Лисичанск глазами татарстанца: «Они верят нам, как мы можем их сейчас не защитить?»

Мой собеседник – молодой мужчина, подтянутый, основательный, серьезный, со строгим цепким взглядом и хорошо поставленной речью. Мы разговариваем в самом конце рабочего дня, за окном стремительно темнеет, пятница… Казалось бы, скорее домой, но рассказ его настолько затягивает, что моментами кажется – жизнь замерла. Он вспоминает, отвечает на мои вопросы, временами глядя куда-то мимо меня, и в эти секунды я словно слышу и вижу те картины, которые встают перед его глазами…

Мы сразу договариваемся, что в материале не будет никаких имен, и, когда рассказ уже затягивает, становится понятно, что они и ни к чему. Эта история не про точные данные и конкретную информацию. Это про людей и про взаимопомощь, про удачу и слезы, про войну и мир.

«Он красивый и очень зеленый, но абсолютно разрушенный»

– В Лисичанск мы поехали сразу после его освобождения, как только нам сказали, что это наша территория (Татарстан стал шефом Лисичанска и помогает в его восстановлении, – прим. Т-и).

После освобождения города люди начали возвращаться. Кто-то вылезал из подвалов, они сидели там кто-то с февраля, кто-то с апреля. Их из подвалов вэсэушники не выпускали.

Женщина одна рассказывала нам – пыталась помидоры посадить, под обстрелом вылезала. Ее загоняли назад со словами: «Нечего тут, все равно не доживешь до урожая».

Так они относились к своему населению.

Как сегодня выглядит город? Если брать, к примеру, сейчас Северодонецк, то это ну не Грозный, конечно, в 2000-м, но он достаточно сильно поврежден. Лисичанск поврежден меньше. Он менее высотный город – у него большой частный сектор. Но! Торговые центры, офисы крупных компаний и предприятий все разрушены, потому что в них располагались штабы, склады, техника и т.д.

Где-то наши точечными ударами попадали, где-то они сами подрывали. Из города ВСУ вышли, но удары по нему идут до сих пор. А на окраинах стоит наша артиллерия, которая работает по ним. С момента освобождения, как и сейчас, до линии фронта от 5 до 8 километров.

Учитывая пророссийскую позицию жителей, все последние 8 лет город получал финансирование от Киева по остаточному принципу. Дороги не делали. Там, к примеру, есть дорога из Лисичанска в Северодонецк, ее называют «дорога Ющенко». То есть еще Ющенко обещал ее сделать и не сделал. Сегодня это 5 километров сплошных ям и буераков. Сейчас ее доделывает наша техника.

Город сам по себе был «уставший», и это не просто внешне, это отопление, водоснабжение и другие коммуникации. Они во время обстрелов были все максимально быстро разрушены, и сейчас их восстановить очень сложно.

Плюс семь мостов через реку между Северодонецком и Лисичанском: пять автомобильных, два железнодорожных. ВСУ, когда отходили, подорвали все семь. Причем не просто пролеты подорвали, а потом еще и «Градами» опоры повредили, чтобы их невозможно было восстановить сверху.

То есть в городе сегодня есть проблема сообщения.

Военные с одной стороны города восстановили мост, с другой насыпь сделали, то есть сейчас какое-то минимальное сообщение есть, но длинномеры туда зайти не могут. Дорога не позволяет. И вот сегодня город выживает в этих условиях.

Но он очень зеленый. Очень много елок, старинных больших голубых елей, очень много тополей пирамидальных. Они, конечно, посеченные кое-где, но природа же быстрее всего восстанавливается. Мы снимали сверху, и если не обращать внимания на разрушения, Лисичанск – красивый.

Он старый, похож, наверное, на наш Зеленодольск, в нем 130 тысяч человек жили до войны. На данный момент в город вернулись порядка тридцати тысяч жителей. Кто-то вернулся, кто-то вылез из подвалов, они регистрируются, получают гуманитарную помощь. Уже примерно понятно, сколько людей, специалисты каких профессий есть.

«Украина сама убивала свой народ»

В Лисичанске когда-то была богатая промышленность. В советское время была такая шутка: приехал в Лисичанск, и работу не могу найти, все смеются. Потому что два стекольных завода, завод РТИ, содовый завод, пивоваренный, три или четыре шахты, таких глобальных, настоящих, – это все на стотысячный город.

Они – шахтеры – и сегодня люди, которые с руками, отчаянные, готовые работать.

Когда находишься там и общаешься с людьми, становится понятно, как Украина сама убивала свой народ.

В прошлом году, например, они ввели много интересных налогов и штрафов. Штраф за выгул козы, например. Местные рассказывают: «Мы выводили коз по ночам. Я, – говорит, – выводила три козы, так и не поняла, мне за каждую штраф платить или один за выгул?»

В Лисичанске шикарная природа, озера, река – ввели им налог за сбор грибов, за сбор ягод. Они намеренно вынуждали людей покупать только то, что они им привозят. Запрещали выходить в поля, леса, чтобы как-то себя прокормить. Так они действовали по отношению к жителям Лисичанска. Как было в остальных регионах, не знаю.

Украина строила дороги, ну не сама, они привлекали турецкие компании, которые строили очень качественные дороги, по которым сейчас бронетехника туда-сюда ходит, и им хоть бы хны. Если прямого попадания в дорогу нет, то ей ничего не делается.

К примеру, дорогу от Первомайска до Лисичанска они сделали с одной стороны. То есть все делалось так, чтобы создать иллюзию – смотрите, как у нас все красиво и аккуратно внешне. А людей, на самом деле, со всех сторон поддушивали.

Украина все делала для того, чтобы, когда наши придут на эти территории, местные, которые не совсем за нас, они бы сказали – чего вы приперлись, у нас тут все так красиво было, а вы тут нам устроили… варвары.

Промышленности в Лисичанске сегодня нет, ВСУ подорвали все заводы. Логика отступающих подразделений – надо разрушить все. Подорвали водонапорные станции, подорвали все большие линии электропередачи.

Первоначально обсуждалась задача восстановить мосты. Но мы же понимаем, что, начни восстанавливать мосты, они их начнут снова взрывать. Восстановить мост – это очень большие затраты.

Чтобы восстановить водоснабжение, нужно дать электричество. Его пока федералы подводят потихоньку. На подходе газ. Во многих квартирах стоят газовые котлы, они готовы: пойдёт газ – люди их включат. Но тепловой контур разрушен – где-то части крыши нет, где-то подъезд, где-то просто было попадание снаряда. Опасно пускать газ, пока все не будет собрано.

Народ Лисичанска сейчас живет с большой надеждой на нас

Народ сейчас живет с большой надеждой. У них есть очень глубокое чувство досады за то, что в 2014 году не получилось, как в Крыму.

Например, председатель одной из избирательных комиссий и ее сотрудники, которых сейчас опять привлекли, они все последние 8 лет находились под уголовным преследованием СБУ за тот референдум в мае 2014-го, который они проводили по следам Крыма.

Сейчас они выдохнули, они смогли набрать в комиссии своих близких, их мотивировать. Не просто там: «Мы вам заплатим». Никто ничего никому не платил, задача была лишь помочь в части обеспечения: транспорт, генераторы, металлорамки, просто какое-то человеческое общение. Они все сделали сами в части организации проведения избирательных процедур.

«Вот смотрите мой бюллетень, я за Россию»

Люди шли. Были открыты избирательные участки. Подобрали помещения в более-менее сохранившихся зданиях, как правило, это были школы. Провели там необходимый на тот момент ремонт. В этих же школах были и есть центры раздачи гуманитарной помощи.

В городе нет света, газа, воды, практически нет сотовой связи. До людей было доведено, что избирательные участки откроются только 27-го числа, в последний день, а первые четыре дня будет выездное голосование.

А люди с первого дня шли на избирательные участки и говорили: «Вдруг ко мне придут, а меня дома не будет? Я хочу проголосовать сейчас, пустите меня». По согласованию с ЦИК ЛНР было принято решение в Лисичанске избирателей на участки пускать. Чтобы понимать: голосование в Лисичанске и голосование, например, в Краснодоне – это две разные процедуры.

Обстрелы были, не то чтобы стреляли интенсивнее. Было ожидание, что сейчас начнутся хаотичные обстрелы, чтобы народ спрятался опять по подвалам и не пошел голосовать. Но стреляли не более чем обычно. По какой причине, какова логика, непонятно.

Били по военным объектам, по объектам инфраструктуры, так сказать, в обычном для ВСУ режиме. В последний день референдума обстреляли все города, кроме Лисичанска, в Лисичанск прилетело только на следующее утро – водонапорную станцию уничтожили.

Но и наши военные, видимо, получили команду актвизироваться, поскольку и в сторону противника чаще полетело. Вероятно, подавляли огнем ранее установленные позиции.

На референдум люди шли, шли и шли. Перед последним днем стало понятно, что заканчиваются бюллетени. 29 700 избирателей было зарегистрировано до момента начала голосования, и перед последним днем осталось меньше тысячи бюллетеней. Люди шли с очевидным порывом.

Это в России уже привычно, что есть экзитполы, есть тайна голосования, а там бабушка пришла, проголосовала: «Вот смотрите, я за Россию, давайте там все быстрее». И это было сказано искренне.

Конечно, нельзя сказать, что все 99% встали в едином порыве. Кто-то из них понимает безысходность ситуации для себя, как для оголтелого украинского националиста, но, скорее всего, таких там уже не осталось, они ушли с ВСУ.

Что поразило больше всего?

Увы, эта война не первая. Но когда видишь детей, которые играют на улице и абсолютно не реагируют на канонаду… Они вообще на нее не реагируют. То есть в нескольких километрах стоит наша дальнобойная артиллерия, которая целый день работает в сторону неприятеля, а они на нее не обращают ни малейшего внимания.

Это поражает больше всего. Когда взрослый привыкает, это понятно, но когда дети 10-12 лет привыкают... Они такие же дети, они катаются на велосипедах, играют, живут обычной детской жизнью, только на звуки обстрелов уже не реагируют.

Поразило еще вот что: из Лисичанска вместе с ВСУ ушли представители ценных профессий, такие, например, как врачи. Ушли потому, что Киев им платит деньги за то, что они не работают на Россию. На украинскую карточку им за это перечисляют деньги. Вот так Украина себя вела по отношению к своему народу.

Она себя вела по отношению к своему населению, как к какому-то ресурсу: есть он – я его использую, нет его – значит, выкинул в урну, и все. То, что это люди, семьи, дети, их это вообще не интересовало, это для них расходный материал.

Вот в ночь после референдума они разбомбили очередную водонапорную станцию. Там не было военных рядом никаким боком, они просто уничтожили водонапорную станцию точным ударом – четыре ракеты HIMARS бахнули, и ее нет.

То есть ВСУ намеренно уничтожили возможность дать населению воду.

До этого они разбомбили станцию скорой помощи. Ранее туда машины загнали, ладно их в тот момент там не было. Они ее сожгли. Сожгли ТЭЦ. Они бьют точечно, зная, где и что находится. Да и среди местных есть те, кто сдает координаты.

Они постоянно спрашивали: «Сколько мы вам должны за лекарства?»

В Лисичанск была отправлена мобильная поликлиника на базе «КАМАЗа». Привезли еще и несколько тонн разных лекарств. Поехали специалисты – врачи, фельдшеры, водители.

Было очевидно, что, пригони этот «КАМАЗ» в Лисичанск, к нему выстроится очередь и на какой-то день бахнут и очередь, и его. Поэтому место дислокации было перенесено в другой населенный пункт.

Не с первого дня, но люди поехали к врачам. По 13-15 человек через всю эту раздолбанную дорогу в микроавтобусе ездили на обследования. Два раза в день приезжал автобус, утром забирал первую партию, везет их к врачам через блокпосты, их полдня обследуют, дают им бесплатно лекарства.

Местные каждый раз спрашивали: «Сколько мы вам должны за лекарства?» Очень удивлялись, когда им объясняли, что это бесплатно.

В таком режиме медики работали практически месяц.

«КАМАЗ» стоял в поселке, и туда начали обращаться местные жители. «А можно нам?» – наши врачи люди сердечные, согласились их тоже обследовать. Случается перерыв или пауза небольшая, они местных смотрят.

И вот кто-то из местных же и навел, сказал, что там стоят врачи.

Медики жили в общежитии лицея, и это здание раздолбали ракетами. Слава Богу, заранее от военных было получено предупреждение, и они оттуда выехали. Утром прилетело 4 HIMARS, и все... Хорошо КАМАЗ стоял немного с стороне.

Потом уже из развалин доставали оставшиеся лекарства, чтобы просто отдать их военным.

Вот насколько нужно ненавидеть свое население! На тот момент это были их люди – жители Лисичанска.

Когда этот материал готовился к публикации, стало известно, что в ЛНР задержали корректировщицу огня украинских военных. При ее участии 21 сентября из HIMARS обстреляли Новоайдар, один мирный житель погиб, был поврежден учебный корпус колледжа. Тот самый, в котором жили наши медики.

«Оказывается вся посильная помощь»

Местные власти, например, говорят – много разбитой техники, брошенной на улицах. Ее же надо вывозить, ее же на руках не вынесешь. Республика закупает самосвалы, погрузчики, гонят туда, на территорию, за руль садятся специалисты, работают.

Помощь оказывается максимальная по многим направлениям. Завозятся стройматериалы, стекла, рубероид, шифер. Чтобы люди могли залатать дыры, хотя бы минимально.

Заехали специалисты ГИСУ, все осмотрели, «осметили» все, что можно максимально быстро восстановить. Начали понимать, что нужно выделить, чтобы быстро все это сделать, но с учетом активизации ВСУ пока принято решение приостановить отправку наших специалистов, риск большой.

Но выход нашли. В Лисичанске огромное количество людей без работы, и они люди работящие. С ними заключили договоры, привлекли их к восстановлению родного города. Они уже начали работать на огромном девятиэтажном здании детской городской больницы. Потому что если сейчас ее не спасти – там разрушена кровля и верхние этажи, – то за зиму все здание протечет.

Люди получают стройматериалы, люди начали работать.

Все, что нужно сейчас для того, чтобы начать работы, завозится. Строительная техника, мусоровозы, водовозы, даже катафалк привезли. В основной своей массе они идут искренне работать, поскольку это в первую очередь их желание – восстановить свой город. Не защитить сейчас мы их не можем.

«Эти люди просто хотят говорить на русском – как мы можем их не защитить?»

Когда объявили частичную мобилизацию, мы были на территории. Как кадровый военный, понимаю, что вариантов других не было.

Гражданским, кто мучается вопросом, идти или не идти, хочу сказать: «Как ты не пойдешь, когда там гибнет мирное население?»

Они его специально уничтожают только потому, что эти люди проявляют симпатию к России. Это мирное население, это бабушки, дедушки, дети, они не воюют ни с кем. Там призывного возраста никакого нет, и, тем не менее, ВСУ истребляют даже их. Ну как их не защитить? Это обычные люди. Они там родились и выросли. Они просто хотят разговаривать по-русски.

В одной школе наткнулись на комиксы. Выполнены на очень качественной бумаге, очень качественно нарисованы. Комиксы в двух частях о похождениях Никитки. На украинском языке, причем, как сказали местные, на суржике (смесь русского и украинского, – прим. Т-и). Комиксы были в библиотеке школы Лисичанска, рассчитаны на детей младшего школьного возраста. Там рассказывается о том, какие злые орки пришли их всех (жителей Украины) уничтожить. А доблестный Никитка с помощью квадрокоптера помогал украинцам наводить артиллерию на орков. Это для детей до третьего класса. Там на последней странице раскраска: нарисован квадрокоптер, ребенок должен его раскрасить. Рядом нарисована реактивная система залпового огня. Где-то в 2016 году они были распечатаны, развезены и во все библиотеки розданы. То есть все закладывалось еще тогда.

Еще привлек учебник географии за 8 класс: «Украина – создатель ООН». И внизу мелкими буквами, что в 1945 году по окончании Второй мировой войны – не Великой Отечественной, а Второй мировой – СССР выступил инициатором и т.д. Кто из детей будет читать этот мелкий шрифт? Зато крупно о том, что Украина создала ООН.

Вот это насаждалось в головы, и сейчас мы пожинаем плоды того, что они там делали с этими детьми в том числе.

Невозможно дать им (киевской власти) оценку как людям вообще. Это ваше население было. А они как говорят: «Люди ушли, сепары остались». Они их целенаправленно убивают – женщин, детей, им без разницы. Логика такова: вот сейчас наступают холода, давайте мы им бахнем воду, свет, тепло, которые с трудом пытаются восстановить, чтобы они там совсем замерзли и сдохли.

Мирные жители, конечно, не ждут после объявления мобилизации, что сейчас через Лисичанск побегут россияне в военной форме на линию фронта. В большей степени они ждут от России помощи в восстановлении мирной жизни. Мечтают о банальных вещах: нажать на выключатель, и появится свет, открыть кран, и пойдет вода. Там же ничего этого нет совсем.

Там, конечно, все сейчас вернулось назад, в прошлое. Связи нет. Чтобы на завтра договориться встретиться, решаем, где и во сколько. Если надо найти человека, садишься в машину и объезжаешь точки, где он может быть. Мы к этому быстро привыкли (смеется). Вспомнили, как фотографии с телефона на телефон по Bluetooth передавать.

Да, подвозится вода, раздается гуманитарная помощь. Но малейшие попытки восстановления систем жизнеобеспечения – обстрелы от ВСУ с целью не допустить…

Тем не менее мирная жизнь потихонечку восстанавливается. Потом снова обстрелы, она опять откатывается, люди опять начинают бояться. Их бомбят только за то, что они там живут. Поэтому не помочь им сейчас мы не можем!