Калимуллин: «В моей симфонии шесть частей – пять про страны-члены БРИКС, одна про Казань»

«Само сочинение – это заказ Минкультуры Татарстана»

Рашид Фагимович, как родилась ваша новая симфония, получившая название «БРИКС-2024»?

В последние годы я особенно не зацикливаюсь только, например, на национальной теме, на татарской музыке. Мы все живем в огромной и крайне разнообразной в культурном отношении стране под названием Россия. Так уж сложилось, что я много еще и путешествовал по миру, много чего повидал… Как художник, как композитор, я очень люблю отображать то, что увидел, то, что пропустил через свое восприятие, в музыке. Это не работает примитивно, что вот я куда-то съездил – и сразу по итогам записал впечатления нотами. Может пройти год, два, три и даже больше, пока все эти видения, все эти образы прошлого не придут и не встанут вдруг ясно и в полный рост в моем сознании.

Знаете, у меня есть сочинение, которое я еще в молодости написал, – «Видение Пальмиры». Да, оно про тот самый город в бедной Сирии, про это потрясающее место на земном шаре. В далекие уже советские годы в Союзе композиторов СССР работала специальная комиссия, которая помогала музыкантам выезжать за рубеж в качестве туристов. Мы ездили тогда целыми группами. Чем выше был твой членский статус в Союзе, тем реальнее было попасть, например, в капстраны – в Париж, Лондон и другие. Но мне всегда был интереснее Восток. Помню, как на целый месяц мы уехали в Индию и чего там только за это время не успели увидеть – столько памятников этой древнейшей цивилизации! Из той поездки у меня потом родилось сочинение «Тадж Махал».

И вот Сирия… Я до сих пор помню, как мы из Дамаска долго ехали по пустыне. Дороги там еще строились, была всего одна полоса, а вокруг пески… И вот когда до Пальмиры оставалось, наверное, километров десять или меньше, небо вдруг заволокло облаками, и вдруг возникло перед нами какое-то космическое видение и мы увидели во всей красе древнюю Пальмиру. А состояние было особенное – невыносимая жара, ни о чем другом думать сил вообще не было, хотя автобусы и были оснащены кондиционерами и было много воды. Мы там постоянно пили воду, иначе, наверное, и не вынесли бы такое испытание. На волне тех впечатлений и родилось это произведение…

С симфонией БРИКС-2024 так же получилось?

Не совсем так, но те образы, те воспоминания и впечатления, что ранее я воплощал в других своих сочинениях с «географической привязкой», скажем так, мне очень помогли при работе над этой симфонией. Само сочинение – это заказ Минкульта Татарстана, ко мне обратилась лично министр культуры Ирада Хафизяновна Аюпова. Кстати, после премьеры в Казани симфония «БРИКС-2024» прозвучит в мае в Большом концертном зале Московской консерватории, где пройдет мой авторский вечер. Там же будет представлено и мое новое произведение – «Легенды о любви». А пианист Жуй Мин исполнит мой фортепианный концерт, который редко где услышать можно.

«Я изначально не стремился написать прямо-таки классическую симфонию»

Структура традиционная – из четырех частей – или нет?

Нет, в моей симфонии шесть частей. Я изначально не стремился написать прямо-таки классическую симфонию. Скорее, у меня получилась симфоническая поэма. На самом деле, я легко мог добавить и еще пару частей, но заказчик, скажу прямо, попросил сделать произведение максимально компактным. Видимо, чтобы никто из слушателей не дай бог не уснул из-за того, что симфония слишком длинная, чтобы не устал в процессе. Я пошел навстречу трудящимся – симфония длится в районе 17 минут.

Думаю, это оптимальный формат. Сейчас большие, длинные и чересчур концептуальные вещи вряд ли «зайдут» слушателям. Жизнь очень сильно ускорилась, у людей клиповое мышление, трудно им крупную форму воспринимать. Темп жизни во времена Баха был другим. Сейчас даже его музыку играют быстрее, чем в то время. Да и я не ставил перед собой задачу удивить слушателей длительностью произведения.

Удивите количеством частей. Почему в итоге их шесть?

По количеству стран – членов БРИКС, их же пять. Каждая часть симфонии – про одну из стран, по первым буквам названий которых и сформировалась эта аббревиатура. А шестая часть – про Казань, ведь столица Татарстана принимала этот крупнейший международный форум. Эту часть я назвал ‘’You are welcome’’, то есть «Мы рады вас видеть». Вы услышите в ней и интонации золотых мелодий татарского народного фольклора, и современные мотивы джаз-рока.

В Китае я бывал много раз, поэтому для меня не составляло труда восстановить в памяти музыкальные образы и всей этой страны, и ее столицы – Пекина. Эта часть в большей степени философская, от этой музыки, надеюсь, вы ощутите некий свет истины. Я хотел показать Китай как некий сгусток древней мудрости.

Далее – Индия, тоже Восток и тоже древний, но такой как бы острый, заперченный, с пряностями. И в музыке я попытался передать все то безумное множество интонаций, что свойственно этой большой стране. А также медитативность, даже уход в транс в какой-то степени.

Африка – это целый континент, там много совершенно разных стран. Но мой образ – это барабаны. А ЮАР для нас, выросших в СССР, – это место буров, алмазных копий, апартеида и подвига Нельсона Манделы. Но еще в этой стране расположен мыс Доброй Надежды. И в этой части симфонии я хотел музыкально передать именно чувство надежды. Ведь и БРИКС возник как выражение надежды – на лучшую жизнь, на лучшие взаимоотношения между разными государствами, на лучшее ведение мировой торговли. Не для торговых войн же точно все это возникло.

А Бразилия – это, наверное, что-то карнавальное?

Бразилия – это для меня, прежде всего, гора Корковаду, на вершине которой стоит та самая огромная статуя Иисуса Христа. Корковаду – одна из самых высоких гор в этой стране. Есть и повыше, но, видимо, там не очень удобно было статую такую ставить. А тут поставили – и с тех пор Спаситель как бы смотрит на всех сверху. Я Латинскую Америку тоже объездил вдоль и поперек. И поначалу действительно хотел написать что-то карнавальное, но в таком «причесанном» звучании. Чтобы эта часть сильно не выпирала на фоне других.

Но пожелание было сделать что-то более жгучее. Я в итоге написал две разных части, но одну отложил на будущее, а оставил в симфонии ту, что вышла поярче и темпераментнее. Хотя, согласитесь, Иисус с горы Корковаду не каждый день же за карнавалом наблюдает. В общем, в музыке всей симфонии я хотел показать то, как я вижу весь мир.

«Россия – это что-то такое очень светлое, торжественное и колокольное»

А Россию вы как там представили?

Звон колоколов в Москве. Я жаворонок, рано всегда просыпаюсь и очень люблю гулять по столице в это время. А оно уникальное – переход от города, который спит, к «просыпанию», он в Москве происходит резко и мощно. У Прокофьева в «Ромео и Джульетте» есть подобный номер, но там у него улица в Вероне просыпается. Жизнь как бы зарождается заново. Мне хотелось передать в музыке, как просыпается Москва.

Еще один образ – это блеск куполов церквей. Офис Союза композиторов России рядом с Красной площадью расположен, на метро «Охотный ряд». И я не раз из окон наблюдал, как блестят купола. Особенно когда ходил в офис из гостиницы «Россия» (которой уже нет, там теперь парк «Зарядье») через саму площадь – с тех пор запомнил, как они на солнце играют, переливаются.

И вот все эти ассоциации, даже еще до моего переезда в Москву, у меня в голове сложились. Что-то такое очень светлое, торжественное и колокольное. И в музыке, надеюсь, вы услышите и имитацию звона колоколов. А еще я использовал в этой части мотив из «Славься» Глинки. Мне в некотором смысле хотелось себя проверить – смогу ли я описать в музыке все эти неуловимые ассоциации. На мой взгляд, я это сделал. И сделал очень вкусно.

А вы до сих пор стремитесь себе что-то доказывать?

Без этого невозможно. Постоянно нужно самому себе, и это прежде всего, доказывать, что ты действительно состоялся в жизни. И я не про материальную сторону вопроса. А про нечто глубинное, про внутренние ощущения, что ты и правда способен сделать что-то лучше других. Сделать что-то такое особенное, на что другие не замахнулись бы.

В силу своей работы в Союзе композиторов России мне приходится много ездить по стране, особенно в последнее время – в Сибирь. Мне очень интересна культура, музыка народов Сибири. Я поэтому решил написать несколько сочинений про эти регионы России, получается некий цикл, трилогия. Сначала «Алтайские пейзажи», которые уже живут своей жизнью, премьера прошла в Барнауле. Сейчас я закончил «Уральские узоры», а параллельно работаю над симфоническим произведением «Сибирские сказы», оно близко к завершению.

Пока не могу сказать, в каком жанре получится этот цикл. Но, знаете, это раньше, еще в советское время, жанр имел какое-то значение. С тех пор рамки размылись окончательно. Еще в 1952-м, за год до смерти, Прокофьев завершил свой опус 125 – симфонию-концерт для виолончели с оркестром. Помню, Даниил Шафран потрясающе в нем солировал, я слышал его игру вживую. С одной стороны, там три части, как в любом концерте для солирующего инструмента и оркестра. С другой, это и не концерт в итоге, и не симфония, а что-то синтетическое. Тогда это было в новинку, сейчас вообще уже не важно, в какую форму в итоге будет втиснута музыка.

«Теперь уже нам, академическим музыкантам, надо учиться у поп-исполнителей»

Время больших симфоний ушло?

Гайдн написал больше ста симфоний, Бетховен – девять, Жиганов – 17. Сколько у меня сейчас – я и не вспомню, но точно больше десятка. Но что такое симфония? Во все времена суть этого понятия менялась. Ведь состав оркестра у Гайдна был проще, чем у Бетховена. А потом пришел Вагнер и все усложнил. Но следом за ним пришли Брукнер и Малер, и оказалось, что можно еще сложнее.

Оркестровки в каждую эпоху меняются радикально. Я не знаю, с чем это связано, возможно, со взаимным влиянием новых видов искусств. Скажем, киномузыки. Вообще и поп-музыка, и джаз очень многое взяли из академической музыки. Но ушли намного дальше, особенно поп-музыка, которая изначально развивалась как исключительно коммерческая история. И теперь уже нам, академическим музыкантам, надо учиться у поп-исполнителей, как организовывать концерты и как продавать билеты.

Ведь сейчас классическая музыка воспринимается как некое ретро. Это еще не экспонат в музее, но что-то уже близкое к раритету. Земля стала крутиться быстрее, мир вокруг меняется стремительно. Лет пять назад, например, мы и не думали про искусственный интеллект. А сейчас уже обсуждаем, чем опасна для всех нас эта технология. В том числе и для музыки. Может, вскоре уже такой профессии, как композитор, да и многих других творческих профессий вообще не останется.

Есть еще такая проблема – классика давно воспринимается как нечто сложное, высокоинтеллектуальное. А убыстряющееся время требует максимальной простоты… Три аккорда, два прихлопа.

Но во все времена людям нужна вкусная и полезная еда, чистое небо, свежий воздух и живая музыка, в частности. На мой взгляд, сейчас это все стало цениться даже больше, чем раньше. Но все зависит от уровня образования. Вот не так давно я был на юбилейном концерте Союза композиторов РТ. Мы программу сделали простую – без симфоний и крупных сочинений, только легкие оркестровые пьесы, песни известных наших классиков, в том числе современников. И я следил за лицами молодых людей, которые собрались в зале. И видел, как у них глаза загораются, какой они получают мощный и положительный заряд новых эмоций.

Понятно, что они ходили до этого только на концерты поп-музыки. И вдруг оказались в зале, где услышали совершенно иную организацию звуков. И ощутили всю прелесть от этого. Кого-то это все увлечет, и он начнет чаще ходить на концерты и академической музыки.

Тем более все развивается волнами. Когда СССР победил в Великой Отечественной войне, 80-летие Победы в которой мы все будем отмечать в этом году, возникло стремление быстрее все восстановить. Мотивация на то, чтобы двигаться вперед, чтобы преодолеть все трудности, тогда возникла мощнейшая. И это отражалось на искусстве, которое развивалось также стремительно. Взять отдельно Казань. Союз композиторов здесь был создан в 1939-м, оперный театр открылся в том же году, консерватория – в 1945-м. Сложнейшие времена – репрессии, потом война, а люди думали о будущем.

То есть бывают такие периоды в истории, когда искусство бурно развивается. Не каждый год, конечно, рождаются Чайковские. В 1990-х престиж нашей профессии упал ниже плинтуса, всем приходилось выживать, зарабатывать, только чтобы прокормить семью. А в последние годы заметен мощный подъем, новая волна. И не только у нас в Татарстане, но и в других регионах России появляются молодые и талантливые композиторы. Видимо, время пришло. А когда их не один, не два, не пять, то происходит революция, в том числе и в музыке.

Земля России вообще полна талантов. В том числе и в композиторском творчестве. К тому же хорошее образование сегодня все они получают. Когда мы учились, не было интернета. Летом я сам ходил в библиотеку консерватории, изучал партитуры, получая от этого огромное удовольствие. Сейчас же все можно послушать в сети. Может, и поэтому постепенно стираются границы между столицей и регионами. Много где хорошие и сильные музыкальные школы сложились.

«Я много занимался фольклором – и не только татарским»

Возвращаясь к симфонии-поэме «БРИКС-2024». Помог ли вам в вашем творчестве тот факт, что вы, как татарин, с рождения билингв?

Дело не только в знании языков. Моя бабушка в юности в медресе училась и знала арабскую вязь. А потом овладела и латиницей, и кириллицей. Она всю жизнь прожила в деревне, почти 100 лет! Видела чистый лес, росла и жила вместе с природой и знала массу народных песен. К ней даже фольклористы приезжали записывать все это наследие. Я же это все слышал с детства, ведь на каникулы всегда приезжал к бабушке в деревню. Получается, таким вот образом прикоснулся к традиции.

А потом я и «Битлз» услышал, и даже на баяне наигрывал песни из репертуара этой группы. И других рок-групп того времени тоже. Мне потом все это в моем композиторском творчестве сильно пригодилось. К тому же я много занимался фольклором, и не только татарским. Я могу и сейчас легко отличить говор северных народов от акцентов южных.

Понимаете, когда я начинаю писать музыку, я же в некотором смысле вживаюсь в образ. Я всегда готовлюсь к написанию музыки, особенно если речь о крупной форме. И симфония «БРИКС-2024» так же рождалась. Я много слушал разной национальной музыки, много читал, смотрел видео о путешествиях. Все это нужно было впитать в себя, чтобы потом как бы языком другого человека – колумбийца, кавказца, башкира, якута, кого угодно – передать в музыке возникшие в голове образы. И тот билингвизм, о котором вы спрашивали, в этом плане мне сильно помогал и раньше, и всегда помогает, это точно.

Но это не какое-то сверхсвойство. Просто есть люди, которые открыты к разным культурам, а есть как бы монокультурные. Но это не значит, что первые лучше вторых, просто дороги у всех разные. Художник должен только творить. И каждый увидит мир по-своему. Кто-то коня увидит в розовом цвете, кто-то – в голубом, а кто-то – в реальном преломлении. В этом вся прелесть искусства.

Фото на анонсе: © «Татар-информ»