Евгений Варакин о Лисичанске: «Люди все еще гибнут под обстрелами, но мы работаем»

«По траве ходить опасно, три недели назад подорвался на мине замначальника уголовного розыска»

В Лисичанск «Татар-информ» приезжал в начале февраля, здесь только-только начиналась весна. Нам удалось тогда записать интервью с вице-премьером Татарстана Евгением Варакиным, который рассказал, что к тому моменту удалось наладить и восстановить в прифронтовом городе. Теперь, спустя полгода, мы снова встретились с «лисичанскими татарами» и своими глазами увидели, какая работа идет там, куда потихоньку возвращается жизнь.

Первое, что бросилось в глаза, – от Луганска к Лисичанску ведут отличные новые дороги. Их три, и все они как ровное черное полотно. Если в прошлый раз по ямам и рытвинам мы добирались до Лисичанска порядка двух-трех часов, то в этот раз дорога из Луганска заняла меньше часа. И это первое, что мы отметили, встретившись с Евгением Варакиным.

«Это федеральные проекты, за что мы очень благодарны. Все три дороги попали в капитальный ремонт, все на сегодняшний день сделаны. Это очень упростило доставку сюда грузов – сократило время доставки. Плюс у нас появилась скорость – мы быстрее можем сюда приехать для работы», – отметил вице-премьер РТ.

Мы идем с Евгением Варакиным по пришкольному стадиону. Нас сразу предупреждают, что передвигаться стоит только по асфальтовой дорожке, в траву заходить опасно:

– Город очень большой, такого количества саперов, чтобы проверить все и сразу, у нас нет. У нас есть участки, куда мы еще ни разу не заступали. Вот, например, три недели назад мы понесли большую утрату. Разворачивался автомобиль, и заместитель начальника уголовного розыска нашего города подорвался на противотанковой мине. Три дня врачи боролись за его жизнь, но спасти не смогли.

Эхо войны здесь еще долго будет аукаться. Поэтому мы стараемся ходить здесь только по протоптанным тропинкам и, даже идя по ним, стараемся обращать внимание, не появилась ли новая разграбленная (разворошенная граблями) площадка или еще что-то. Стараемся обходить. Очень много находили растяжек, много находили в зданиях мин, заложенных нацистами.

Ну и не надо забывать, что остаются люди, которые не хотят жить в составе России, не хотят, чтобы жизнь здесь налаживалась.

«Самое главное, в этом году будем пытаться запустить отопление»

Все время, пока мы, записывая интервью, движемся вокруг пришкольного стадиона, за нами неустанно следует боец в полном обмундировании, с оружием, готовый встать на защиту, если что… Таковы здешние реалии.

Евгений Анатольевич, что изменилось в Лисичанске за полгода с нашей с вами прошлой встречи?

Я с большой гордостью могу сказать, что очень многое изменилось. Полгода назад из коммунальной инфраструктуры вообще ничего не было. Не было ни света, ни воды, ни газа. На сегодня город на сто процентов газифицирован, то есть все жители могут пользоваться благом под названием «газ». На 40 процентов появилась в городе вода, и мы продолжаем эту работу. Мы ставим себе задачу до октября на 80 процентов обеспечить город водой.

Ведутся очень большие работы по восстановлению электроснабжения. В данный момент оно восстановлено на 40 процентов. Из соображений безопасности не могу назвать объекты, на которых идет работа. До Нового года электроснабжение в городе восстановится на 80 процентов.

Самое главное, в этом году будем делать попытку запустить в городе отопление. Установлено специальное оборудование в большом количестве, идут пусконаладочные работы. С наступлением первых морозов мы будем пытаться запустить тепло. Стараемся сделать все, чтобы у людей не было проблем коммунального характера.

Разговариваем с рабочими, которые трудятся над тем, чтобы тепло вернулось в дома лисичан: «Дома в ужасном состоянии. Трубы прогнили, канализация гнилая, все течет. В каждом доме такая история, здесь со времен Советского Союза ничего не делалось».

– Евгений Анатольевич, сколько домов сейчас в работе?

Сейчас мы первые 48 домов делаем. Заходим в те дома, где живут люди. Меняем радиаторы отопления, если они пострадали, прессуем полностью систему отопления. Смотрим, где она прохудилась, и производим замену. Запорную арматуру всю осматриваем, ремонтируем.

В тех квартирах, где сейчас никто не живет, просто закрываем тепловой контур. Когда люди возвращаются и предоставляют нам документы, подтверждающие, что они – хозяева этой квартиры, мы возвращаемся к ним и проводим работы в этих квартирах. Кровли обязательно смотрим – не текут ли. Потому что жить, когда у тебя течет вода, невозможно. Смотрим электрику, чтобы не коротило нигде.

Потом нас ждет следующий этап. По мере возвращения населения мы будем возвращаться к их квартирам. Сейчас первоочередное – устранить все порывы. Там, где живут, установить радиаторы отопления, закрыть тепловой контур, чтобы избежать поступления холода в квартиры. И запустить отопление.

«В подвале спасались от холода, готовили на печке во дворе»

Пока обсуждаем тему отопления, к нам подходит пожилая женщина – жительница дома, возле которого мы стоим. Представляется Верой Мироновной.

«Я смотрю, вас наша печка во дворе заинтересовала? Во время бомбежек, когда не было ни газа, ни отопления, мы с сыном поставили ее. Сын ее мне сделал. Я на ней готовила. Хлеб очень вкусный пекли. Вон духовочка у нее есть, в ней хлеб и пекли», – рассказывает женщина.

Печь и правда стоит прямо под окнами. Выложена настолько аккуратно, насколько это было возможно сделать под постоянными обстрелами нацистов. Такие печи попадаются то и дело – лисичане выживали в аду боевых действий.

«А это снаряд, который в наш дом попал с той стороны», – Вера Мироновна показывает на импровизированную урну для мусора возле подъезда.

На мой вопрос, как выживали под обстрелами, пожилая женщина внимательно смотрит мне в глаза и спрашивает: «Как вам это объяснить? Стены были мокрые, холодно было. В подвале спасались. Вот, посмотрите, вход мы сами сделали. Вот ту стенку пробили, там залазили и в подвале жили. Нас тут было пять семей. Мы постоянно были с сыном, а остальные приходили только во время бомбежек. Конечно, было страшно. Ничего, пережили», – вспоминает Вера Мироновна.

Она вытирает дрожащей рукой слезы. Долго молчит. Потом, словно очнувшись от забытья, произносит: «Никогда не думала, что доживу до такого. Недавно из-за всего этого инсульт у меня случился. Скорее бы все нам сделали. Вода течет, очень ждем тепла. Дай Бог, чтобы сделали, чтобы нам опять не пришлось лезть в подвал – дюже неприятно».

«Есть ждуны, они верят, что нацисты вернутся, а есть те, кто с Россией до конца»

В феврале мы писали, что от стотысячного Лисичанска осталась лишь треть, порядка тридцати тысяч жителей. По словам вице-премьера РТ, увидев, что город потихоньку восстанавливается, люди начинают возвращаться.

«На сегодня в пунктах гуманитарной помощи, где люди получают продукты и другое нужное для жизни, числится 37 тысяч. То есть с момента нашей с вами последней встречи, за полгода, вернулись 7 тысяч человек. Разговариваю с людьми, которые разъехались по агломерации, где более-менее есть коммунальные услуги, – многие хотят вернуться. Мы планируем, что до 50 тысяч населения может вернуться», – рассказывает Евгений Варакин.

– Как настроение у людей?

Разное настроение. Есть так называемые ждуны, которые верят, что нацисты вернутся и они будут жить как раньше. Есть люди, которые с нами, с Россией, до конца – верят и рады, что мы сюда пришли. Есть те, кто физически устал. Все-таки год жить в таких условиях тяжело, не выдерживают, уезжают.

Разные настроения. Сказать, что однородно все за нас... не могу. Но точно большинство.

К сожалению, вопрос с корректировщиками не закрыт. Постоянно получаем информацию, что и ДРГ заходят в город, работают. И раз в неделю на совещаниях с военными узнаем, что отлавливают таких людей. Самое странное, что среди корректировщиков не дети с промытыми мозгами, а взрослые люди, которые еще застали Советский Союз.

Составить психологический портрет корректировщика невозможно. Это разные люди. Из общего лишь то, что всеми ими движет желание заработать. Но они не понимают, что, корректируя удары, они наносят вред и себе. Так же ведь стреляют и по ним, и куда прилетит снаряд, никто не знает. Это может быть и их дом. Но желание заработать перебарывает желание хорошо жить.

С прошлого приезда есть ощущение, что Лисичанск стал чуть более закрытым.

Я подтверждаю это. Во-первых, очень много строителей заехало сюда. Под видом строителей, мы понимаем, может заехать кто угодно. Это первый момент.

Второй момент, как вы сами отметили, восстановление идет полным ходом. Видите, что и улицы стали почище, что восстанавливаются определенные объекты. И чтобы это все сохранить и не допустить очередных ударов, военные, по нашим общим договоренностям, ведут усиленную работу по охране общественного порядка. Вместе с полицией, с приданными силами, объединенными отрядами.

Да, в городе сейчас пытаемся ужесточить пропускной режим. Чтобы понимать, что здесь с нами живут и пытаются восстановить жизнь города люди, которые хотят, чтобы война ушла отсюда навсегда.

«Собирать полные классы и полные школы мы не будем пока – опасно»

Какие объекты социальной инфраструктуры получается восстановить?

Мы зашли на три школы. (К слову, как раз возле одной из них мы и записываем интервью. Строители трудятся полным ходом, – прим. Т-и).

Город очень разбросан вдоль реки Северский Донец – на 43 километра. Мы взяли сейчас на себя обязательства восстановить четыре школы. Одну из них, к сожалению, укронацисты сожгли, нанеся удар по ней. Поэтому остались три школы. Сейчас на них идут работы, мы планируем их завершить.

Учиться в этом году дети снова будут в очно-заочном формате. Ребенок в понедельник получает задание, учителя в школе находятся постоянно. Если ребенок что-то не понимает, то приходит в класс и один на один с учителем работает. Собирать полные классы и полные школы мы не будем пока из-за безопасности. Но объекты будут подготовлены в срок.

Обстрелы, к сожалению, продолжаются, но уже их частота сократилась, так как наши военные работают, фронт тихо-тихо отодвигается. Не так быстро, как бы нам хотелось, но обстрелы сократились.

Детские сады пока, к сожалению, запустить не можем. Вы понимаете, что если взрослых детей мы можем кормить, выдавая сухпаек, то требование к содержанию маленьких детишек – это уже горячее питание, сон. Сейчас это по ряду причин мы обеспечить не можем, поэтому мамочек просим, чтобы они с дошколятами занимались дома сами. Но методическую работу Управление образования Лисичанска с детьми проводит. Все дети на учете.

Заглядываем в школу. Если фасад уже покрашен, то внутри работы еще идут полным ходом.

«Сняли батареи, меняем всю систему отопления. Ее не меняли с самых первых дней существования школы. Трубы все забиты, здание ведь было построено в 1966 году. Здесь все будет новое. Поменяем все коммуникации. После прилетов оказалась повреждена кровля, не прямое было попадание, осколками попало. Кровлю заменим полностью. Ремонтируем фасад и классы. Пытаемся сохранить красивую лепнину на потолочных балках. Это все будет отреставрировано», – рассказал один из строителей Руслан Аркатов.

В Лисичанске сегодня 2 300 школьников. Школы очень нужны, даже несмотря на то, что учиться они будут на дистанционке. Эту школу строители обещают закончить к концу ноября.

«Примерно уже представляем, как здесь все будет. Здесь все почистим, отреставрируем, покрасим, здесь будет плитка. Здесь будет хорошая школа, будет достойный объект, куда дети будут приходить грызть гранит науки. Здесь будет чисто, тепло и красиво», – обещает Евгений Варакин.

Директор школы когда-то окончила ее сама, потом пришла сюда работать. Вспоминает, как непросто было учителям при украинском режиме.

«При Украине был запрет русского. Мы должны были говорить только на украинском, даже на переменах между собой. Полная украинизация, и все хором идем в Европу. Украинский язык ведь сам по себе очень красивый и певучий, но почему не могут жить одновременно рядом два языка? И русский, и украинский. Зачем заставлять и запрещать?» – задается вопросом директор.

Женщина рассказывает, что ненадолго уезжала из Лисичанска – у нее серьезное заболевание, а здесь не было никаких лекарств.

«Почему вернулась? Потому что здесь мой дом, здесь моя мама. Я выросла здесь, училась в этой школе. Конечно, было тяжело здесь, когда шли боевые действия. Надежда на лучшее появилась в феврале 2022 года. Все будет хорошо, плохо-то уже было. Тяжело было все это переживать, смотреть на страдания стариков и детей», – вспоминает директор школы.

«Зиму пережили благодаря татарам»

Евгений Анатольевич, чем еще Татарстан помогает Лисичанску?

Работа со стороны Республики Татарстан не прекращается, у Рустама Нургалиевича Минниханова это на особом контроле. Здесь появились наши строители, наша техника. На той неделе мы пригнали сюда для работы гуманитарных центров «КАМАЗ», который нам подарил Русский драматический театр. Этот ручеек не иссякает.

Ильсур Раисович Метшин, который держит на контроле, и по линии проекта «Добрая Казань» на нашу территории ежемесячно доставляется более 100 тонн гуманитарных грузов различной направленности. Хочу сказать спасибо Главам районов Республики Татарстан, которые также оказывают неоценимую помощь в доставке продуктов питания, необходимых вещей, одежды, стройматериалов.

Благодаря Набережным Челнам, Наилю Гамбаровичу Магдееву кормим 5 тысяч человек ежедневно бесплатной едой. Поддержка из Татарстана постоянная, мы ее чувствуем. Без нее было бы очень сложно работать, один в поле не воин, как говорится.

…

Заезжаем туда, где готовится еда для лисичан. Зимой мы снимали очереди из горожан на пунктах выдачи горячей еды – запах стоял аппетитный. Люди очень благодарили тогда татарстанцев за такую помощь.

Сергей Толстопятенко – один из тех, кто занят в процессе приготовления еды. Улыбчивый мужчина средних лет время от времени на мои вопросы о том, как жили все это время здесь, уходит в себя, и на глазах выступают слезы.

«У меня погиб родной брат, похоронили его в огороде. Потом луганчане бесплатно перезахоронили. Чувство потери родных – не описать. В любой момент можно ждать, что по мирным жителям прилетит снаряд. Прилетает туда, где только мирные жители. Бьют по нам потому, что воспитан в них был нацизм», – рассказывает Сергей.

В Лисичанск Сергей с семьей приехали в 2014-м из-за того, что дом в поселке, где они жили, разбомбили нацисты. Он сам работал на шахте.

«На время сильных обстрелов мы отсюда уезжали в Старобельск. Там переждали, и, как только город освободили в прошлом году, мы сразу сюда вернулись. Город был разбитый, сейчас уже более-менее – улицы убрали, но он обязательно восстановится. Благодаря татарам пережили зиму – была еда, у нас было тепло», – рассказывает Сергей.

Благодаря тому, что татарстанские волонтеры кормят здесь лисичан, у Сергея сегодня есть работа. Готовят каждый день, кроме воскресенья. Сергей каждый день растапливает печи, открывает десятки банок тушенки.

«Конечно, помощь и поддержка чувствуются. Понимаем, что нас не бросили. Сейчас обстрелы почти ежедневные, обычно стреляют по городу, по многоэтажкам. Деваться некуда, это наш родной дом. Мы готовы здесь оставаться и никуда не уезжать. Мы рады, что все нас поддерживают. Как мы могли сюда не вернуться, ведь это наш дом. Здесь родители похоронены, здесь все свое», – говорит Сергей.

Его напарник Юрий вспоминает, как жили, пока здесь шли бои, и меняется в лице. Словно снова видит это все перед глазами.

«Все делали вручную, бегали по родникам, чтобы воды набрать, хоть сколько-то. Просто выживали. Друг друга поддерживали. Потом потихоньку начало улучшаться. Мы видели, что по нам бьют свои же, а что мы могли сделать? Все было видно: отсюда взлет, там посадка», – говорит Юрий.

Но самая большая его боль – второй год нет связи с сыном и внуком. Второй год он не знает о них ничего.

«Вроде говорят, что они живы, пережидают все это где-то под Харьковом. Сыну 32 года, был вот день рожденья у него. Он в таком возрасте не может с Украины выехать. Сколько было случаев, что люди платят за выезд из страны кому-то, их вывозят, а на границе хватают и отправляют на фронт, и все. Жду улучшения ситуации и надеюсь…» – мужчина почти плачет.

От всей души желаю Юрию дождаться хороших вестей о сыне. Даже подумать страшно, как это – жить и не знать, что с твоими родными людьми.

«В Лисичанске впервые за долгое время приняли роды – появился здоровый малыш»

Нам показали две больницы, которые сегодня работают тоже благодаря помощи Татарстана. В одной из них развернут стационар на 80 коек. Все они заняты сегодня пациентами.

«Пусть условия не самые лучшие, но люди лежат и получают медицинскую помощь. С хирургической помощью нам очень сильно помогают врачи военного госпиталя, который развернут здесь рядом. У нас даже случилось радостное событие: в городе у женщины произошли экстренные роды, родился здоровый мальчик. Мы здесь смогли принять роды. Обычно роженицы стоят на учете в Лисичанске, а рожать мы их отправляем в Луганск. А это первый за последнее время родившийся здесь лисичанин. Жизнь продолжается!» – улыбаясь, рассказывает Евгений Варакин.

По словам вице-премьера, в Лисичанск вернулись главный врач города и ее заместитель, вернулись со стороны Украины. Сегодня они помогают восстанавливать систему здравоохранения.

Вспоминаю, полгода назад мы говорили о том, что из города выехали едва ли не все врачи. Представляю, как радостно, когда такие нужные специалисты возвращаются.

«Дежурят здесь терапевты, но поддежуривают врачи хирургического профиля, поскольку у нас не хватает врачей. Больница сегодня укомплектована врачами на 12,5 процента. Напомним, большая часть врачей выехала в сторону Украины. Это, конечно, капля в море. У нас нет хирургов, эндокринологов, кардиологов, анестезиологов, не хватает врачей УЗИ, рентгенологов. Мы заключили договоры с некоторыми врачами из Северодонецка. Они приезжают по субботам, например, врач делает УЗИ. Рентгенологом тоже подрабатывает врач из Северодонецка, она нам расшифровывает снимки. И планируем заключить договор с врачом-гистологом, чтобы делал нам гистологические заключения», – рассказывает главный врач.

Конечно, очень сильно сказались на здоровье местных жителей обстановка и отсутствие медицины.

«Учитывая, что практически полтора года люди не получали никакой помощи, сейчас мы имеем всплеск онкологических заболеваний. Это те пациенты, которые не были вовремя обследованы. Всплеск сердечно-сосудистых заболеваний, инсультов, инфарктов, сахарного диабета», – объясняет главврач.

Разговариваем с молодым врачом-офтальмологом. Сегодня таких специалистов на весь город всего два.

«Почему не уехал? Потому что я всегда хотел тут работать. Надеюсь, что все это прекратится и нормальная жизнь начнется. И оборудование у нас появится, и люди начнут возвращаться, и случаи интересные будут, чтобы я, как врач, мог набраться опыта. А пока работаем. Постепенно восстанавливаем то, что пациенты пропустили за полтора года», – делится молодой врач.

Вторая больница больше напоминает один из корпусов нашего РКБ. Когда-то при Украине здесь оказывали помощь жителям всей округи. Когда ВСУ отступали из Лисичанска, отсюда вывезли почти все медицинское оборудование. Сегодня при помощи Татарстана здесь идет ремонт. Первый этаж уже полностью отремонтирован. Готовы кабинет забора крови, кабинет доврачебной помощи.

«Здесь будет вся медицина Лисичанска. Люди работают полным ходом. В этом крыле – поликлиника. Здесь помощь оказывается и взрослым, и детям. Очень много людей в день принимаем – до сорока человек», – объясняет Евгений Варакин.

Девчонки, нравится ремонт?

Очень!

А еще и тепло к зиме дадим. И воду, она, кстати, у вас уже есть понемногу.

«В основном обращаются с болезнями сердечно-сосудистой системы, онкологией. Очень чувствуется, что долгое время люди были без оказания медицинской помощи», – рассказывают девочки-медики.

На первом этаже красиво и чисто – заходи и работай. В ремонтной бригаде почти все – местные. Во-первых, для них это работа и возможность кормить свои семьи. Во-вторых, своими руками восстанавливают для себя и своего будущего.

«В отделении, которое отремонтировали, мы уже сто человек можем разместить. Поменяли всю электрику, все по современным стандартам. Самое главное, что восстанавливают ее сами местные жители. Своими руками для себя строят свою жизнь», – объясняет Варакин.

«Дети, за которых нацисты так боролись, видят, что жизнь с нашим приходом налаживается»

Евгений Анатольевич, вы, оглядываясь, радуетесь сделанному?

Есть чувство радости, что мы помогаем этому народу. В этом году мы в два раза увеличили количество детей, которые отдохнут и оздоровятся в лагерях Республики Татарстан. Последняя партия уехала буквально четыре дня назад. Это самая большая партия детей с освобожденных территорий, которые поехали отдыхать. И в том числе из Рубежного порядка трехсот детей поедут отдыхать в Татарстан.

Дети, за которых нацисты очень сильно боролись, они сейчас видят, что мы пришли сюда надолго. И вот это радует, что люди начинают смотреть в нашу сторону более-менее положительно. В основной массе люди видят улучшения. Да, еще очень тяжело, да, люди устали, да, тяжело подумать, что они пережили.

Мы сейчас здесь, к сожалению, когда происходят прилеты, видим человеческие смерти, человеческое горе. Но я, положа руку на сердце, говорю, что своей работой мы движемся в правильном направлении. Ни у меня, ни у моей команды, ни у людей, которые приезжают сюда, ощущения того, что мы делаем что-то ненужное, нет.

И, что отрадно, главы районов Татарстана и люди, которые приезжают из республики к нам сюда, кардинально меняют свое отношение к происходящему после поездок. Они возвращаются отсюда совсем другими людьми.

Мы же часто обсуждаем, что там, как мы ее называем, на большой земле, никто не знает, что такое война, и для многих ее как будто бы и нет. Но я вижу, что, приехав сюда один раз, они потом звонят нам, спрашивают, чем еще помочь. И мы чувствуем их вовлеченность. И это тоже говорит о многом – мы просто собираемся в единый кулак, что не может не радовать.

Тяжело ли жить и работать на границе с войной?

Человек ко всему привыкает. Первое время было очень тяжело, было боязно. Я не говорю, что сейчас мы не боимся. И не просто так красивый молодой человек в полном обмундировании ходит со мною рядом.

Человек – такое существо, он привыкает ко всему. Привыкли к тому, что работаем в подвале, привыкли к тому, что питаемся от случая к случаю. Привыкли к тому, что часто стреляют. Привыкли и к тому, что знаем (научились), что такое «выход», что такое «вход» (откуда и кто стреляет).

Ко всему можно привыкнуть. Но хотелось бы, конечно, чтобы сюда вернулась мирная жизнь. Потому что потенциал этой земли – он громадный. Мы это видим. Это, как у нас на родине говорят, воткни палку – вырастет дерево. В советское время это были богатейшие земли.

И на освобожденных территориях сельское хозяйство уже начинает развиваться, пусть и медленно. В таких районах, как Новоайдарский, Старобельский, где не было войны, откуда украинские войска ушли без боя, там сейчас полным ходом все выращивается. Вы, наверное, и сами видели, сколько там растет сейчас подсолнечника, пшеницы. Эта земля просто колоссальный эффект дает от вложенного в нее труда.

Тихо-тихо, но мы видим, что даже у нас в городе люди начинают заводить скот. Если в том году, когда мы приехали, мы не видели ни одной коровы, то сейчас снова люди начинают заниматься разведением скота. И мы уже видим праздно гуляющих буренок, которые пощипывают травку, и это тоже один из показателей того, что мирная жизнь сюда потихонечку возвращается.

Мы много общались с людьми, когда только сюда пришли. Мы спрашивали, и нам отвечали: «По нам били свои же». Мы задавали вопрос: «Как такое может происходить? Вы же жили в одном государстве! Единой семьей!» Люди говорили: «Когда ВСУ и нацбатальоны уходили и мы спрашивали у них: “Почему вы бьете по нам?”, они отвечали: “Все "наши" ушли с нами. Здесь остались вы, а вы – не наши”. Вот это идеология тех, с кем мы воюем.

«Как мы могли уехать? У нас пять собак, прятались с ними в погребе от обстрелов»

Лариса – одна из тех, кто никогда никуда не выезжал из Лисичанска, как бы тяжело здесь ни было. Сегодня она помогает татарстанцам, работает в администрации. А в мирной жизни она заводчик немецких овчарок, у нее свой питомник, работает грумером и судьей-экспертом по собакам этой породы.

Заходим к ней во двор, громко лают псы – холеный, красивый кобель Вейтон и две черные, как ночь, суки.

«Вон там у нас была воронка. Видите, какой след остался от снаряда. Мы в тот момент были в доме, пристрой снесло. Когда прилетел снаряд, Вейтону досталось немного ударной волной, он прихрамывал. Вынесло все – не было ни одного окна, ни одной двери, все выбило. Мы были в комнате напротив входа, входную дверь оторвало и ею закрыло вход в комнату, в которой мы были.

Получилось, эта часть дома пострадала, а мы были в другой части дома и все остались живы.

Конечно, мы никуда не выезжали отсюда. Во-первых, жалко было бросить дом. Во-вторых, мы подумали, что в Украине нам делать нечего, нас там никто не ждет. Мы и тут им особо не нужны были в прежние времена, а там, как беженцы, мы им тем более нужны не будем. В-третьих, у нас было четыре собаки и пятая наших друзей. Куда ж было их всех бросить. Еще две кошки и аквариум с рыбками.

Жили по-разному. Конечно, и страшно было. У меня внук еще был с нами 13-летний. Но он у нас молодец. Он мне всегда говорил: “Бабушка, не бойся, я с тобой”. А вообще мы постоянно были в поисках воды. Потому что пять собак – нужно ведро воды только для того, чтобы их напоить. И так каждый день проходил. С утра в пять часов вставали, ехали на родник, пока не стреляют, тихо. А так, в общем, пережили.

Чем кормили псов? Сначала у нас оставались деньги на карточках, у нашего соседа был магазин, он снимал с нашей карточки, и мы покупали у него собакам. Помогали нам и все наши друзья-собаководы, которые уезжали. У них оставались разные крупы, макароны – это все сносилось, нам отдавалось. У нас друг собаковод, он был волонтером, он нам привез два мешка крупы. Друзья все, близкие, знакомые тащили нам все съедобное. За все время собаки у нас вообще не голодали. С мясом, конечно, были проблемы, но крупа была всегда.

Сейчас моя деятельность потихоньку возобновляется. Уже очередь на стрижки собак. Щенки были и в том году – пятеро, все разошлись. И эти, из пяти родившихся остались двое, и на них уже нашлись покупатели.

Если были сильные обстрелы, мы спускались в погреб, и все собаки с удовольствием туда спускались. Там было прохладно. А если не сильные, то мы забирали собак в дом. У нас дом старый, стены толстые, потолки толстые, мы были там.

Ну как мы могли бросить своих собак? Вы что? Вейтон же просто от меня не отходит никогда. Это ж мамин лизун (смеется), это ж любимчик, ну как я его могу бросить? Мы его купили маленького, вырастили, болел – выхаживали, а теперь как я могу взять и бросить?

Муж мой сразу сказал: «Вопрос эвакуации даже не рассматривается, мы никуда не едем».

Я ж еще председатель уличного комитета. У нас остались тут пожилые люди, а гуманитарку давали только по улицам. На соседней улице жила семья, у них детки-близняшки родились в январе 2022 года. Они все это тут пережили, совсем недавно переехали. Я туда носила детское питание, бутылочки-сосочки, памперсы.

Нам повезло. Когда был сильный прилет и попало в здание полиции, полицейские убежали, и они там побросали все, там и памперсы были, и много чего еще. Мы все это семье с новорожденными отдавали.

Чувствовала ответственность за этих людей. Мы за эту войну сдружились с соседями, все стали такие родные. Как-то у меня совесть не позволила взять и убежать.

Младшая дочь в Мариуполе была у меня. С внуком трехлетним. С 16 марта по 10 мая сидели они там, в подвале, под нацистами. Она потом приехала, рассказывала мне, что там было, мы с ней обе рыдали. Загнали, говорит, нас в подвал, а дом сверху запалили, а нас заминировали. Кричали: «Сдохни собакой».

Спасибо, говорит, ахматовцы их отогнали, нас разминировали, вывезли оттуда на чем придется. Ее на танке с сыном вывезли, накормили, нацисты им ни воды, ни еды не давали.

А теперь – теперь строится все потихоньку. Оно только ломается быстро.

…

Вот такие разные жители Лисичанска, такие разные истории людей, по которым прошлась война.

«Долг есть долг – мы продолжаем работать и будем работать»

Евгений Анатольевич, чувствуете ли отдачу от местных жителей?

Во-первых, что очень радует, когда мы сюда только заехали, никто не знал, что такое Татарстан. Сейчас, когда в городе говорят «татары», все понимают, кто это, кто им помогает.

Во-вторых, очень красочно рассказывает о том, что мы здесь работаем, тот факт, что во вражеских пабликах появились наши фотографии, наши имена. На той стороне четко знают, кто здесь и как помогает. Если бы мы здесь не работали, мы бы там у них не появлялись и не вызывали ту желчь, которую про нас пишут.

Привыкнуть невозможно, когда тебе постоянно говорят, что на территорию Лисичанской агломерации зашло ДРГ, цели которого – нанесение урона либо ликвидация кого-то... к этому привыкнуть невозможно.

Даже приезжая домой, я себя ловлю на мысли, что иногда боюсь наступить в траву. Но жить надо.

Скучаете по Татарстану?

Конечно скучаю, как можно не скучать по семье, по маме, по дому. Но, как я говорю, я и моя команда, мы – солдаты, хоть и гражданские. Но за год у меня появилось ощущение, что мы стали военными. Потому что во многих вещах разбираемся, постоянно общаемся с военными – это все накладывает свой отпечаток. Но… работу не выбирают. Долг есть долг. Мы продолжаем работать и будем работать.