Камиль Самигуллин: «Любая дезинформация может нарушить мир между целыми народами»

«Закладка камня Соборной мечети состоится в рамках майских мероприятий»

– Камиль хазрат, все хотят знать подробности строительства Соборной мечети Казани – сроки, масштаб проекта. Какой бы вы хотели видеть мечеть?

– Самое главное, что уже принято политическое решение. И радует, что мечеть включена в план федеральных мероприятий по празднованию 1100-летия принятия ислама Волжской Булгарией. Потому что многие инициативы остались за его рамками. Проект строительства мечети – знаковый для всех мусульман Татарстана. Что касается места под мечеть, о котором высказался Президент Татарстана Рустам Минниханов, остаются еще технические вопросы – привязки, согласования. Надеемся, что все удастся решить положительно. Подразумевается, что закладка камня [в основание будущей мечети] состоится в рамках майских мероприятий. А в Татарстане если камень закладывается, то объект всегда достраивается. Поэтому мечеть будет построена, иншаллах (если пожелает Аллах. – Ред.).

– Не всегда понимают, для чего нужна Соборная мечеть. Казалось бы, в Казани мечетей много. Есть большая мечеть Кул Шариф. Зачем нужна еще одна?

– Если мы посмотрим на архитектуру старых казанских мечетей, то в связи с климатическими особенностями (у нас долгое время года бывает холодно) раньше было нелогично строить большие мечети, как это делали в арабском мире или в Османской империи, на Кавказе. Такие мечети сложно топить зимой. Поэтому наши мечети делились на части – фарз-зал, сунна-зал. Можно было перекрывать помещения и отапливать маленькую часть мечети, а по пятницам уже топить всю мечеть.

Может быть, мечетей в Казани и много, и они находятся в шаговой доступности, особенно в Старо-Татарской слободе. Но сегодня есть потребность в том, чтобы единоверцы могли собраться вместе на одной площадке, образно говоря – в одном ряду, невзирая на социальное положение друг друга.

Ежегодно Президент Татарстана Рустам Нургалиевич Минниханов разделяет вместе с мусульманами Татарстана радость наших любимых праздников. Он вместе с народом совершает праздничную молитву. И это желание, на самом деле, обоюдно: верующие в свою очередь стремятся попасть именно в ту мечеть, куда приходит наш национальный лидер. В этом смысле мечеть играет очень важную роль в единении народа.

К тому же в мечеть люди приходят слушать проповеди – о милосердии, уважении, терпимости, добропорядочности… Сами приходят, по своей воле! Без принуждения или каких-либо разнарядок от вышестоящего руководства. И суть пятницы именно в этом: общее собрание, чтобы получить духовный заряд на предстоящую неделю, помолиться вместе, увидеть друг друга.

Существуют разные мнения относительно целесообразности строительства Соборной мечети. Некоторым даже мерещится комплекс гигантомании у мусульман Татарстана. Но Казань в последние годы задает тон развитию ислама в стране, она признана северной столицей мусульманского мира. И по меньшей мере странно, что в такие великие праздники, как Курбан-байрам и Ураза-байрам, казанцы вынуждены читать гает-намазы (праздничные молитвы. – Ред.) под открытым небом. Открытие Соборной мечети сняло бы этот вопрос раз и навсегда.

Да, у нас есть «Кул Шариф», но она не такая большая, на самом деле. Молельный зал в нем не вмещает даже тысячу человек! Хотя выглядит мечеть масштабно. За счет огромного холла, музейного пространства.

К тому же в Казани, например, не хватает площадей для проведения джаназа (заупокойная молитва. – Ред.), чтобы достойно проводить наших уважаемых и выдающихся единоверцев.

– Насколько мы знаем, такие прощания чаще всего проходят в мечети «Аль-Марджани».

– Но это очень маленькая площадка, там не очень удобно. Посмотрите, как это происходит в других странах: с участием Президента, высшего руководства государства, огромного количества людей. И все могут собраться, совершить заупокойную молитву, попрощаться и отвезти. Вот такого места нам не хватает.

Кроме того, во все времена мечети были центром общественной жизни. Раньше в мечетях бабаи на собраниях махалли решали наболевшие вопросы, сообщали новости, кто заболел, кто женился, у кого кто родился, где что произошло. Здесь велись метрики, то есть, по сути, имамы выполняли функции органов ЗАГС. И сегодня нужно рассматривать возможность использования мечетских площадей не только для религиозных, но и научных, образовательных, воспитательных, культурных мероприятий.

В Казани они под это уже вовсю используются. Здесь проходят мероприятия для детей и молодежи, реализуются благотворительные и социально значимые проекты, организуются просветительские программы… Даже спортивные и детские площадки ставятся сегодня во дворах казанских мечетей. Соборная мечеть тоже будет наполнена богатым содержанием. Она должна стать духовно-просветительским центром! Новым символом, новым местом притяжения нашей столицы.

10 тысяч человек – так мы примерно заявляем о ее вместимости. Но все будет зависеть от проекта, места, от согласований. И, на самом деле, есть даже потребность в увеличении площади. Если сопоставить эту вместимость с другими соборными мечетями, то в Москве это 10 тысяч человек, в Махачкале – 14 тысяч, в грозненском «Сердце Чечни» – 10 тысяч, а в Шали – свыше 30 тысяч. Сегодня В Махачкале строится Центр Исы (Иисуса) на 50 тысяч человек: они копируют мечеть Медины, это огромная площадь! Так что судите сами.

– Наверное, там должны проходить какие-то мероприятия помимо намаза…

– Конечно, в Соборной мечети должны функционировать полноценные общественные пространства – конференц-залы для проведения научно-богословских дискуссий, встреч гостей, конференций, образовательные, музейные, медийные помещения, детские, молодежные, семейные площадки… В той же Московской соборной мечети чего только нет. Там не только молятся, но и проводят важные мероприятия и встречи.

– Каким вы видите дизайн будущей соборной мечети Казани – арабский, османский, булгаро-татарский, среднеазиатский или хай-тек?

– Если размышлять вслух, может быть, нужно что-то ультрасовременное. Если «Кул Шариф» символизирует прошлое: она отражает нашу татарскую культуру, национальные традиции, то эта мечеть, на мой субъективный взгляд, должна символизировать будущее. Повторяю, это просто мои мысли вслух.

– Учитывая выбранный район – там современная застройка.

– Можно посмотреть опыт зарубежных коллег. Интересны решения по парковкам и экорешения. Может быть, стоит сделать ее «умной» мечетью, все-таки в Татарстане объявлен Год цифровизации. Может быть, и современной экомечетью. Может быть, предложат проект очень традиционный – булгарский стиль, современный татарский (казанский стиль).

Напрашивается создание рабочей группы, которая бы объехала ключевые мечети. Понятно, что модели по типу мечетей в Мекке и Медине нам не подходят – там открытый потолок, что для нас невозможно. В той же столице Казахстана построена очень современная мечеть. Есть такие интересные воплощения, что даже сады разбивают внутри мечетей. Думаю, нам предстоит изучить опыт, обогатить его своими традициями. Должно быть что-то хорошее и интересное. Тем более событие очень важное.

«Планирую сниматься и в одной из сцен постановочного боя»

– С прошлого года начались съемки фильма про Ибн Фадлана. Эту картину анонсировали на заседании оргкомитета. Расскажите подробнее об этом проекте.

– Это документально-художественный фильм, в котором чередуются документальное и художественно-постановочное повествование. В игровых блоках фильма в силу своих возможностей мы попытались художественными средствами реконструировать и передать ту эпоху. Большое внимание было уделено художественной составляющей – созданию декораций, костюмов, реквизита.

Основной источник сценария – записки самого Ибн Фадлана. Сам трактат по объему не очень большой, но фактов, изложенных в нем, хватило бы не только на полнометражный художественный фильм, но и на приключенческий мини-сериал.

Съемки игровых эпизодов фильма начались в январе 2021 года в Астраханской области (там есть подходящие площадки и интересные пространства для съемок). Сразу после этого мы снимали зимние сцены с лошадьми в Атнинском районе Татарстана. Также были сняты отдельные сцены в декорациях, построенных нами в павильоне в Казани.

В начале декабря были отснята самая массовая и сложная с точки зрения реализации сцена фильма – церемония зачитывания письма халифа Ибн Фадланом перед народом Булгарии. Именно это событие и стало точкой отсчета той даты, которую мы будем отмечать в мае этого года.

Путь Ибн Фадлана в землю булгар продолжался почти целый год и пролегал через разные территории. Нам еще предстоят съемки в других локациях, связанных с маршрутом Ибн Фадлана в Казахстане, в Бухаре.

Сроки для производства такого фильма весьма сжатые, но мы планируем премьеру в этом году, ведь для этого все и затевалось.

– Кто из известных актеров привлечен к съемкам?

– Мы не обращались к кинозвездам. Предпочли работать с нашими местными актерами. Роль Ибн Фадлана исполняет Зульфат Закиров. На роль хана Алмуша мы привлекли актера из Крыма Асана Билялова – у него очень колоритная внешность. Очень интересная роль у телеведущего Ильдара Киямова. А в массовках мог участвовать любой желающий. Так что все снимаем своими силами.

– А религиозные деятели снимались? У Булата хазрата Мубаракова уже есть опыт участия в популярном турецком сериале.

– Религиозные деятели будут. Например, в одной из сцен постановочного боя планирую сниматься и я с двумя товарищами. Согласно запискам Ибн Фадлана, дочь булгарского хана хазары силой увезли, чтобы выдать замуж за хазарского кагана. В нашем эпизоде несколько булгарских воинов пытаются ее отбить у хазар на одной из стоянок.

– Актеры, декорации, костюмы, работа технического персонала, оборудование – все это стоит немалых денег. Кто оплачивает этот «банкет» и сколько он стоит?

– Съемки фильма, особенно исторического, – это полноценное производство, предполагающее участие большого количества специалистов разного профиля, как технического, так и творческого. Да, ощутимую часть расходов в смете предполагает именно художественная составляющая – строительство декораций, пошив костюмов, изготовление реквизита, технические и организационные решения. Но еще более значимая часть расходов – это оплата труда людей, задействованных в проекте. Основными заказчиками фильма являются Фонд поддержки исламской культуры, науки и образования и Группа стратегического видения «Россия – Исламский мир». Именно они и финансируют фильм. По кинематографическим меркам бюджет фильма маленький, но мы делаем всё, чтобы в рамках выделенных средств достичь наилучшего результата.

– Как понимаю, сумму вы не назовете. Этот фильм будет выложен в свободный доступ после завершения работы над ним?

– Разумеется, будет презентация, премьерный показ, трансляция на телеканале «Хузур» и т.д. К сожалению, не все читают книги. Хотя книга об Ибн Фадлане – небольшая по объему и достаточно известная, люди чаще всего слышали о ней, но не читали ее. Возможно, фильм позволит закрыть этот пробел.

– Ведь уже есть голливудский «Тринадцатый воин» с Антонио Бандерасом.

– Это фэнтезийный фильм, героя которого тоже зовут Ибн Фадлан и образ которого основан буквально на нескольких фактах из записок героя. Он очень далек от реальной исторической личности. Мы ставим во главу угла не коммерческий интерес. Нам важно показать нашу богатую историю, популяризировать ее. Это важное событие, которое касается не только мусульман Поволжья, но и всех мусульман России.

В 922 году булгары добровольно приняли ислам в качестве своей государственной религии. То есть это произошло на 66 лет раньше, чем крещение Руси. Это показывает, что мы здесь не пришлые. Что у нас нет другой Родины, кроме России, мы здесь коренные жители. Ислам – это не позаимствованная у других государств и народов религия. Ислам не привезен в Россию в 1990-е годы из чужих стран, а имеет здесь свою тысячелетнюю историю и традиции. Официально это подтверждено: это первая небесная религия, которая была принята официально на территории России.

– Дагестанцы, у которых есть Дербент, могут поспорить с тезисом, что в России ислам был впервые принят именно булгарами.

– Поэтому мы и говорим про официальное принятие ислама. Безусловно, ислам в Дагестане также имеет древние корни, но там он не был принят на государственном уровне. Наши предки сделали добровольный выбор. Ибн Фадлан описывал, что видел здесь мечети и медресе. То есть ислам исповедовался, но им нужно было официальное признание, чтобы они «зашли» под крыло багдадского халифа Муктдира. И эта дата очень важная. Дагестан можно назвать южными воротами проникновения ислама в нашу страну, а здесь у нас – северные ворота.

«Были задумки обратиться к Артемию Лебедеву»

– Закладка камня в основание мечети, фильм про Ибн Фадлана – это все проходит под эгидой 1100-летия принятия ислама Волжской Булгарией. Какие еще знаковые события ожидаются в этом году?

– Есть проекты, которые вошли в план оргкомитета и которые не вошли, но все равно будут реализованы. В заявленных планах – издание обновленного Корана «Казан басма». Специально для этого мы разработали компьютерный шрифт «Казан басма» на основе аутентичного типографского оттиска. Если посмотрите старое дореволюционное казанское издание Корана, вы легко узнаете этот оттиск. Шрифт «Казан басма» – наследие мусульман России. Благодаря этому шрифту казанское издание Корана получило мировое распространение и известность. И до сих пор его читают на Северном Кавказе и в Азии. Возможно, он кому-то не нравится, можно рассуждать о том, что есть и более красивые арабские шрифты. Например, у иранцев есть свой шрифт, у марокканцев – свой. А «Казан басма» – он наш! Он восстановлен в качестве компьютерных дизайнерских буквенных символов, что дает широкие технические возможности для его использования в печати. Каждая буква была отдельно отсканирована, отрисована.

После того как шрифт был разработан, мы заново набрали текст Корана и подготовили его к печати с учетом принятых мировых стандартов. Одновременно учли предложения, высказанные в свое время Шигабутдином Марджани и Мусой Бигиевым. Мы, можно сказать, исполнили их завещание.

О том, что нужно воссоздать шрифт «Казан басма», мы задумывались еще в 2012 году. Я тогда впервые услышал о студии Артемия Лебедева. И были даже задумки к нему обратиться. Посмотрел его работы и цены – очень дорого. И мы нашли человека, который имел уже такой опыт работы. Это заместитель декана факультета «Илахият» университета Мармара, доктор Мухаммад Абай. Он выразил готовность взяться за проект и довел его до конца. До нас были коллеги, которые пытались это делать, находили спонсоров, но по разным причинам у них ничего не получилось. В любом случае, это говорит о том, как нужен был этот шрифт.

А вот проект рукописного Корана в план оргкомитета не вошел. Но мы все-таки дали ему старт в этом году под эгидой «1100-летия». Для чего он нужен? Он одновременно станет произведением искусства и первым шагом к возрождению российских традиций в науке ильм-аль-хатт (правила написания арабских букв. – Ред.).

В России до революции была собственная каллиграфическая школа. Но в прошлом веке алфавиты мусульманских народов были поменяны на кириллицу, что привело к полному застою мусульманской каллиграфической культуры в стране. Даже к утрате ее традиций. А рукописный Коран станет своего рода свидетельством возрождения этой школы.

Сегодня эта школа воссоздана в нашем Российском исламском институте. Здесь работает известный каллиграф, основатель и директор Центра арабской каллиграфии и исламских искусств «Ан-Намир аль-Мухаттат» Рамиль хазрат Насыбуллов. Он много лет изучал науку каллиграфии. Сейчас у него появились ученики, которые получили иджазу (право) на преподавание этой науки, то есть получили свидетельство, что они освоили науку. Артур Писаренко – основной исполнитель проекта – как раз один из его студентов.

Это очень ценно: Коран будет переписывать наш российский специалист под наблюдением отечественных богословов. Понятно, это дело не одного года. Для этого создана целая комиссия по проверке рукописного Корана: в этой работе нельзя ошибиться ни в одной точке, огласовке или букве, нужно все правильно передать. Комиссия в основном состоит из российских специалистов. В ее состав мы включили и большого ученого с мировым именем – Мамуна Шагбана Рави, главу Комиссии по проверке Корана в Дубае. У него есть уже есть огромный опыт подготовки рукописного Корана. В этом проекте мы тоже будем соблюдать международные стандарты и опыт Шигабутдина Марджани и Мусы Бигиева.

Есть еще один проект в рамках 1100-летия – онлайн-медресе на русском языке.

– Онлайн-медресе – разве не проект прошлого года?

– В прошлом году мы запустили онлайн-медресе на татарском. И в 2021 году этим ресурсом воспользовались 50 тысяч человек со всего мира: помимо России, из стран СНГ, Европы, Америки, Австралии… Настолько востребованным он оказался. Целиком прошли курс обучения 400 человек. Что тоже неплохо. Кто-то просто уроки прослушал, кто-то зарегистрировался и начал обучение. То есть этот опыт мы уже обкатали. И теперь планируем реализовать в русскоязычном варианте. Онлайн-медресе предполагает программу примечетских курсов в Татарстане, то есть начальное религиозное образование. Теперь эти курсы мы переложим на электронный формат.

«Критических замечаний от Дамира Мухетдинова не последовало»

– Касательно тезиса о первом печатном Коране. ДУМ РФ, особенно Дамир Мухетдинов, оспаривает его, заявляя, что он был напечатан в Санкт-Петербурге. 

– Я наслышан. И удивлен. Потому что на заседании ему давали слово. Он выступил, но ни о чем подобном не обмолвился. Более того, Рустам Нургалиевич [Минниханов] дважды задавал вопрос в зал: кто хочет выступить? Выступили муфтии Башкирии, Азиатской части России, Крыма. И их предложения были внесены в список поручений. Никаких критических замечаний от Дамира хазрата не последовало.

Но раз есть вопрос, давайте разбираться. Вообще история печатания Корана начинается в Европе – впервые он был издан в 1537 или 1538 году и потом еще раз в 1694 году. Затем Коран действительно печатается в Санкт-Петербурге в 1787, 1789, 1790, 1793, 1796 и 1798 годах, то есть переиздается шесть раз. Но ни одно из этих изданий так и не получило признания в мусульманском мире. Они не имели для мусульман большой научной ценности, лишь историческую, потому что изобиловали каноническими ошибками.

Следующую попытку печатания Корана предприняли в Казани. И казанский Коран впервые был подготовлен непосредственно мусульманскими учеными, соответствовал общепринятым мировым стандартам «Ар-Расм Аль-Усмани» и поэтому был признан каноническим изданием! Таким образом, то, что «Казан басма» – первый печатный Коран в мусульманском мире, никак не может подвергаться сомнению.

Теперь касательно года издания казанского Корана. Как я понял, 1803 год тоже вызвал у некоторых вопросы. Смотрите. В 1801 году в Казань из Санкт-Петербурга переезжает Азиатская типография. В том же году печатается «Хафтияк Шариф», то есть избранные суры Корана. По нему возникает три вопроса. Во-первых, «Хафтияк Шариф» – это выдержки Корана, то есть 1/7 часть, а не его полный текст. Во-вторых, за один год работы невозможно подготовить к печати Коран, особенно с учетом технических возможностей начала XIX века: это нереально, нужно же набрать свинцовые буквы, проверить потом весь текст. Первый изданный казанский Коран 1803 года хранится в Казанском университете. И благодаря тому, что он соответствовал каноническим стандартам, именно Казанский Коран распространился по всему мусульманскому миру. Мы изучили эту историю, и книгу Ризы Фахретдина знаем, и Мухаммада Мурада Рамзи читали, и Мусу Бигиева. Он, кстати, подвергает резкой критике издания Корана, которые как раз не соответствуют стандартам «Расм Усмани».

Ссылаясь на эти исторические данные, обсудив вопрос, мы и пришли к таким выводам. Президент Татарстана Рустам Минниханов об этом говорил на форуме Джидде. И там он тоже озвучил именно 1803 год. И я в своем выступлении сказал, что первый Коран в мусульманском мире был напечатан в 1803 году в Казани.

Коран «Казан басма» как минимум печатали 172 раза до революции. Репринты печатали в Японии, Финляндии, Бейруте, в Алма-Ате. Талгат хазрат Таджуддин в Уфе печатал к 1100-летию принятия ислама по хиджре (1989 год). К 1000-летию Казани издавали, Валиулла хазрат Якупов печатал с переводами. Много было переизданий.

«Патриарх Кирилл высказал желание посетить и наши праздничные мероприятия»

– На заседании оргкомитета по празднованию 1100-летия принятия ислама присутствовал митрополит Кирилл (Наконечный), возглавивший Казанскую епархию в конце 2020 года. Какой отклик вызывают эти мероприятия в рамках торжеств у лидеров других конфессий?

– Когда было освящение храма [Казанской иконы Божией Матери], в Казань приезжал Патриарх Кирилл. И на встрече он высказал желание, что не против посетить и наши праздничные мероприятия в честь 1100-летия. Тогда мы сидели втроем – Патриарх, Талгат хазрат [Таджуддин], Альбир Крганов (председатель Духовного собрания мусульман России. – Ред.).

И на днях мы с владыкой Кириллом встречались, он сказал, что будет готовить письмо на имя Патриарха. Каждый год в марте Патриарх выстраивает график поездок на целый год. И, ссылаясь на тот разговор, будем приглашать и его. Это предложение нашего митрополита – пригласить Патриарха на праздничные мероприятия в Болгаре.

– У нас в республике проходит много важных мероприятий, связанных с конфессиями. Прошлый год – это открытие храма Казанской иконы Божией Матери. Наступивший год – 1100-летие принятия ислама. Как вы считаете, как эти мероприятия влияют на настроения людей?

– Отслеживая мировую повестку, мы осознаем, насколько важен межнациональный и межконфессиональный мир и насколько он хрупок. Над этим нужно работать ежедневно. Межкультурное согласие в обществе влияет и на экономический рост, и на благополучие населения. У Татарстана есть огромный опыт! Может быть, кто-то хочет раздуть скандал из какой-то соринки: «Смотрите, не все у них так идеально, не все так прекрасно». Эти соринки – исключения, которые доказывают, что мелкие противоречия – это не правило. Трудности всегда возникают. Важно, что руководство республики, религиозные деятели, граждане вовремя гасят их на корню, выстраивают взаимоотношения.

Межконфессиональные споры, богословские противоречия между религиями вообще не должны подниматься, а тем более выплескиваться в общественное пространство. Представим ситуацию. Есть атеист, который ни во что не верит. Что будет, если я как верующий ему скажу: «Ты попадешь в ад»? Ему все равно, он не верит в жизнь после смерти. Или если я услышу, что православный говорит, что мы не попадем в рай, как это повлияет на наше внутреннее вероубеждение? Никак. Поэтому эти межконфессиональные споры о ключевых разницах в убеждениях людей бессмысленны и не стоят того, чтобы ради них рушить мир и согласие. Путем споров и конфликтов невозможно убедить никого в своей правоте. Мы – граждане одной страны и республики и не можем притеснять своих соседей, будь он православный или атеист.

Да, все мы – свободные люди и у нас есть свои гражданские права. Но моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека. Этот прекрасный рецепт соблюдается у нас в Татарстане. Не нужно выплескивать наружу межнациональные конфликты, устраивать диспуты, доказывая, кто прав, кто виноват. Ни к чему хорошему это не приведет. Любой православный будет считать свою религию лучшей, правильней и прекрасней, чем моя. И я как мусульманин тоже считаю ислам лучшей религией, иначе я бы ее не придерживался.

Не нужно заставлять верить в религиозные постулаты друг друга. Достаточно просто уважать чужое убеждение и сохранять добрососедские отношения. Да, иногда соседи могут поссориться, но нужно иметь мудрость вовремя помириться, иначе конфликт будет нарастать как снежный ком.

– Как вы считаете, что нужно сделать, чтобы к нам не пришли эти тенденции, которые мы видим в Европе, на Ближнем Востоке, отчасти в Москве?

– Что касается Ближнего Востока и, в частности, Сирии мы понимаем, что это проблема, скорее, внешняя. Представители разных конфессий столетиями жили в мире. Много веков правителями там были мусульмане, но все храмы иных конфессий там сохранены. Это показывает их толерантное отношение. Баланс там всегда сохранялся. Но пришла проблема извне. Если это была бы внутренняя проблема, она давно дала бы о себе знать и не позволяла бы веками вместе сосуществовать.

Межнациональный вопрос – очень чувствительный для любого человека. И он требует ежедневного внимания. Нельзя расслабляться и пускать его на самотек, даже если на какой-то территории межконфессиональный мир налажен. Нужно постоянно работать над его сохранением и не допускать конфликтов. Любая дезинформация – а ее сегодня очень много – может легко нарушить мир между целыми народами.

Если донесли какую-то информацию, нужно уточнить и перепроверить ее, а затем попытаться услышать своего оппонента. Взять только нашу республику – как можно судить о ней, проживая в другом регионе и не зная всех особенностей нашей местности? Да, у нас, как и в любом другом многонациональном обществе, существуют межконфессиональные браки. Внутрисемейный конфликт в одном смешанном браке порой может выйти за пределы дома и перейти на межнациональный уровень, поэтому молодоженам и их родителям нужно думать заранее обо всех рисках. Например, что делать с родившимся в таком браке ребенком – крестить или делать обрезание? Эти вопросы все равно возникнут рано или поздно. И могут завершиться печально.

«Где еще развивать татарскую культуру, если не в Татарстане?»

– Однако в соцсетях и СМИ иногда звучат заявления о том, что в Татарстане якобы процветает этнократия, ущемляются права людей других национальностей и других религий.

– Мне кажется, это происходит из-за того, что в последнее время у нас в Татарстане стали больше внимания обращать на вопросы сохранения татарского языка, культуры и идентичности. Не понимаю, каким образом это может ущемлять, создавать дискомфорт представителям других национальностей. А где еще развивать татарскую культуру, если не в Татарстане? Это естественный процесс. Это происходит не для того, чтобы ущемить других, это процесс самоидентификации, самосохранения.

И если у кого-то возникают вопросы к Татарстану или кто-то, исходя из уведенного и прочитанного в мониторе, воспринимает ситуацию как тяжелую, можно предложить им приехать в Татарстан и увидеть все своими глазами. Русский точно не почувствует дискомфорт в Татарстане, потому что кругом присутствует русская речь. И если мы говорим о толерантности, то толерантность должна проявляться обоюдно. Если кто-то услышал татарскую речь, почему бы не заинтересоваться ею? Ведь когда люди путешествуют, они видят разные культуры, пытаются познакомиться с нею, выучить хотя бы несколько слов…

– Помимо православных от РПЦ у нас есть общины старообрядцев, католиков, иудеев, марийских язычников. У буддистов теперь есть и лама из Бурятии. Как с ними выстраиваются отношения?

– С язычниками у нас отношений не было. А представители традиционных религиозных конфессий являются частыми гостями на наших праздниках, вы сами их можете увидеть. Мы постоянно с ними общаемся и встречаемся. Они ходят на наши мероприятия, мы стараемся не обходить стороной их мероприятия.

Это работа, над которой нужно трудиться ежедневно. А не так, что подписали меморандум и разошлись… Совместные благотворительные инициативы, участие в официальных собраниях, проведение общих спортивных мероприятий, туристические вылазки, совместные публичные обращения поддерживают этот баланс. Например, мы впервые в прошлом году совершили межконфессиональную экспедицию с православными на Эльбрус. Мы целых 10 дней проводили вместе в горах. Мы намаз читали, они с батюшкой по-своему молились. Мы вместе завтракали, преодолевали трудности, помогали друг другу... Это все пример добрососедских отношений.

– Православные порой поздравляют мусульман с праздниками Курбан-байрам и Ураза-байрам. Мусульмане их – с Пасхой или Рождеством. Не противоречит ли это канонам религии?

– Мне бывает приятно, когда православные поздравляют меня с мусульманским праздником – с Курбан-байрамом или Ураза-байрамом. Владыка и раввин приходят на наш республиканский ифтар. Но нужно уметь проводить четкую грань между знанием религии и образом жизни. Если мы не будем изучать свои религии (ислам и православие), то будем воспринимать свой образ жизни за религию.

Да, я как мусульманин не верю в воскрешение Исы (Иисуса), потому что в Коране говорится, что его не убили и не распяли. Мы его считаем пророком, они – сыном Божьим. Но мы тоже любим Ису. Поэтому чтобы избежать конфликтов, нужно, чтобы люди просто знали свою религию хотя бы минимально. Это можно сделать в любой мечети по выходным.

– А можно ли заходить в церковь или приводить в мечеть приверженцев других религий?

– Если мусульманин заходит в церковь, то ведь не для того, чтобы совершить поклонение. А скорее всего, для того, чтобы посмотреть ее архитектуру, например, или чтобы познакомиться с православной культурой. Ведь в Коране говорится: «Мы вас создали народами и племенами, чтобы вы познавали друг друга». И в Коране еще сказано, что нельзя ругать даже божества многобожников, иначе они будут ругать Аллаха, не имея на то знаний. Есть у каждого человека вещи, ценные для него, и я не имею права топтать их.

Если иноверец придет в мечеть, то разве это плохо? Мы сможем ему рассказать об исламе. У нас были случаи даже, когда к нам в мечеть на проповедь пришел батюшка, сидел сзади на лавочке, слушал. Ему было интересно. И мы не видели в этом проблем.

– Камиль хазрат, вероятно, основные юбилейные мероприятия у вас пройдут в мае-июне. Что еще важного для духовного управления планируется?

– В списке 71 мероприятие. Много тех проектов, которые не вошли в список, но они все равно будут проводиться под эгидой 1100-летия. Конференции, форумы, издания книг, телевизионные программы, открытия мечетей и прочее – все будет реализовываться под этим флагом.

– Какие главные итоги ушедшего года вы назовете?

– Первое – это, конечно, создание татарского национального шрифта «Казан басма». Потому что все самое великое связано с Кораном. Это даже имеет большее значение, чем открытие зданий. Работа над Кораном, Божественным словом – это вечное...

Второе – реставрация исторического медресе «Мухаммадия». Оно открыло свои двери. Результат работы строителей подпортил настроение, но все будет исправлено. Никто от своих обязательств не отказывается. Когда строительные работы на территории комплекса будут завершены и площади позволят, мы сможем говорить о статусе института для «Мухаммадии». Это очень важно в плане социальной защиты татарских религиозных деятелей. Если медресе получится расширить до вуза, то студенты смогут получить на татарском языке не только фундаментальное религиозное образование, но и дополнительно высшее светское образование.

Окончание следует.