Михаил Крутихин: «Будут останавливать скважины, которые выдают два ведра нефти в сутки»

«Нужно найти почти на 60% нефтепродуктов каких-то других покупателей»

Михаил Иванович, какой объем нефтепродуктов с 5 февраля попадет под ограничения?

В 2021 году Россия экспортировала 144 млн тонн нефтепродуктов. По подсчетам тех стран, которые выступили с инициативой эмбарго, они отказались в общей сложности от 57% этого объема. То есть нашей стране нужно найти почти на 60% нефтепродуктов каких-то других покупателей. Это первое.

Второе: это будет очень серьезный удар в целом по нефтяной отрасли, поскольку РФ производит огромное количество нефтепродуктов, требующих переработки. Это мазут, который перерабатывается на технически лучше оснащенных НПЗ в более дорогие нефтепродукты, и прямогонный бензин — так называемая нафта.

Внутренний рынок не способен принять объем нефтепродуктов, который российские компании не смогут поставлять на экспорт?

Столько просто не нужно. В нашей стране недостаточная внутренняя мощность для того, чтобы поглотить эту самую нафту и мазут и превратить в нечто более ценное. Внутреннего рынка для них нет. Поставить эту продукцию кому-то за пределы стран, которые ввели эмбарго, невозможно. В Китае и Индии такого добра достаточно. То есть для этих нефтепродуктов нет и внешнего рынка.

«На те нефтепродукты, которые пользуются спросом, обычно есть даже бонусная наценка»

Насколько эти санкции скажутся на доходах нашей страны?

По данным агентства Bloomberg, введение эмбарго и потолка цен на сырую нефть с 5 декабря прошлого года уже привело к тому, что Россия каждый день теряет примерно 172 млн долларов. А когда 5 февраля введут еще и запрет на морские поставки нефтепродуктов, наша страна будет терять по 280 млн долларов в день.

То есть оценка Bloomberg близка к реальной?

Да. Хотя мы еще не знаем всех последствий. Часть каких-то нефтепродуктов, может быть, все-таки удастся пристроить. На Западе сейчас обсуждают потолки цен на них. На те нефтепродукты, которые пользуются спросом, обычно есть даже бонусная наценка. Скажем, это дизельное топливо, которое сейчас в мире в некотором дефиците. На них, возможно, установят один потолок цен. А на те нефтепродукты, которые представляют собой полуфабрикаты и особым спросом не пользуются, – это прямогонный бензин и мазут – установят другой потолок цен.

Как это будет работать, пока неясно, потому что решения по этому вопросу еще нет. Тем не менее эмбарго и потолок цены для нефтепродуктов вступят в силу в феврале так же, как ранее для сырой нефти, и они работают.

«Российскую нефть удалось перенаправить в Индию и некоторые другие азиатские страны»

Что, по вашему мнению, в этом случае будут делать компании? 

Они будут сворачивать добычу, потому что новых рынков на большинство нефтепродуктов, как я уже сказал, просто не существует.

С введением эмбарго на российскую нефть ее удалось перенаправить в Индию и некоторые другие азиатские страны. Дополнительно, хотя и немного, нефть также пошла в Китай. С нефтепродуктами вопрос серьезнее. Когда НПЗ дадут сигнал тем, кто поставляет нефть: «Все, столько мы не возьмем», для нефтяников это будет означать одно: надо сворачивать добычу — ликвидировать или консервировать скважины.

Даже вице-премьер Александр Новак сообщил, что добыча может быть сокращена. В начале года, еще до эмбарго на нефтепродукты, он говорил, что добыча нефти в России снизится на 5-7%. По реалистичным прогнозам, добыча в целом по стране может сократиться наполовину.   

В этой ситуации и НПЗ могут пойти на крайние меры?

Конечно. Заводы, которые заточены на выпуск полуфабрикатной продукции, должны будут либо отчасти сворачивать производство, либо закрываться. Например, три таких предприятия есть в Самарской области. Если нефтеперерабатывающие заводы не имеют глубокой переработки, им придется трудно. Потому что с мазутом выйти на рынок больше не удастся.

«Я думаю, что сейчас также будут останавливать наименее эффективные скважины»

Какой объем от общего фонда скважин может быть законсервирован? И насколько это окажется критичным для нефтяных компаний?

Трудно сказать. У нас в России больше 180 тысяч работающих скважин. Но у некоторых компаний уже есть опыт по сокращению добычи.

Если помните, в мае 2020 года Россия впервые практически ответила на призыв ОПЕК сократить добычу – до этого только отговаривалась всякими лозунгами и обещаниями. А с этой даты началось сокращение. Сокращали, естественно, наименее эффективные скважины с низкими дебитами. Средний дебит скважины в России в результате того сокращения повысился с 8,5 до 9,5 тонны в сутки.

Я думаю, что сейчас также будут останавливать наименее эффективные скважины — там, где сильно обводненные промыслы. Например, на Самотлоре (крупнейшее в России и 7-е по размеру в мире нефтяное месторождение в ХМАО, — прим. Т-и) — там из-под земли идет 96% воды и только 4% нефти. То есть такие малорезультативные месторождения, которые выдают с помощью станка-качалки или погружного электронасоса два ведра нефти в сутки. Но потом восстановить такие скважины коммерчески абсолютно нерентабельно.

Наша республика не исключение?

Даже в условиях Татарстана, где нет вечной мерзлоты, все равно есть опасность, что остановленная скважина будет очень сильно «запарафиниваться». И второе: в Татарстане на многих промыслах тоже сильное заводнение. Бурить новую скважину рядом? А есть ли какой-то смысл вклиниваться в пласт, где больше воды, чем нефти? Поэтому и я, и многие другие эксперты думаем, что восстановить добычу нефти в России в прежнем объеме после сокращения уже не удастся.   

«Пытаются пользоваться услугами судовладельцев, которые не объявляют свою идентичность»

Возможно ли полное прекращение экспорта нефтепродуктов? Или, как в случае с нефтью, они будут продаваться, но с дисконтом? Сколько может составить размер скидки к текущим ценам?

По размерам скидки мы вообще ничего не знаем, потому что два потолка цен еще только обсуждают — неизвестно, какими они будут. По объемам и конкретным видам нефтепродуктов тоже ничего не известно. Я думаю, что часть из этих 60% экспорта, который должен был исчезнуть без всяких потолков, все-таки удастся каким-то образом пристроить.  

Российские компании уже пытаются пользоваться услугами судовладельцев, которые не объявляют свою идентичность и танкеры у них ходят без транспондеров.  

Как и в случае с нефтью: было такое, что танкеры, перевозящие ее из нашей страны, пропадали с радаров и, выходя в открытое море, перегружали «черное золото» на другие суда? Говорили, что такая тактика ранее применялась для экспорта нефти из Венесуэлы и Ирана, также находившихся под санкциями?

Да, такая практика имеет место. Большой судовладелец покупает океанский танкер на 2 млн баррелей нефти. К нему подходят более мелкие танкеры, загружают нефть, и уже неизвестно, чья это продукция. Затем она транспортируется туда, где ее согласились приобрести.  

«Розничные цены не зависят от цены нефти»

Если нефтяные компании пойдут на консервацию нефтяных скважин, как эта ситуация отразится на ценах на моторное топливо на внутреннем рынке в краткосрочной и долгосрочной перспективе, в том числе на стоимости бензина и дизельного топлива?

Розничные цены будут по-прежнему расти. Потому что они не зависят ни от цены нефти, ни от экспорта, ни от политики нефтяных компаний. У нас в цене литра бензина или дизтоплива больше 70% составляют налоги. То есть цена будет такой, как скажет государство. А поскольку государству в нынешних условиях нужны деньги, то цены на товары будут расти.  

А что будет с ценами на мировом рынке?

Думаю, что там не будет значительных изменений. Я придерживаюсь того мнения, что реального дефицита нефти и нефтепродуктов на рынке сейчас нет. Если наметился некоторый дефицит дизтоплива, то уже включились в работу нефтепереработчики в других странах: на Ближнем Востоке, в Индии. Дизтопливо пойдет оттуда, уже заключены свежие договоры. Например, Кувейт будет поставлять в Европу в 5 раз больше дизтоплива, чем поставлял раньше.  

На мой взгляд, проблемы на мировом рынке решаемые. Ситуация, сложившаяся вокруг России, не влияет на мировые цены на нефть. И, вероятно, не будет влиять в дальнейшем. На эти процессы, скорее всего, может повлиять оживление экономической деятельности в Китае после антиковидных мер. Вот этот эффект может быть значительней, чем эмбарго на поставки российской нефти.