Муфтий Татарстана: «Рамазан стал праздником, который длится целый месяц. Разве плохо?»

«Мусульманин никогда не совершит такое чудовищное зло, тем более в Рамазан»

– Камиль хазрат, мы беседуем с вами за несколько дней до окончания Рамазана. С каким настроением вы встречаете праздник? Чем вам запомнится этот Рамазан?

– Начнем с того, что религия – это наш духовный код, который напоминает нам о том, кто мы есть. Ислам – это часть культуры татарского народа, мы формировались как нация с опорой на религию. Кому-то эти слова могут нравиться, кому-то нет, но так оно и есть. Если изучить историю татарской культуры, литературы или фольклора, то видим, что первые татарские песнопения – это мунаджаты. Самый древний текст татарской литературы – поэма «Кыйссаи Йусуф» Кул Гали, которая написана по мотивам 12-й суры Корана «Юсуф». Значительную часть словарного состава татарского языка составляют арабо-персидские заимствования. Они из области литературы, искусства, науки, медицины, права, экономики, торговли, религии!.. Они настолько прочно укоренились в татарском языке, что иногда даже воспринимаются как собственные татарские слова. Мәдәният, китап, каләм, табиб, мәктәп... То есть ислам является важной фундаментальной основой нашего народа.

Кто-то считает, что татарская нация должна развиваться отдельно от религии, потому что, мол, ислам способен поглотить этническую субъектность татар. Однако время показывает обратное: лучшие страницы из истории татар связаны с периодами расцвета ислама среди нашего народа. В атеизме татары жили лишь в период Советского Союза, а в исламе мы уже 1100 лет. Разве можно игнорировать 11 веков духовного наследия? Всевышний предопределил нашему народу быть мусульманами и служить Его религии. Вот об этом своем главном предназначении должны помнить татары. Тогда и во всех остальных делах Аллах ниспошлет нам Свою благодать.

В месяц Рамазан этот культурный код в среде татарского народа бессознательно просыпается. Это в том числе видно и по таравих-намазам, и по ифтар-маджлисам. Народу на них очень много.

В этот Рамазан я ездил в Дагестан, там встречались с муфтием шейхом Ахмадом Афанди и в разговоре с ним затрагивали тему ифтаров. В Дагестане проводить ифтары тоже стало «модно», если можно так сказать, вне дома – в шатрах, на больших масштабных пространствах. И вот Ахмад Афанди высказал очень интересную мысль: раньше в месяц Рамазан был один праздник, когда мы встречались коллективно, а сейчас, благодаря новой традиции встречаться в мечетях, сформировавшейся, наверное, в последние 20 лет, мы ощущаем этот праздник ежедневно. Каждый вечер – встречи, каждый день – предвкушение трапезы, общения с друзьями, похода в гости, в какое-то новое место. А это – новые эмоции и впечатления. Вот так, по сути, Рамазан стал праздником, который длится целый месяц. Разве плохо?

Рамазан этого года запомнится, конечно, выборами президента России. И, к сожалению, трагедией в «Крокус Сити Холле». И я, и наши имамы, все мы в каждом дуа молимся за пострадавших людей и за тех, кто потерял своих близких. Конечно, главной целью теракта было разжигание межнациональной розни и исламофобии в России. Но, во-первых, ясно, что у таких убийц нет ни национальной, ни религиозной принадлежности. Это подчеркнул и Президент России Владимир Путин. Поэтому в такие моменты россиянам, наоборот, нужно сплачиваться против общего врага.

А во-вторых, мусульмане сами больше других становятся жертвами терактов. Мусульманин никогда не совершит такое чудовищное зло, тем более в Рамазан. Потому что Аллах в Коране предупреждает: «Поэтому Мы предписали потомкам Исраиля: кто убьет человека не (в качестве наказания) за убийство (другого) человека или (не за) распространение порока на земле, тот как будто убил всех людей» (сура «Трапеза», 32 аят). Будем надеяться, что те, кто должен был вынести уроки из этого чудовищного события, вынесли их и подобное, иншаАллах, больше не повторится. В своей праздничной проповеди я об этом скажу. И заодно напомню и о положении народа Палестины. Их мы тоже не забывали в дуа ни в один день.

«Люди стали проводить ифтары настолько активно, что у нас даже не хватало хазратов»

– А как вы оцениваете то, как Рамазан проходит в Татарстане? Как оцениваете ифтары, в том числе Республиканский?

– Думаю, что не только я, но и все заметили, что нынешний Рамазан особенно отличается многочисленными и разнообразными ифтар-маджлисами. Заметно увеличилось количество площадок для них и расширилась их тематика. Помимо традиционных ифтаров в мечетях много маджлисов проводится среди разных сообществ: медицинский, межконфессиональный, журналистский, интеллектуальный, театральный, модный, для артистов, для бизнесменов, для нуждающихся, для детей, для женщин, для студентов, для новичков в исламе, для заключенных…

У нас даже хазратов не хватало в этом году, чтобы делегировать на эти маджлисы, – настолько активно люди стали их проводить. Много разных площадок помимо мечетей задействовано: рестораны, театры, больницы… Тот же Республиканский ифтар прошел в МВЦ «Казань Экспо». Все зависит от масштабов маджлиса. Мы в этом году собрали 12 тысяч человек.

– 12 тысяч – это же не рекордная цифра?

– Да, рекордом Республиканского ифтара было 15 тысяч человек. Это было в 2019 году на стадионе «Ак Барс Арена». Сам я считаю, что можно было бы остановиться на 10 тысячах гостей. Ведь все равно когда-нибудь на какой-то цифре придется это сделать, потому что принятие большого количества людей сопряжено с очень сложными вопросами в организации, в рассадке, в бюджете. Да и ценность Республиканского ифтара, желание людей принять в нем участие, на мой взгляд, повысились бы, если бы было некое ограничение по количеству мест. Лучше работать над качеством и над содержательным наполнением этого события, что мы и делаем, конечно, ежегодно. В этом году была очень хорошая программа – мы привезли в Казань известную группу «Нашидуль ислам», пригласили участников СВО, были вагазы о семейных ценностях, и самое радостное – всем участникам ифтара мы подарили обновленное издание Корана «Казан басмасы».

В следующем году тоже будем думать над тем, как сделать программу Республиканского ифтара особенной и интересной. Это ведь целый праздник, целое событие для мусульман республики, особенно для людей, живущих в районах. На нем народ может увидеть Раиса Татарстана, разных известных людей, пообщаться с хазратами, встретиться с родственниками, друзьями…

– Вас, как муфтия, наверное, много куда приглашали?

– Да. Но, к сожалению, Рамазан – очень короткий и график ифтаров быстро заполнился уже в конце января. Поэтому я не смог присутствовать везде, куда приглашали. Но я всегда стараюсь посвящать Рамазан поездкам в районы, чтобы пообщаться с населением, с местными имамами и с главами городов, послушать их просьбы, ответить на вопросы... В этот раз встречался с мусульманами Казани, Нижнекамска, Аксубаевского, Тюлячинского, Лаишевского, Буинского, Тукаевского районов. Буквально каждый день был в пути, даже ифтар с семьей стал роскошью. Поэтому в этот раз последние 10 дней Рамазана решил провести в итикафе (благочестивое уединение, – прим. Т-и), чтобы плотно заняться чтением, своими книгами, поклонением...

«Коммерциализация ифтаров? На мой взгляд, татарскому народу это несвойственно»

– А что вы думаете о попытках коммерциализации ифтаров?

– Это был единичный случай в Татарстане, и он был организован гостями столицы. Если кого-то привлекает такой формат, то пусть проводят. Но, на мой взгляд, татарскому народу это несвойственно. У нас ифтар воспринимается как благотворительное мероприятие. Когда есть возможность, человек или группа людей организуют ифтар для постящихся, для нуждающихся. Например, когда в мечетях начинают составлять график ифтаров на Рамазан, люди обращаются к имамам: «Хочу провести ифтар от имени своей семьи» и оплачивают трапезу на какое-то количество людей. В зависимости от вместимости мечети и своих финансовых возможностей. Это может быть 50 человек, как в Галиевской, или 300 человек, как в «Аль-Марджани». Бывают даже пожилые люди, которые сами-то относятся к категории нуждающихся, но в складчину оплачивают ифтары в мечетях. Настолько сильное у них желание накормить постящихся и получить за это награду Всевышнего! Поэтому, конечно, никто у нас в Татарстане плату за вход на ифтар, тем более в мечетях, не берет.

– Может быть, вы выделили для себя еще какой-то ифтар помимо Республиканского?

– Например, при Закабанной мечети проходил Интеллектуальный ифтар. Он организуется как лекторий. Интересный опыт. Тем более что люди в Рамазан становятся более восприимчивыми к духовным ценностям, к осмыслению своей жизни, к благотворительности... В Рамазан в мечетях людей бывает в разы больше, чем в другое время. Надо правильно использовать это время и давать людям больше духовной пищи.

Например, преподаватели Центра подготовки хафизов Корана в Казани научили 430 человек читать Коран с нуля, а в «Школе одного дня» ДУМ РТ 80 человек научились читать намаз. Благотворительный марафон «Рамазан – месяц добрых дел» тоже реализуется очень активно. БФ «Закят» ДУМ РТ уже успели оказать денежную помощь 45 нуждающимся на общую сумму 2,7 млн рублей, в том числе оплатили лечение тяжелобольным людям. Более 600 малоимущих семей мы обеспечили продовольствием. Все – благодаря пожертвованиям неравнодушных людей. Но это еще не окончательные итоги акции, точные будут только после праздника, потому что наибольшая активность населения приходится как раз на конец Рамазана.

Еще мы привлекаем население к конкурсу «Нурлы Рамазан». Это конкурс на лучшее оформление общественных мест в честь священного месяца. Пытаемся таким образом создать на улицах республики атмосферу Рамазана, праздника. В этом году количество украшенных локаций увеличилось. И очень заинтересованно участвовали собственники частных домов. В Кукморе украсилась целая улица!

– А в целом по ифтарам ведется статистика? Сколько людей принимает в них участие?

– Это сложный вопрос. Как я уже сказал, ифтары проводятся не только в мечетях, но и на частных площадках. Если брать именно мечети, то в каждую из них на ифтар приходит от 50 до 300 человек ежедневно. Только в Казани в ифтарах задействовано 47 мечетей. Все они заполняются целиком, в начале Рамазана в некоторых мечетях даже не хватало места на ночных молитвах. И с каждым годом людей все больше и больше. Так что мы можем сказать, что постящихся стало намного больше.

«Мы нашли в Пакистане библиотеку с рукописями отца Шигабутдина Марджани»

– Вы упомянули о «Казан басмасы». Можно чуть подробнее об этом проекте? Чем отличается это издание Корана?

– Аутентичным шрифтом. Мы его восстановили, сделали компьютерным и набрали текст Корана заново, чтобы он соответствовал международным стандартам. Мы переиздали его тиражом 30 тысяч экземпляров при финансовой поддержке главного управления по делам вакуфов при министерстве по делам вакуфа и исламским вопросам Катара. Тираж хоть и большой, но понятно, что в масштабах России всем желающим его не хватит. Мы уже направили мусхафы Всемирному конгрессу татар для раздачи среди татарских религиозных деятелей из разных регионов России, в адрес ДУМ Азиатской части России, в ДУМ Крыма, ДУМ Ставропольского края, в мухтасибаты Татарстана, в исправительные колонии Татарстана, мусульманам Беларуси, Казахстана, Узбекистана...

– А почему шрифт так важен?

– Ну, например, если вы посмотрите на книги из Марокко, то увидите, что у них свой оригинальный шрифт. Он такой, довольно своеобразный, нам он кажется не очень аккуратным, но марокканцы им очень гордятся, потому что для них он – свой, родной, аутентичный. И везде его используют.

Казанский шрифт, которым был отпечатан первый печатный Коран в 1803 году в Азиатской типографии, тоже узнаваемый. Те, кто раньше учился на Кавказе и в Средней Азии, имели доступ только к «Казан басмасы», и для многих из них это даже некая ностальгия. Он легкочитабельный, поэтому в свое время «Казан басмасы» и получил популярность по всему миру.

Я считаю, что это самое большое национальное достояние татарского народа. Этот мусхаф должен быть в библиотеке каждой татарской семьи. Немногие народы могут гордиться тем, что они сделали такой большой вклад в распространение Корана и в развитие общемировой исламской культуры. Скажем, саудиты могут аргументировать, что Пророк Мухаммад ﷺ был из их числа, что Коран был ниспослан на их землях. Турки скажут: у нас – самые известные каллиграфы, которые переписывали Коран. А наш народ может сказать, что мы первыми среди мусульман напечатали Коран и так широко его распространили. Вся Средняя Азия и весь Кавказ читали «Казан басма».

– То есть можно сказать, что это уже в некотором смысле международный проект. А какие еще международные проекты ведет сейчас Духовное управление? Что в итоге с могилой Мусы Бигиева в Каире?

– Там вопрос закрыт. Могилу нашли, табличку повесили.

– Не снесут ее? Был же такой риск?

– Ее нельзя снести, это королевское кладбище. Там похоронена царская семья, это их склеп, их территория. И в этом виден масштаб личности Мусы Бигиева. К нему и к некоторым его воззрениям можно по-разному относиться, но его масштаб сложно переоценить. Он похоронен в королевском склепе, которое представляет собой монументальное здание, во дворе склепа покоится принцесса Хадиджа, двое ее детей и рядом с ними – Бигиев. Никого из посторонних там больше нет. Даже попасть на территорию склепа – очень проблематично, не то чтобы кого-то еще похоронить или тем более снести.

Представьте: в Египте во все времена жили и работали огромное количество исламских ученых, в Каире находится такая колыбель знаний, как Аль-Азхар, но вот приезжает иностранец из России и принцесса Египта нарекает его своим личным учителем, внимает ему, помогает в научной работе. Настолько неординарной и выдающейся личностью был Бигиев!

– А другие проекты?

– Есть большое достижение, которое я пока не буду озвучивать в полном объеме. Мы нашли в Пакистане библиотеку с рукописями отца Шигабутдина Марджани – Багаутдина. Сейчас думаем над тем, как их вернуть, чтобы наш народ смог их получить и изучить.

«В хадж едут больше наши женщины, и в основном старшего поколения»

– Что в этом году с хаджем – квоты, сроки? Может быть, какие-то особенности?

– Квота Татарстана – 1800 человек. Набор идет в плановом режиме, места еще есть. Первый вылет запланирован на 1 июня, обратное прибытие начнется 23 июня.

Что касается особенностей, то хадж пройдет летом, так что прохладно там не будет. Зимой чуть комфортнее, но в зимний период тоже есть свои сложности. Например, ночевка в долине Муздалифа под открытым небом. Одеял нет, ноги голые, спрятать их негде, еще и дождь может пойти (смеется).

Но сейчас, в принципе, жара уже не такая проблема, потому что в палатках паломников в Арафате и Мине есть кондиционеры. Просто люди меньше гуляют по улице. Сидят в палатках, читают Коран, совершают намаз.

– 1800 человек – это достаточная квота?

– Для Татарстана пока что да. Это количество обусловлено высокой ценой.

– Какая минимальная цена в этом году?

– 4,5 тысячи долларов.

– А в целом на Россию какая квота?

– 25 тысяч человек. Раньше было 20 тысяч, но не факт, что нынешняя квота заполнится. На самом деле, это даже плюс для наших верующих. В других странах, таких как Малайзия, Турция, люди стоят в очереди, чтобы совершить хадж, им квот не хватает. Даже если у тебя есть средства, ты вынужден еще участвовать в жеребьевке.

– У какого российского региона наибольшая квота?

– У Дагестана, 10 тысяч человек.

– Средний паломник из Татарстана – кто он?

– В основном это люди старшего поколения.

– То есть дети отправляют родителей?

– По-разному бывает. Кто-то сам копит, кого-то дети отправляют. Есть и молодежь, некоторые едут семьями. Но когда провожаешь паломников, как-то на глаза больше попадаются белые платки. То есть едут больше наши женщины, и в основном старшего поколения.

«Мусульмане искренне благодарны Владимиру Владимировичу за то, что он заступился за наших братьев в Газе»

– В этом году в Казани пройдут крупные международные мероприятия: в мае мы ждем KazanForum, осенью – саммит стран БРИКС. И в целом в России происходит «разворот на Восток», это уже устойчивое словосочетание. Вы ощущаете этот разворот в своей постоянной деятельности? Может быть, активизировались ваши контакты с мусульманскими странами?

– Да, контакты активизировались. Например, с Сирией, Египтом, Малайзией, ОАЭ, с Катаром, откуда мы постоянно получаем приглашения к сотрудничеству. В этот раз мне даже довелось быть на ифтаре от имени эмира Катара Шейха Тамим бин Хамад Ал-Тани.

Я уверен, что мы заметим эти изменения и по представительскому составу делегаций, которые будут участвовать в «КазаньФоруме». Мы уже чувствуем это по заинтересованности арабских, турецких коллег, которые хотят участвовать в мероприятиях форума.

– Что вы вынесли для себя из общения с коллегами на «КазаньФоруме» в прошлом году, когда он получил федеральный масштаб? И какова в целом роль Духовного управления Татарстана на форуме?

– Заметно, что у арабов нет негатива по отношению к России. Во многих аспектах они понимают и поддерживают нашу страну. Вообще мусульман всего мира, и нас в том числе, особенно радует очень здравая и четкая позиция Владимира Владимировича по палестинскому вопросу. Мусульмане искренне благодарны ему за то, что он заступился за наших братьев в Газе.

Что касается ДУМ РТ, то мы всегда на связи с арабскими коллегами. Мы плодотворно развиваем научно-богословские взаимодействия с учеными, религиозными деятелями и организациями разных стран. И это сотрудничество взаимовыгодно: богословы и ученые с мировыми именами приезжают в Россию не только для того, чтобы дать нам научные консультации и преподавать, но теперь и сами обращаются к нашему опыту и достижениям в разных сферах развития ислама: индустрия халяль, образование, богословие… Все идет в штатном режиме. Но да, в последние годы заметно, что некоторые страны стали общаться с нашей страной более тесно и тепло.

– Интересует ли тех, с кем вы контактируете, та модель равновесия конфессий, которая сложилась в Татарстане? И в целом характерная для нас дружественная спокойная обстановка? К вам обращаются за этим опытом?

– Да, наши гости всегда подмечают и спрашивают об этом. Потому что опыт Татарстана и России – уникален. Всех интересует секрет мирного сосуществования наших народов. Этих секретов много – это и мудрость татарского народа, и отпечаток, который наложили на нас разные исторические события, и, как мне кажется, благосостояние нашей республики. Это тоже играет свою роль, тоже способствует тому, что общество – более зрелое, дипломатичное. Только в стабильном обществе может быть экономическое развитие.

Я, кстати, подметил эту связь – между мирным сосуществованием народов и благосостоянием государства, когда в последний раз ездил в Катар. Это богатая страна и там развиваются разные направления и течения ислама, но ученые, с которыми я там общался, рассказывают, что между ними нет разногласий и споров. Видимо, общество с высоким уровнем жизни мыслит определенными категориями, у них нет желания конфронтировать по каким-то второстепенным вопросам и жертвовать благополучием ради них.

«Это будет общеобразовательная школа с преподаванием на татарском языке, для нас это принципиально»

– Достаточно давно обсуждается проект исламского образовательного центра на берегу Казанки. На какой он сейчас стадии?

– Как раз в ближайшие несколько дней должен завершиться процесс перехода земли в собственность ДУМ РТ, и после этого мы вплотную начнем заниматься рабочим проектом. Уже есть четкое техзадание и четкое понимание того, что мы хотим видеть. Это будет общеобразовательная школа с преподаванием на татарском языке, для нас это принципиально. Рядом со школой будет детский садик. Один человек уже изъявил желание участвовать в проекте в качестве якорного спонсора. Ну и, конечно, будем привлекать всех, кто хочет принять участие в этом благом деле.

– На сколько учеников рассчитана школа?

– Чтобы ответить на эти вопросы, мы должны сначала решить вопрос с землей. Будем смотреть, как посадить школу. Но мы склоняемся к типовому проекту, а это или 800, или 1200 мест. Здесь нет смысла делать что-то уникальное, из ряда вон выходящее, нам подходит и типовой проект.

– Обучение будет платным?

– Да, поскольку школа будет не бюджетная. Но это точно не коммерческий проект, его задача – выходить хотя бы «в ноль», чтобы хватало на зарплаты учителям и содержание зданий.

У частной школы есть неоспоримый плюс: в ее стенах мы можем сохранять татарскую идентичность и язык. У ДУМ РТ есть опыт создания частных школ и все они показывают, что будущее национального образования – именно за таким форматом. В государственной школе сохранить татароязычную среду сложно, хотя бы потому, что она обязана принимать всех детей подряд по месту регистрации. А частная школа имеет возможность набирать тот контингент, с которым намерена работать – родителей, заинтересованных в татарско-мусульманском воспитании своих детей, чтобы они изучали татарскую культуру и ислам, получали знания на татарском языке.

«Не знаю, где еще так же просто организовать постройку мечети, как в Татарстане»

– Хотелось бы поговорить с вами о строительстве мечетей. Какие новые значимые объекты открылись у нас за последние полгода-год? И какие еще ожидаются?

– В прошлом году в Татарстане открылись 19 мечетей, в том числе в Казани – такие как «Ахмадзаки» и «Рауза». Исламскую инфраструктуру пополнили два просветительских центра в Камско-Устьинском и Новошешминском районах и комнаты намаза в пяти общественных местах. В этом году открылись мечети в Новой Туре и в Лаишево – «Ак мечеть Зайнаб». Она очень достойная, станет украшением города. Открывал их сам Раис Рустам Нургалиевич. В Рамазан начали свою работу три комнаты для намаза – в аэропорту Бегишево, в нижнекамской ЦРБ и в хосписе «Наташа» в Казани по улице Братьев Батталовых, 16.

Я не знаю, где еще так же просто организовать постройку мечети, как в Татарстане. Мы же постоянно слышим, как в регионах России жалуются на разные препятствия и трудности. А в Татарстане все это прекрасно налажено. Если есть активисты, желание и средства, то никаких препятствий не бывает. Спасибо руководителям всех уровней на местах.

– А строящиеся крупные мечети?

– Самая крупная – это реставрируемая мечеть имени Ризы Фахретдина в Альметьевске. Работы там ведутся очень активно, и пока ориентировочно планируем, что к Курбан-байраму (16 июня, – прим. Т-и) они завершатся. Возможно, откроется чуть позже. Эта мечеть полностью, концептуально переделывается, там появились лифты, ресторан, джаназа-хана, поменялись концепция минаретов, внутреннее убранство.

– А соборная мечеть «Джамиг» в Набережных Челнах? Далеко там до завершения?

– Там тоже идет активная стройка, уже установлены минареты. В принципе, работы идут к завершению.

– Когда закончится реставрация казанской мечети «Аль-Марджани»?

– Насколько я знаю, к «КазаньФоруму» все должно быть завершено. «Аль-Марджани» – это особая статусная мечеть, жемчужина Казани, к ней всегда большой интерес у гостей и туристов. Поэтому реставрация идет активно. Но работы ведутся и в казанских мечетях «Новослободская», «Иске Таш», «Заводская», в «Айбаш» в Высокогорском районе. Так что надо только воздать хвалу Аллаху и сказать спасибо государству. Требуется еще реставрация в Закабанной мечети и в Бурнаевской.

«Сейчас наши ребята – это матерые бойцы, которые понимают, за что они воюют, и уверены в своей правоте»

– Как мусульманское духовенство Татарстана помогает нашим бойцам на СВО?

– Примерно каждые три месяца мы организуем благотворительный груз к мобилизованным солдатам. Взяли под свое шефство воинское подразделение, которое размещается в направлении Луганской Народной Республики. Войсковая часть на 90 процентов состоит из солдат родом из Татарстана, среди них есть практикующие мусульмане. Мы на связи с бойцами, стараемся помогать им именно по потребностям. Уже пять грузов отправили от имени мусульман Татарстана. Они пишут, что им нужно, и по этим пожеланиям мы формируем груз. По мере возможностей подключаются наши мухтасибаты. Ближайшую отправку груза планируем после Рамазана. Сейчас объявили акцию «Посылка РамаZана» по сбору средств на эти цели.

– А что просят больше всего?

– В последний раз, когда я сам туда ездил, наши татарстанские бойцы сказали: тушенка – это хорошо, но мы хотим видеть религиозную литературу, просили молитвенные коврики, мисваки, вот такие простые вещи.

Мы видели ребят в госпитале, в трудной ситуации они обращаются к религии, к Всевышнему Аллаху, делают дуа. Очень удивил один боец, который начал от руки переписывать суру «Ясин», чтобы потом ее читать. То есть он учился этому в детстве, может, при мечети, и переписывал от руки. Мы говорим: да ты что, у нас с собой есть «Хафтияк Шариф». Сразу принесли из машины, подарили, он так обрадовался. Для нас в Татарстане это же просто – купил и читай, а для него в той ситуации единственным выходом было переписать суру «Ясин» от руки. Это был очень запоминающийся момент.

Еще запомнилось, что у ребят нет злости и нет страха. Если в начале СВО, когда их провожали, мы видели в их глазах непонимание, то сейчас они матерые бойцы. Мы встречались с ними в Лисичанске, Северодонецке, Луганске. Они очень благодарны за помощь, даже просто за то, что приезжаешь пообщаться. Люди лежат в госпиталях, но никакой злости к тем, кто остался в тылу, у них нет. Хотя это можно было бы понять: они – под огнем, а мы – под мирным небом и в безопасности. Но ничего подобного они не выражают, они благодарны любому гостинцу, даже просто теплому слову. И, как я сказал, сейчас это матерые бойцы, которые уже понимают, за что они воюют, и уверены в своей правоте. Пусть Аллах хранит их всех и позволит вернуться к своим семьям, домой!

Ринат Билалов, Арслан Минвалеев