«Когда пришел час икс, мы справились, паники не было»: как ВСУ бомбили Шебекино

«24 февраля нас разбудил гул – массово летели самолеты, вертолеты, слышны были взрывы»

То и дело мы читаем в новостях, что Белгородскую область обстреливают ВСУ, в Брянскую, Курскую и Калужскую летят беспилотники с взрывчаткой. То есть враг ведет боевые действия не только в наших новых регионах, но и покушается на старые территории России.

Массированному обстрелу в начале лета подвергся город Шебекино в Белгородской области. Из города в тот момент выехали и вывезли практически всех жителей. Они и не подозревали, что когда-нибудь их города и поселки снова станут территорией боевых действий. Но славная история предков, которые отстаивали эти земли в Великую Отечественную войну, не позволяет им склонить головы перед трудностями.

Ниточка, которая сегодня связывает Татарстан и Белгородскую область, – это наши волонтеры. Мария Ефремова с грузом гуманитарной помощи отправилась вместе с нами в Белгород.

«Эта поездка в Белгород была для меня второй. Ездила я по запросу белгородских волонтеров, с которыми познакомилась в одном из гуманитарных чатов. Сначала я отправляла груз, который мы собирали с епархиальной службой “Милосердие”. В этот раз ко мне снова обратились волонтеры. Они попросили одежду для подростков и женщин. Ее предоставили нам известная в Казани волонтер Юлия Хакимова и храм Андрея Первозванного из Зеленодольска. Забрали столько, сколько влезло в мою машину», – рассказывает Мария Ефремова.

Гуманитарный груз у Марии в Белгороде принимала волонтер Марина. Она родилась в Алма-Ате, почти всю сознательную жизнь прожила в Воркуте, а 13 лет назад вместе с мужем и детьми переехала сюда. Их у Марины четверо, у младшего началась непереносимость Севера, и врачи в срочном порядке рекомендовали уезжать в тепло.

«Выносишь ребенка на улицу, и у него слоем слезает кожа. Вот так жутко проявлялось. Врач нам сказал: "Если хотите, чтобы ребенок выжил, в течение четырех месяцев максимум – вон из Воркуты. По стечению обстоятельств у родителей мужа была квартира в Шебекино. И мы срочно туда рванули. То есть попали сюда абсолютно случайно. Потом переехали в Белгород», – рассказывает Марина.

Марина вспоминает начало СВО. Проснулись рано утром 24 февраля от громких звуков.

«Спокойно спим после 23 февраля, в половине четвертого – жуткий гул. Массово летят самолеты, вертолеты. Слышны взрывы, дома ходят ходуном. Мы подскакиваем. Не можем понять, что к чему. Мне звонят москвичи знакомые, кричат о том, что началась война. Я начинаю соображать, что делать, куда бежать. В половине шестого звоню учительнице сына, у нее паника. Я говорю – спокойно, ждем, сейчас будет выступать Президент, поймем, что к чему», – вспоминает Марина.

В первые два месяца у людей был страх, рассказывает Марина, многие бросали все и уезжали.

«Начались обстрелы Белгорода. Летело в центр, были погибшие. По Белгороду больше били сначала. Но ПВО наше всегда работало отлично – к мальчишкам вопросов вообще никаких нет. Когда поняли, что Белгород сложнее достать, начали работать по области», – рассказывает Марина.

Сложно было понять, что наводчиками обстрелов ВСУ по Белгороду и области становятся местные же жители.

«Очень печалит то, что много людей, которые наводят, – корректировщики. Причем многие из них местные. Ловили большое количество молодежи. Продавались за семь тысяч, за пять тысяч. Это и жители Белгорода, и Шебекино. Не забывайте, в городе и области очень много приезжих, очень много мигрантов. Те, кто сдавал координаты, кто они? Они вполне могли приехать и с Украины. Потому что беженцев тьма-тьмущая. Привыкнуть к происходящему невозможно», – делится Марина.

Когда пришло понимание того, что случилось, рассказывает Марина, начали думать, чем они могут быть полезны. Объединились с еще двумя семьями и начали помогать бойцам.

«У нас просто был аврал год назад. Мы сутками готовили солдатам еду. Потому что действия военные начались, а процесс организации еще шел. Мы хотели их поддержать. Не было необходимых средств гигиены. Не было элементарно трусов. Мы по сию пору шьем трусы. Много. Потому что, ну представьте, идет бой, когда тебе думать о чистоте белья. Ты скинул, надел свежие, старые выкинул. У меня брат добровольцем ушел, у мужа брат тоже ушел добровольцем. То есть многие нюансы того, в чем бойцы нуждаются, мы знаем из первых уст», – рассказывает волонтер.

В прошлом году все зарплаты семьи Марины уходили на приготовление еды бойцам. Себе оставляли минимум, остальное пускали на закупку продуктов для готовки.

«Сегодня мы продолжаем готовить. Для нас уже приготовить на две с половиной тысячи человек – это ни о чем. У меня даже пятилетняя внучка любому профессионалу-повару фору даст по приготовлению окрошки.
Дети сидели с нами и помогали готовить. Мы им объясняли: "Мы должны". И это при том, что было уже три часа ночи. Они уже спрашивают, когда мы спать пойдем. А мы им: "Представляешь, как солдату тяжело? Солдат в таких условиях тяжелых". Вот на этом надо детей воспитывать. Их не надо ограждать от трудностей. При таких условиях человек становится человеком», – рассказывает Марина.

А еще Марина рассказала такую историю, которую можно назвать чудом. Ее мама – православная христианка, перед тем, как приступить к приготовлению пищи, держит пост, готовит с молитвой. Делает она сосиски в тесте.

«Однажды бойцы у меня спрашивают: а кто готовит сосиски в тесте? Говорю им – мама моя. Они рассказывают, заметили, когда едят сосиски в тесте или, не успев их съесть до начала боя, засовывают в карман, чтобы съесть потом, в бою все остаются живы, не бывает даже раненых. Ну вот что сказать? Война света с тьмой идет», – говорит Марина.

«Город накрывало "градами" просто сплошняком, не осталось мест, куда не прилетело»

Едем в Шебекино. Нас встречает небольшой уютный городок, весь в зелени и цветах. Но присмотришься и видишь: техника разбирает разрушенные дома, фасады зданий посечены осколками, стекол в некоторых домах нет.

Жизнь для шебекинцев повернулась на войну в октябре 2022-го.Тогда был первый обстрел, досталось местному рынку. Тогда погибли два человека, один из них – 14-летний мальчик.

Два месяца назад, в первых числах июня, десятки тысяч жителей этого небольшого российского города вынуждены были покинуть свои дома, поскольку оставаться в них было опасно. Обстрелы были жесткими, рассказали нам люди.

«Город накрывало "градами" просто сплошняком. В городе не осталось мест, куда не прилетело. От слова совсем. Первый жесткий обстрел начался в три часа ночи. Я была дома. Самое страшное, когда ты слышишь выходы и не понимаешь, куда прилетит. Муж стоял и считал выходы "градов". Муж – сотрудник правоохранительных органов, он уехал на работу. Я выезжала из города одна под обстрелами», – рассказала жительница Шебекино Наталья.

Многие дома тогда горели, и потушить их было невозможно, пожарные не могли заехать под непрекращающимися обстрелами. Долго горело здание ТЦ в центре Шебекино, сильно горело здание местного отдела полиции – в него прилетел снаряд. Пока оно горело, внутри находились люди. К счастью, никто из них не пострадал.

Люди начали покидать город – кто-то выезжал сам, кому-то помогали выехать сотрудники территориальной самообороны и администрации. Был развернут оперативный штаб.

«Надо было быть готовым ко всему. Мы справились с ситуацией. Мы прогнозировали ее и были к ней готовы. Мы не знали, когда это произойдет, но потихоньку к ней готовились. В мирное время у нас совсем другие были мысли. Когда пришла точка икс, мы переформатировали свою жизнь и себя», – рассказал «Татар-информу» глава администрации Шебекинского городского округа Владимир Жданов.

«Можно сказать, что все шебекинцы сделаны из стали – вывозили людей и на своих личных автомобилях, и на бронеавтомобилях, все друг другу помогали. К нам шли заявки через сотовые, городской связи не было. Поступало огромное количество звонков, я тоже была среди диспетчеров. Утром начали и до поздней ночи, пока не свалились от усталости спать. Я два часа поспала и снова встала работать, кто-то вообще не ложился. Работа продолжалась без остановки. Вывозили людей на безопасные направления, в том числе в Белгород. Ребята из теробороны ехали на своих броневиках и забирали людей, которые стояли на остановках. Было несколько точек, где размещали людей. В одну позже был жесткий прилет», – рассказала агентству сотрудница администрации.

Нам показывают общежитие, которое стоит рядом с администрацией, в него тоже тогда прилетел снаряд. Сгорела вся кровля, повредило пятый этаж. К счастью, не пострадали люди. Отмечаю, что сегодня, спустя два месяца с тех событий, кровля полностью восстановлена. Глядя на дом, даже не скажешь, что он испытал на себе.

«В городе 40 тысяч человек живет. После этих событий остались порядка двух тысяч. Им мы развозили гуманитарку. В городе не работали магазины, ничего не работало абсолютно. Но мы понимали, что остаются люди, мы принимали заявки на гуманитарную помощь. Откликнулись не только белгородские предприниматели и организации, но и другие регионы. Очень много гуманитарной помощи везли из Москвы, Тулы. Принимали фуры, свозили в специально организованный для этого центр, сотрудники администрации фасовали эту помощь. Ребята из теробороны приезжали, забирали пакеты и увозили в город. Отдавали либо по заявкам, либо ездили по микрорайонам и вручали тем, кого встречали на улице», – рассказывает сотрудница администрации Шебекино.

«Вот здесь погиб ребенок, а здесь убило женщину, она ехала на велосипеде»

На вопрос, была ли у людей паника, все, с кем мы разговаривали, отвечали – не было. И в очередной раз повторяли: «Мы – шебекинцы – сделаны из стали».

«Случаев паники я не помню. Я, например, понимала, что делать. Просто схватила тревожный чемоданчик, который был готов на такой случай, и вышла из дома. Расскажу по своим ощущениям: был испуг, была некая растерянность, паники не было. Я не понимала на тот момент, вернусь ли я когда-нибудь еще в город. Они продолжали накрывать нас “градами”, обстрелы не прекращались. Несколько дней это было очень жестко. Были прилеты и в многоквартирные дома, много частных домов пострадали и в Новой Таволжанке, ее, мне кажется, они просто пытались стереть с лица земли. Это очень красивое село», – рассказывает жительница города Наталья.

К слову, Новую Таволжанку, как и многие другие поселки Белгородской области, обстреливают ежедневно. Гибнут и получают ранения люди, рушатся дома. Обращаю внимание на остановку – с трех сторон она заложена мешками с песком. Все для того, чтобы спасти людей от осколков. Останавливаемся, спрашиваем у людей, как они живут под обстрелами.

«Бахает, все равно бахает. Я из деревни Безлюдовка, которая рядом с городом. Очень страшно. Бабах, бабах... Муж мой – инвалид по онкологии, он с головой укутывается. Страшно. Когда были обстрелы, уезжали на полтора месяца, были в Белгороде. Сейчас слава Богу, спокойнее стало. А первого числа, когда мимо нас ракеты летели, мы прятались. Страшно было», – вспоминает начало июня Алла Мартынова.

«Вот это тот самый рынок, который обстреляли в октябре 2022-го. Здесь теперь не работает ничего. Был тут шикарный торговый центр полностью из стекла. Он был большой, красивый, новый. Видите, что от него осталось. Был очень сильный пожар. Именно здесь погиб 14-летний подросток, были раненые. Вот здесь убило женщину. Она ехала на велосипеде, был прилет. Три раза бахнуло, и ее, к сожалению, задело осколками», – рассказывает нам сотрудница администрации города.

Мы разговариваем посреди города и говорим о том, что прилететь может в любой момент в любой район.

«Ты или живешь здесь и принимаешь все как есть, продолжаешь жить и работать, или ты просто собираешься и уезжаешь. Третьего не дано. Невозможно здесь жить, постоянно об этом думать и бояться. Что ты сможешь сделать, если постоянно будешь об этом думать? Просто убьешь свою нервную систему. Нужно принимать решение – или ты остаешься и работаешь, или ты уезжаешь. Все», – говорит сотрудница администрации.

«Зато, – грустно улыбается одна из женщин, с которой мы разговорились на улице Шебекино, – мы научились за секунду упасть на землю».

Навстречу идут трое подростков и что-то шумно обсуждают. Останавливаемся, разговариваем.

Сейчас сирены работают уже реже. До начала лета, до массивных обстрелов тут было относительно тихо, а после первого июня сирены чуть не каждый день работают.

Что делаете, когда слышите сирену?

Гуляем (смеются).

А что должны делать?

Идти домой, в подвал, прятаться должны. В ближайшее укрытие.

Страшно?

Вообще да. Вот он из Новой Таволжанки.

Я оттуда уехал. Слышал свист, когда был еще дома в Новой Таволжанке, когда в соседний дом прилетело. Вот там свист хороший был. Сейчас я живу здесь в городе один, а родители – там.

Как же они там? Ведь каждый день обстрелы…

Работают.

А я на долгое время уезжал с родителями в Курскую область. За все время, сколько здесь были обстрелы, я один раз очень сильно испугался. Когда бахает, я не боюсь. Ты знаешь, что бахает где-то не тут, и ты спокоен. Страшно было, когда мы с братьями пошли на пробежку. Стояли вдвоем, ждали третьего. Мы идем и между школой и садиком: бах и свист. Вот когда ты слышишь свист до талого, до последнего, вот это самое страшное.

***

«Что значит жить на границе с войной? Это нужно быть постоянно начеку. Это нужно пересмотреть все свои планы. Это нужно быть готовым внутренне, подготавливать людей, быть готовым ко всему. Это значит, что ответственность возрастает в разы. Цена этой ответственности – жизни простых граждан. От того, как мы сработаем, подготовимся, продумаем, зависят жизни шебекинцев», – объясняет глава администрации Шебекинского городского округа Владимир Жданов.

В те дни для шебекинцев в крупных спортивных объектах Белгорода открыли три крупных пункта временного размещения.

«К этому развитию событий в правительстве области были готовы. У нас были кровати, матрасы, постельные принадлежности. В течение нескольких часов мы развернули ПВР. Порядка 30 тысяч человек прошли через них. Там было горячее питание, медицинская помощь – у людей на фоне стресса обострились хронические заболевания, работали психологи – требовалась помощь детям. Помогали юристы, люди выехали без документов. В ПВР они пробыли трое суток. Потом их переселили в студенческие общежития. Ректоры вузов быстро подготовили общежития за одну ночь. Пожилых, женщин с маленькими детьми расселяли туда», – рассказала «Татар-информу» заместитель губернатора Белгородской области Ольга Медведева.

Многих жителей Шебекино принимали у себя родственники, знакомые, друзья. Принимали как родных.

«Мы организовали гуманитарную помощь: вещи, одежду. Люди ведь выскакивали, в чем были. Несколько регионов предложили помочь с размещением у себя, почти 800 человек уехали во Владимир, Тамбов, Липецк, Пензу, Тулу. Накормить нужно было, вещи им предоставить. В Белгороде были открыто 4 пункта выдачи гуманитарной помощи. Это то, что несли люди, и то, что везли из 54 субъектов РФ», – вспоминает Ольга Медведева.

«Мы выстоим, на Белгородчине очень сильные люди»

Идем по городу дальше. Вот место, где раньше стояла пятиэтажка. Сегодня о ней напоминают лишь остатки фундамента.

«В него было прямое попадание. Шесть подъездов в доме было. Его снесли. Экспертиза дала такое заключение потому, что горел подвал. Дом горел очень сильно. Жертв не было, слава Богу», – рассказывают местные жители.

Еще одна пятиэтажка – снаряд от «града» попал в одну из квартир на втором этаже, она выгорела полностью, стена, отделявшая ванну с туалетом от коридора, выгнулась дугой. В квартире не осталось ничего, даже золото расплавилось – не нашли, рассказали нам соседи со слов хозяев. Людей дома не было, всем посчастливилось остаться в живых.

В соседнем подъезде все квартиры почернели от копоти. Заходим в одну из них. На диване сидит женщина, разглядывает все вокруг, на глазах слезы.

«Мы на тот момент уже выехали, город был закрыт – это нас и спасло. Эта квартира нам досталась по наследству от мамы. Жили здесь с самого детства. Ужас, жалко. Родительский дом сгорел. После смерти мамы это, наверное, самое страшное, что с нами случилось», – рассказывает Валентина Олейникова.

О том, что горит их дом, Валентина узнала от дочери, которая учится в Санкт-Петербурге, а та, в свою очередь, из соцсетей. Практически вся мебель из квартиры испорчена. Стены и потолок черные, удивительным образом, говорит Валентина, уцелела старинная икона, которая передается в их семье из поколения в поколение. Мало того, она даже не закоптилась. Разве не чудо?

«Сижу и думаю, что хорошего мало, конечно, но есть надежда, что восстановят все. Сидим, думаем, что мебель надо выносить на помойку. Но строим планы на будущее. Сколько людей остались без жилья, инвалидами. На границе с войной жить тяжело, а что делать. Мы же не одни такие. Вернулись потому, что это родной город, родной дом, родные стены. Вопрос о том, чтобы уехать совсем из города, даже не рассматривается. Опасность погибнуть есть везде. И там, где нет войны, люди и тонут, и умирают от болезней. Мы выстоим. Мы сильные. У нас на Белгородчине очень сильные люди», – говорит Валентина.

Пока Валентина с мужем живут у родственников, но уже строят планы, как будут покупать новую мебель в восстановленную квартиру.

«Удивляет только, когда незнакомые люди узнают, что с нами случилось, и спрашивают: ”Шебекино – это, наверное, Украина?” Мы не Украина, мы – русский город, город Российской Федерации. Люди не понимают, как такое может происходить в России», – сокрушается Валентина.

Снаряд от «града» прилетел и в футбольный стадион, что по соседству с разбитым домом. Прямо посреди поля зияют две воронки. Местные жители говорят – счастье, что в момент, когда снаряд прилетел, на поле не играли юные футболисты.

«Я ездил вечером по городу и записывал в блокнот, сколько зажглось вечером окон»

Как бы то ни было, Шебекино оживает – возвращаются люди, возвращается жизнь.

«Больно было смотреть на то, что пытались сделать с нашим городом. А сейчас душа радуется. Никогда раньше не придавал значения выражению "свет в оконце". Но было время, когда ездил вечером по городу и записывал в блокнот, по какому адресу на какой улице сколько зажглось вечером окон. И радовался динамике: вместо одного уже два, вместо трех – восемь. Чувство радости было неимоверное, что люди возвращаются. Кто-нибудь из нас считает в обычной жизни, сколько окон зажглось в том или ином доме? Да никогда», – размышляет Владимир Жданов.

Отмечаю, что в Шебекино очень чисто, много цветов на клумбах – и это несмотря на то, что всего два месяца назад город стонал от боли.

«Шебекинцы – они очень дружные. Я родом из Белгородской области, не из самого Шебекино, но сейчас я могу сказать, что мы – одно целое. Беда нас объединила еще больше. Мы русские, у нас так часто бывает, когда нам создают какие-то такие жесткие условия, мы начинаем верить в себя. В эти критические минуты мы действовали как одна семья. И делали все, чтобы избежать жертв или несчастных случаев. Я на сто процентов могу сказать, что шебекинцы действительно сделаны из стали», – подытожил глава Шебекино.

Сегодня, признается замгубернатора, очень радостно наблюдать, как в город возвращается жизнь: ремонтируются здания, приезжают в свои дома люди.

«Я искренне надеюсь, что Шебекино станет самым красивым, самым благоустроенным, самым счастливым городом. Там действительно живут сильные люди. Шебекино не склоняется – это стало их лозунгом. Когда все произошло, была растерянность, несомненно был страх, было непонимание. Чего не было абсолютно – не было озлобленности. Было понимание, что беда пришла. И то, что помощь поступала со всех субъектов, это было очень важно для шебекинцев. Я видела, что они очень сильные люди и нацелены на созидание. Я приехала в пункт временного размещения – это был пятый день после массового переселения. А там у них массово сажают цветы. И это делают сами шебекинцы. Говорят, у нас там везде клумбы, а здесь нет. Вот мы договорились посадить цветы. Они сильные», – рассказала Ольга Медведева.

«А как я могу по-другому? У меня отец – военный, брат – военный, прадед воевал»

Сегодня, спустя полтора года с начала СВО, волонтер Марина и ее белгородские друзья продолжают готовить еду для бойцов и собирать вещи для жителей Донбасса. На вопрос, как объяснить тем, кто до сих пор не понимает, что здесь происходит, Марина отрубает – никак.

«Я попросила помощи у человека на капельницы для бойцов, которые втыкаются сразу в кость. Он – человек состоятельный. Сначала он думал, что помощь нужна лично мне. "Да, конечно, я тебе помогу – любую сумму, не вопрос". Но когда узнал, что это для солдат, сказал: "Давай сразу расставим все точки над i. Если деньги нужны тебе лично, я тебе даю. Если это на войну, то послушай меня, это война не моя. Это война вас – нищебродов. Вы сами добровольно отдаете своих мужей, братьев, сыновей – это ваше право, но это ваша нищебродская война. Мы к ней отношения никакого не имеем". Вы думаете, до этого человека можно достучаться? С этим смириться нельзя, я просто это принимаю как данное. Есть такие люди, а есть – другие», – рассказывает Марина.

В то же время тех, кто помогает бойцам и мирным жителям прифронтовых городов, немало, подчеркивает Марина.

«Я смотрю на пацанов, на мальчишек-солдат, с которыми мы общаемся, – им 21-22 года. Это дети, которые уже были рождены в обществе, которое изменилось по сравнению с тем, в котором росли мы. Я всегда думала, что основная масса из них – это дети, которые привыкли только потреблять. Насколько я была поражена удивлена и восхищена этими мальчишками, когда слышала, что они говорят. Спрашиваю: "Ты как сюда попал?" А он отвечает: "А как я могу по-другому? У меня отец – военный, брат – военный, прадед воевал. Как я могу их предать?" Очень многие, что восхищает, говорят о своих прадедах, которые били фашистов. Они о них знают, где на каком фронте воевали. Они говорят правильные и важные слова. Это глубоко духовные люди», – размышляет Марина.