Камиль Самигуллин: "Общественное обсуждение места для соборной мечети уже запущено"

«Балканским коллегам стоило бы поучиться у нас»

— Добрый день, Камиль хазрат. На днях вы вернулись из поездки в Боснию или Герцеговину в составе делегации Татарстана. Что вынесли для себя из прошедшего визита? Балканы — одна из самых сложных точек в плане межнациональных и межконфессиональных отношений.

— Добрый день. Главное, что я вынес из данного визита — это радость от того, что мы живем не там, а в Татарстане. Если мы посмотрим на Сараево — это преимущественно мусульманский город, имеющий около двух сотен старых мечетей. При этом в стране руководство меняется чаще обычного — католик, мусульманин, православный... Такая чехарда порождает нестабильность в части межнациональных отношений. 

Поэтому, когда смотришь на жизнь нашей республики, разница ощущается сразу. За это остается лишь поблагодарить Всевышнего. Сразу видно, насколько эффективно у нас налажены коммуникации между конфессиями, как четко пресекаются все попытки раскачки стабильной обстановки. Например, мы с владыкой и раввином всегда находимся в режиме доступа для звонка. У нас есть точки соприкосновения по разным вопросам, и балканским коллегам стоило бы поучиться у нас такому взвешенному подходу выстраивании паритетных межкультурных взаимодействий. 

«Должность муфтия морально очень тяжела»

— На прошлой неделе прошел Курултай мусульман Татарстана. По его итогам вас в третий раз избрали на пост муфтия республики — примите наши поздравления. В то же время, нынешние выборы оказались безальтернативными — это заметно контрастирует с аналогичными мероприятиями, которые проходили в начале 2000-х. Почему так? Другие кандидаты не смогли дойти до финиша?

— На самом деле, у нас очень много достойных хазратов и ученых. Прошедшие выборы были прозрачными, честными и максимально открытыми, кто бы что не говорил. Но есть определенная процедура выдвижения кандидатов на пост муфтия. Требования и правила утверждены пленумом ДУМ РТ еще в декабре. На выдвижение кандидатов у мухтасибатов было 2 месяца. Заявления и протоколы собраний принимала специальная комиссия ДУМ РТ, которая следила за соблюдением всех требований. Меня и Джалиля хазрата Фазлыева выдвинули на 30 мухтасибатских собраниях. Спасибо им за оказанное доверие. Почему больше никто не заявился? Этот вопрос уже не ко мне — ведь не мы же должны были кого-то заставлять участвовать в данных выборах. Возможно, хазраты просто не захотели брать на себя эту ношу ответственности, которая стоит перед муфтием республики. Должность муфтия морально очень тяжела. Тут и ответственность перед Аллахом за всю свою паству, и одновременно приходиться лавировать между довольно консервативным мусульманским сообществом и властью. Спасибо за поддержу Рустаму Нургалиевичу. Добавьте к этому идеологические разногласия внутри уммы. 

— На ваш взгляд, чего вам удалось добиться восемь лет пребывания на посту муфтия, а чего — нет?

— Я отношусь к себе с большой долей критики. Мы всегда ставим большие планы, и многое из них остается нереализованным. Но это такой принцип — ставить большие, глобальные цели, даже если часть из них не сможет быть воплощена. Иначе не будет развития.

С другой стороны, есть и реальные успехи. Например, если говорить про образовательную систему, то она сейчас в республике выстроена от начального уровня до академического. Сейчас можно стать доктором исламских наук, вообще не выезжая за пределы Татарстана. Мы даже татарско-мусульманские школы успели открыть в районах. Больше нигде в России нет таких возможностей. 
Нам удалось создать целое мусульманское медиапространство — это тоже дорогого стоит, так как через собственные СМИ мы осуществляем религиозное просвещение населения. А религиозная безграмотность — это главный враг ислама. Наши СМИ реализуются на площадке ИД «Хузур», которое теперь уже вышло за пределы издательского дела и скорее является медиахолдингом. Причем одним из крупнейших среди мусульманских в России. У нас сегодня выпускаются «Хузур ТВ», радио «Азан», портал «Ислам тудей» и печатная периодика.

Огромную популярность завоевало за короткое время первое татарское онлайн-медресе! 36 тыс. пользователей за 3 месяца! Причем они не только из Татарстана, но и из других регионов России и из-за рубежа. Или еще один медиапроект — бесплатная электронная библиотека darul-cutub.com. Уже 1300 старинных дореволюционных богословских трудов мы оцифровали и выложили на этот сайт для всеобщего доступа. Первый мусульманский колл-центр создали, книги издали, научно-богословские труды выпустили... Одновременно мы держим руку на пульсе в области соцсетей — мы и здесь довольно заметно присутствуем: свыше 40 различных просветительских аккаунтов с суммарным количеством 2 млн подписчиков. Это позволяет нам мониторить ситуацию, настроения в молодежной среде. Кстати, молодежная политика у нас теперь поставлена на системные рельсы. Теперь наши молодежные проекты нацелены даже на создание мусульманского кадрового резерва. Ребята участвуют на наших площадках, находят себя, генерируют идеи, а мы помогаем им их реализовывать. 

В части инфраструктуры у нас строятся и открываются новые мечети, то есть мусульмане Татарстана имеют возможность заниматься богослужениями на современных обустроенных площадках. Только за последние четыре года открылись 78 мечетей! Наш Президент задал этот тренд — Halal Lifestyle. По мере своих сил стараемся эту концепцию воплощать. Но решение вопросов инфраструктуры зависит не только от ДУМ РТ. Понятно, что здесь участвует несколько интересантов, в том числе госструктуры и местные власти. Я, кстати, очень благодарен главам районов и городов за поддержку наших инициатив в этой части.

— Какая задача номер один на новый, третий срок на посту председателя ДУМ РТ?

— Моя мечта — это татарско-мусульманская школа в Казани, конечно. Пока у нас не получилось создать полноценную систему дошкольного и школьного татарско-мусульманского образования. Хотя опыт у нас уже наработан. В Альметьевске и Елабуге открыли школы, в Нижнекамске и Челнах, в Нурлате ожидаем. Но все это очень фрагментарно. Не системно. Почему это так важно? Потому что надо воспитывать прослойку «татар зыялысы», как это было в дореволюционных медресе. Мы должны закладывать татарско-мусульманскую идентичность с детского возраста. На последнем съезде мы приняли ряд поправок в Устав в этом направлении. ИншаАллах, будем стремиться к этому.

Также осталось не реализованным строительство соборной мечети в Казани с большими площадями для масштабных событий, в том числе — скорбных, где может собраться сразу большое число прихожан. 

У нас нет ничего подобного по историческим причинам: предыдущий период активного строительства мечетей был 100-200 лет назад. Тогда их делали небольшими — нужно было отапливать помещения в нашем суровом климате. Сейчас таких проблем нет, технологии позволяют делать большие, просторные здания. 

— Какой будет эта мечеть, и самое главное — где?

— Обсуждается несколько вариантов. Я думаю, что окончательное решение будет озвучено к моменту закладки первого камня. Это будет сделано в следующем году, чтобы приурочить событие к 1100-летию принятия ислама Волжской Булгарией. Хочу отметить, что отрадно наблюдать живую дискуссию по поводу данной мечети — это значит, что людям небезразлична эта тема, она трогает их сердца. 
У каждой из возможных площадок есть свои плюсы и минусы. И нужно найти такое место, где преимуществ будет больше всего. Мечеть не должна быть предметом раздора ни в коем случае. Но при этом нужно понимать, что любой вариант никогда не будет устраивать всех на 100%. По факту, общественное обсуждение этого вопроса уже запущено — в СМИ и соцсетях.

«Любовь к мирскому — начало любых ошибок»

— Давайте вернемся к теме ваших разногласий с руководителем ДУМ РФ Равилем хазратом Гайнутдином, который выдвинул ряд претензий в ваш адрес в письме на имя Президента Татарстана. Вы говорили, что до наступления Рамадана, хотели бы прийти к примирению с ним. Удалось ли вам это сделать?

— Я хочу обратить ваше внимание на то, что это односторонний конфликт. И, Действительно, в священный месяц Рамадан не хотелось бы обсуждать эти темы. Я надеюсь на улаживание взаимоотношений. Хотя выпады в наш адрес мы не раз наблюдали и до этого публичного письма, в том числе по Болгарской исламской академии, Российскому исламскому институту. Понятно, что вопрос не только в личности муфтия Татарстана. На него нужно смотреть более широко. Претензий было много по разным направлениям. 

Мы никогда не вмешиваемся в деятельность ДУМ РФ и Равиля хазрата. И сейчас не стали отвечать на этот выпад. Потому что если Аллах со мной, то какая разница кто против меня?! Нельзя забывать, что муфтии должны быть примером для мусульман. Знаете, что сказал Пророк салаллаху галейхи вассалям? «Уверовавшая община будет находиться на правильном пути, пока не станет спорить между собой».

Надеюсь, что все уладится. У нас нет проблем ни с кем, мы всегда открыты, всем коллегам. Большинство тех, кто нас критикует нуждается в нас, в нашем опыте, нуждается в Татарстане. Когда проводят конференции, обращаются к нашим ученым, в том числе из Российского исламского института и Болгарской Исламской академии. У РИИ и БИА несколько учредителей. Но Основное взаимодействие с ними, разумеется, ведет ДУМ РТ, поскольку территориально мы расположены друг к другу ближе, чем остальные учредители. К тому же председателем совета учредителей БИА является наш Ильфар хазрат Хасанов — мой первый заместитель. И я считаю, что объективно в свой самый тяжелый период становления БИА сделала первые шаги именно при содействии ДУМ РТ. Я напомню, что Академию ставил на рельсы наш Рафик хазрат Мухамметшин, мой зам по образованию. Это он протоптал первые тропы для подготовки российских докторов исламских наук, и мы сейчас движемся именно по этим дорожкам. 

Я и сам непосредственно участвую в работе РИИ и БИА. В институте я преподаю, а в академии я не только учусь, но и, если требуется моя помощь, принимаю участие в привлечении иностранных преподавателей. 

— Правда ли, что сейчас обсуждается вопрос выхода ДУМ РФ из состава учредителей нашего исламского института?

— Эти вопросы обсуждались в Телеграме и это не официальная информация. Пока у нас не было даже возможности обсуждать такой вопрос, потому что когда такая тема всплыла, уже шел Курултай, потом я уезжал в заграничную командировку и после приезда мы каждый день в разъездах по разным районам. 

— Был ли у вас личный разговор с Равилем хазратом после его письма? 

— После этого нет. Раньше встречи у нас носили исключительно деловой характер во время делегаций и конференций, не более.

— А в чем подоплека письма и заявления, которое было около месяца назад, о критике со стороны ДУМ РФ идею создания совета улемов на базе Болгарской исламской академии? Это была ваша идея?

— Идея не моя. В концепции развития академии это уже было записано, когда мы ее принимали все вместе совместно с учредителями. БИА построена для того, чтобы быть центром российской богословской мысли! В России очень разнородная умма и по богословским вопросам нужна консолидированная работа улемов.

— Они ставят под сомнение уровень докторов БИА?

— Это немного неверно. Ведь все учредители подписывались, когда выдавали дипломы нашим первым докторам академии. То есть все приняли их уровень и статус. Привлечены авторитетные преподаватели из разных стран. Тот, кто сомневается в уровне академии, пусть попробует поступить и поучится здесь! В БИА — все на арабском языке. Лекции, общение, взаимодействие с преподавателями, диссертации...

БИА находится еще только на стадии становления. Лучшие университеты России и мира существуют веками. У них есть своя фундаментальная база, свои традиции, связи и история. У нас пока этого нет. Но в ответ на критику я бы все-таки привел цифры. Что должны дать на выходе выпускники БИА? Научные работы на арабском языке по отечественному богословскому наследию. Чтобы о них узнал весь мусульманский мир! Так вот только по направлению ДУМ РТ за эти 4 года хазратами Татарстана написано 4 докторские и 2 магистерские диссертации. Это только по татарскому богословскому наследию. Не считая творчества других отечественных богословов. Учитывая, что диссертация — товар штучный, я считаю, что для начала это неплохой результат.

Да и в целом, в Татарстане об улемах можно говорить, как о звездах. Взять того же Рустама Нургалиева, или Адыгамова, Шагавиева, Булата Мубаракова и так далее. У нас есть уникальные для России специалисты по рецитациям Корана, обладатели международных сертификатов. Наши богословы имеют иджазы — цепочку передач знаний до самого Пророка саллалаху галейхи вассалам! Наличие иджазы — это главное требование для богослова.
Обыватель конечно может поверить критиканам, но тот, кто находиться здесь, знает что происходит на самом деле. Уровень наших специалистов очень высок, в масштабах России тем более.

— Хотелось бы подытожить тему одностороннего конфликта. Назовите в чем его основная причина. 

— Я бы ответил одним хадисом: «Любовь к мирскому — начало любых ошибок». 

«Мы переживаем за татарский, потому что это часть и воспринятие нашей религии»

— Вы в последние годы, особенно во время второго срока пребывания на посту муфтия, очень активно занимались темой развития татарского языка в мечетях. В этом направлении ведется большая работа. Что получается, а что нет в плане татарского языка?

— Однажды Джалилю хазрату задали интересный вопрос: «Что вы делаете для борьбы за татарский язык», он ответил: «Ничего не делаем». «А какие мероприятия проводите?», его ответ был: «Ничего не провожу, мы просто разговариваем». Результат будет тогда, когда мы все начнем говорить на татарском и не будет никаких трудностей выражения своих мыслей на родном татарском языке. Пока мы в развитии. 
Все началось с вагазов на татарском языке — нас стали критиковать за это. Тогда мы сказали: хорошо, если вы не понимаете проповеди, добро пожаловать на примечетские курсы татарского языка! Мы их организовали сначала в 10, потом в 20, а в этом году уже в 100 мечетях. Теперь нас благодарят. 

На самом деле, татарский всегда был в мечетях. Здесь поддерживается естественная татароязычная среда. Мечети — это, если хотите, один из последних форпостов в борьбе за сохранение татарского языка.
Не нужно воспринимать татарский как язык одной нации. Когда мы открываем старинные мусульманские книги, тафсиры, изданные в Казани, там будет в предисловии написано, что они составлены на языке казанских мусульман. То есть не только татары, но мусульмане, живущие в этой местности, говорили на этом языке. 

Даже если вспомнить слова легендарного имама Шамиля, он говорил: «Кто я для царя, если не простой татарин». Раньше слово татарин было синонимом к слову мусульманин. В итоге нация сохранила религию и религия сохранила нацию. Более ста лет назад не было татарского театра или эстрады. Сохраняли язык мечети и медресе. 

Поэтому естественно, что ДУМ РТ переживает за родной язык. Арабский ведь не все могут изучить — это сложно. Не каждый может его освоить, чтобы читать книги. А для того, чтобы читать дореволюционные казанские издания, достаточно выучить старую графику татарского языка. А на это понадобиться всего пара месяцев. Сейчас многие не могут прочитать даже надписи на могильных плитах своих предков. Нас оторвали от культурного пласта, который развивался тысячу лет. Выучив свой язык и освоив иске имля, любой татарин, может нырнуть в огромный «океан» нескольких тысяч трудов и найти книгу по любой науке. Татарские ученые писали книги на любую тему!

Мы переживаем за татарский, потому что это часть и восприятие нашей религии. 

«Татары и башкиры – две республики, но одна нация» 

— Заместитель Премьер-министра Татарстана Василь Шайхразиев, выступая на Курултае, попросил вас уделить внимание соотечественникам за пределами Татарстана. Ведется ли вам такая работа или ваша деятельность ограничена территорией республики?

— Юридически мы ограничены территорией, конечно. Здесь тоже много проблем, с которыми нужно работать. Но что касается братских уз, то здесь ограничений нет. Мы взаимодействуем со всеми и делимся опытом, передаем литературу. Например, у нас есть такой документ — Нигезлэмэ. Это положение об исполнении имамами религиозных обрядов. Оно вызывает неподдельный интерес наших коллег из других регионов, потому что является по своей сути механизмом сохранения татарско-мусульманских традиций. Взять имянаречение — по этому нигезлэмэ наши имамы должны сделать насихат родителям, которые хотят назвать ребенка нетатарским именем, и убедить их дать имя по татарско-мусульманским обычаям.

Так сложилось, что большое количество имамов в России — татары. Часто они одновременно возглавляют местные национально-культурные автономии. ДУМ РТ, осуществляя свою работу из Казани, попутно с религиозными задачами решает и проблемы по сохранению татарской национальной идентичности. И региональным муфтиятам интересен наш опыт совмещения национально-религиозных задач. Хазраты приезжают к нам, изучают наш опыт, мы взаимодействуем, разрабатываем совместные проекты. Разумеется, наши медресе готовят для регионов татароязычных имамов.

— Часть людей в Башкирии и Татарстане озабочены приближающейся переписью населения. На этом фоне возникла дискуссия, которая иногда проходит в рамках, а иногда нет. Следите ли вы за ситуацией и общаетесь ли на эту тему с руководством ДУМ РБ?

— С муфтиятом Башкортостана мы взаимодействуем только в религиозных вопросах, с муфтием Айнуром хазратом — как братья по вере. Мы делаем акцент именно на этом факте и всегда помним об этом. Споры на межнациональную тематику в нашем кругу не поднимаются. Знаете, как называют себя турки и азербайджанцы? «Бер милләт — ике дәүләт»! Татары и башкиры — тоже — две республики, но одна нация. У нас один Господь, один Пророк, одна общая книга — Коран, один мазхаб и очень похожи языки. Есть тысяча объединяющих факторов и было бы неправильно брать два вопроса и на них заострять внимание. 
Я призываю искать общие моменты, которые нас объединяют. Пользы от склок нет ни татарам, ни башкирам. 

— Существует ли, на ваш взгляд, северо-западный диалект башкирского языка? 

— Другой вопрос, кем себя называют люди, говорящие на этом языке и какой нацией. Ведь важно, с какой нацией человек себя ассоциирует и к какой культуре себя относит. 
Когда кровные братья ругаются, как например ингуши с чеченцами, ведь это некрасиво. И мы не должны себя так вести, ведь мы братья, а это очень крепкие узы. 

«Скорее всего, мы сможем собрать не более 5 тысяч человек»

— В этом году республиканский ифтар планируется на 7 мая в Казань Экспо. Как будет организован ифтар? Почему именно в этой локации? 

— Дата уже перенесена и мы склоняемся к 11 мая. Перенос даты связан с подготовкой, вопросами спонсорства. Также мы перенесли, потому что не хотели оставлять на последний день, 12 мая, когда имамам например нужно возвращаться и проводить намаз. 

И что касается стадиона, то мы каждый год переживали, хоть бы не пошел дождь. Ведь намаз читают на улице. При этом каждый год мы движемся все ближе к зиме. А теперь нас сковывают еще и ограничения, связанные с пандемией. Поэтому мы скорее всего сможем собрать не более 5 тыс. человек. 

На стадионе, два года назад мы собрали около 20 тыс. человек. В прошлом году ифтар прошел в онлайн формате и мы раздали 30 тыс. продуктовых наборов. В этом году, нам выпала небольшая возможность, поэтому мы склоняемся к тому, чтобы провести офлайн ифтар. В Экспо будут расставлены антисептики и мы рекомендуем прийти всем в масках и соблюдать дистанцию. На одной площади мы будем совершать намаз, а на другой будем принимать пищу. И в этом году мужчины и женщины будут принимать пищу в один день. При этом мы не рекомендуем посещать мероприятие людям старше 65 лет. 

«Сабля – часть нашей традиции»

— Некоторое время назад все были удивлены тому, что вы увлекаетесь фехтованием и блестяще владеете саблей. Почему вы заинтересовались фехтованием и саблей?

— Я вижу в этом один из способов восстановления татарского культурного кода. Сабля — часть нашей традиции и некий этно-фитнес. Нам нельзя забывать о своей культуре. Мы народ, который имел свою государственность и не с тюльпанами выходил защищать Казань. 

Верховая езда, владение саблей, стрельба из лука — это все татарский культурный код. Я задавался вопросом, у нас есть слово «батыр», а образа батыра уже не осталось. Есть национальная одежда, есть образ танцора с тюбетейкой на голове и баяном или чак-чаком в руках, а где образ татарского война? Все это полностью стерто и сейчас сложно представить себе как выглядит татарская сабля, как ей пользовались. 

У башкир есть яркий героический образ — Салават Юлаев, а наши герои — поэты Габдулла Тукай, Муса Джалиль. Может нам не хватает такого же героического образа?
Об этом тоже надо думать. Если его нет, то наши дети будут брать пример с западных героев комиксов. Почему мы например хорошо знаем русских богатырей, а у нас получается кроме Камыр Батыра больше никого не было. Нам необходимо найти своих героев. Важно воспитывать в мальчишках мужское начало и образ батыра должен восстановиться. 

— Спасибо вам за интервью.

— Спасибо вам!