жен военнослужащих. Недавно в зоне СВО погиб наш земляк, священник. У него осталась семья, супруга и четверо детей. Выясняется, что не совсем понятен правовой статус его пребывания в зоне СВО. Он пошел туда добровольцем, находился в зоне боевых действий, там погиб. Понятно, что его семья должна получать поддержку от государства. По-другому просто быть не может. Сейчас мы ищем решение этого вопроса. Я, как депутат, работаю и с Министерством обороны, и с Министерством социальной защиты с тем, чтобы найти решение проблемы.

Как вы оцениваете сегодня роль Татарстана в развитии страны?

Я всегда испытываю чувство гордости за то, что уже столько лет во всех созывах Государственной Думы представляю Республику Татарстан. Мне кажется, что одно из важнейших условий развития нашей страны – это гармония между интересами того или иного региона и федерации в целом. Вот Татарстан, как мне представляется, это уникальный пример такой гармонии. С одной стороны, республика всегда имела свой взгляд, свою позицию, свою отношение к очень многим вопросам развития страны. С другой – республика всегда была одной из опорных территорий страны. Федерация всегда опиралась на Татарстан, как корневой регион государства. Татарстан демонстрирует умение развиваться, умение находить выход из самой трудной ситуации. Когда просели иностранные инвестиции в связи с Крымом, а тем более с СВО, у Татарстана отмечается рост иностранных инвестиций. Мы видим, как Татарстан работает с исламским миром, с теми партнерами, с которыми раньше не было развитых экономических контактов. Эти инициативы дают результаты. Мне очень почетно осознавать, что я представляю такой регион.