Экс-тележурналист, имам Булат Ишмухаметов: «Эмиграция – испытание не только расстоянием»

«Когда был в творческом и духовном поиске, узнал, что Рустам Минниханов ищет человека на должность имама в Австралии»

– Булат, как вы оказались в Австралии? И как вообще решились уехать так далеко?

– Когда я работал журналистом в Казани, о переезде за границу никогда не задумывался. Но в один момент появились мысли о том, чтобы сменить род деятельности, поскольку в журналистике я уже достиг определенного потолка.

В сентябре 2011 года Президент Татарстана ездил на Зеленый континент, где встретился с представителями татарской диаспоры и получил от них большую просьбу – направить к ним имама. Как раз в тот период, когда находился в творческом и духовном поиске, я узнал о том, что Рустам Минниханов ищет человека на должность имама в Австралии.

Мне вполне подошел этот вариант, поскольку это не только работа проповедника, но и преподавательская и общественная деятельность. За моими плечами уже были религиозное образование, педагогический диплом и большой опыт работы в журналистике, и я быстро решил, что это будет интересное продолжение карьеры.

«Любая эмиграция – очень большой вызов»

– Оправдались ли ваши ожидания от эмиграции?

– На самом деле, и да и нет, потому что невозможно быть готовым к этому на сто процентов. Сейчас я уже могу сказать, что любая эмиграция – это очень большой вызов как для самого человека, так и для его семьи. Поскольку это испытание не только расстоянием, но и адаптацией, изоляцией и т.д.

Если ехать в Австралию на ПМЖ, необходимо иметь хотя бы что-то одно из трех: хорошая финансовая подушка, хорошее знание языка или востребованная профессия. В моем случае не было ничего из перечисленного. То, что я все-таки остался здесь, можно назвать чудом или провидением. Правительство [Татарстана] выделило средства ровно на два года. Русскоязычный журналист здесь не сильно актуален, педагогический диплом тоже отпадает.

– То есть через два года вы должны были вернуться домой?

– Да, два года я честно отработал имамом нашей татарской общины, и по окончании визы мне пришлось уехать. Тогда передо мной стоял выбор – остаться в России или ехать снова в Австралию. Через некоторое время я приехал снова, уже в качестве студента, выучил язык и получил профессию мастера социальной помощи. Теперь работаю на местное правительство в Аделаиде.

– Значит, страна все-таки стала комфортной для вас?

– Жизнь здесь очень расширила мои представления о мире и границы возможного. Хотелось передать это и своим детям, чтобы у них была многовариантность жизни, чтобы они впитали культуру и язык, но при этом сохранили нашу ментальность и идентичность.

«Нашу мечеть часто посещают русскоязычные мусульмане с постсоветского пространства»

– Много ли в Австралии мусульман? Как устроена жизнь местной татарской махалли?

– Наибольшее количество татар на континенте проживает в штате Южная Австралия, а именно у нас в Аделаиде, – всего около 200 человек. Вообще первыми мусульманами, которые образовали здесь махалли, можно считать именно татар.

В целом мусульманская община Аделаиды достаточно большая и разнообразная. Честно говоря, не могу даже примерно назвать ее численность. По моим примерным оценкам, их может быть около 20 тысяч человек. Здесь есть три мусульманские общеобразовательные частные школы, в каждой из которых учатся от 300 до 1000 детей, есть хорошо развитая халяльная инфраструктура – магазины и рестораны.

На самом деле, достаточно сложно дать оценку мусульманской общине, поскольку религиозная принадлежность здесь идет больше как часть культуры, то есть диаспоры предпочитают не контактировать между собой. Так, балканские мусульмане ходят в свои мечети, ливанцы и пакистанцы – в свои религиозные центры.

Чаще общение происходит с теми культурами, которые близки между собой. Мы близки по большей части с турками, уйгурами, узбеками, казахами, нашу мечеть часто посещают русскоязычные мусульмане с постсоветского пространства.

– В чем заключается ваша работа в мечети? Есть ли специфика в работе с прихожанами в Австралии?

– Первые два года я официально отработал имамом, а после повторного приезда выполнял эту работу уже на общественных началах. Пятикратный намаз в нашем центре, конечно, с имамом не читается, но пятничные молитвы я всегда провожу. Поскольку на джума приходят в основном татары и англоязычные мусульмане, то сначала мы проводим вагаз на татарском языке, после которого читается стандартная хутба на арабском и английском языках.

– 20 тысяч мусульман – это довольно много для общины одного поликультурного города. Хватает ли на всех мечетей?

– Официально построенных зданий с минаретами в Аделаиде всего четыре-пять, но у каждой диаспоры есть свои молельные дома и помещения, где они читают намаз и совершают поклонение. Также есть исламские центры, где проводятся религиозные занятия и пятничные намазы. Мусульманская община здесь очень религиозна, поскольку это часть культуры каждого народа, которую они не хотят утратить.

«В нашей мечети царит камерная татарская атмосфера»

– У татар есть своя мечеть?

– Здание, в котором находится наш татарский центр, является старинной усадьбой, принадлежащей местному бизнесмену Рустаму Садри. Здесь и располагается наша мечеть, или, точнее, молельное помещение, которое было организовано в 2013 году. Тогда мы вместе с общиной создали все условия для центра и мечети. А на 10-летний юбилей провели ремонт в наших молельных залах – заказали турецкий ковер, обновили стены.

В нашей мечети царит именно камерная татарская атмосфера, мы постарались сделать очень красивое убранство.

– Как проходят религиозные или национальные праздники?

– На самом деле, все примерно так же, как в Татарстане или других регионах. Община старается сохранять те традиции, в которых мы выросли и были воспитаны.

Но есть некоторые особенности, например обязательное поздравление всех родственников старшего возраста – «гаетләү». На большие мероприятия (Ураза-байрам и Курбан-байрам) мы сначала собираемся в большом зале и читаем гает-намаз, потом навещаем и поздравляем старшее поколение, ездим на кладбище.

– Есть ли какие-то трудности, с которыми сталкиваются местные мусульмане?

– Поскольку здесь свобода вероисповедания, пока ты не нарушаешь чужих прав, никаких проблем не возникает. Несмотря на то что наша религиозная община не зарегистрирована, за эти 10 лет никаких проверок и трудностей не возникало.

– Нет ли в Аделаиде проблем с халяльной едой и прочим?

– Здесь достаточно много шиитов-афганцев, с ними мы, как сунниты, не пересекаемся, но большинство халяльных магазинов открывают именно они. Здесь есть даже целая улица Prospect Road, где кипит мусульманская жизнь: халяльные магазины и супермаркеты, халяльные рестораны и т.д. В последние годы стали появляться и турецкие кафе, пакистанские и иранские рестораны. Но одним из первых мусульманских заведений был татарский ресторан, который был пионером этой ниши.

«Ядро татарской общины – китайские татары»

– Как татары оказались так далеко от своей исторической родины?

– Ядро татарской общины, которая здесь обосновалась, – это китайские татары, бежавшие [из России] во время революции и репрессий. Это потомки тех знатных татар, которые в свое время эмигрировали в Восточный Туркестан – в Урумчи и Кульджа. Татары очень хорошо там устроились, поскольку были хорошо образованы – они преуспевали в бизнесе, еще в дореволюционное время завозили в страну на подводах громоздкие и тяжелые типографские станки из Германии. Татары были очень деятельными и легко это реализовывали.

Где-то с середины прошлого столетия начинается миграция татар в Южную Австралию из Германии, Польши, Маньчжурии и Восточного Туркестана (Китай), Японии, Турции и Советского Союза.

Многие из местных татар являются потомками знатных родов – князьями и другими видными лицами, например, семья Садри, потомки Акчуриных, Юничей и т.д. Их семьи преследовались и раскулачивались. Благодаря действовавшей тогда программе «белой миграции» татары, жившие в Китае, смогли его покинуть и перебраться на Зеленый континент. Уехавшие туда во время репрессий русские, благодаря помощи татар, также переезжали в Австралию. Это были далеко не единичные случаи. Несколько первых мечетей также были заложены при непосредственном участии татар.

– Какие традиции сохраняются среди татар?

– Из-за того, что раньше китайские татары жили по принципам коммуны, то сейчас в нашей махалле это тоже сохраняется. Минусом этого образа жизни можно считать разве что некоторую замкнутость общины. У тех же постсоветских татар, которые приехали сюда позже, на мой взгляд, совершенно другая ментальность. Но если кому-нибудь необходима помощь или поддержка, можно всегда положиться на свою коммуну.

Из привычного всем мы всей общиной празднуем долгожданные Ураза-байрам и Курбан-байрам, обязательно навещаем старшее поколение в гает, всегда проводим Сабантуй.

«От детей можно услышать, что необязательно быть татарами, достаточно и того, что они мусульмане»

– Не размывает ли национальную идентичность австралийская культура?

– С одной стороны, консерваторская функция сохранения традиций в общине играет позитивную роль. Поскольку идентичность размывается здесь очень быстро. В последние годы здесь большой поток мигрантов, и процесс агрессивной глобализации приводит к тому, что культура и родной язык теряются. От детей иногда можно услышать, что необязательно быть татарами, достаточно и того, что они мусульмане, достаточно и арабской мечети. Но так они отказываются от своей татарской части культуры и идентичности.

На самом деле, ислам, который проповедуется в арабской мечети, – это часть той же арабской культуры. Не существует чистой религии, это в любом случае часть культурного кода. Наша татарская философия и исламское видение мира сильно отличаются от арабских, поскольку арабы-мусульмане всегда жили в монорелигиозной стране. Для них подобные столкновения культур являются большой проблемой.

– Как вы стараетесь привить детям эту их «татарскую часть» и любовь к родному языку? Как поддерживаете навык татарского?

– Воспитывать детей в татарской культуре в одиночку очень сложно, поэтому мы стараемся сохранять связи между татарскими семьями и организовывать досуг. То есть помимо занятий в татарской школе мы проводим встречи и мероприятия внутри общины, в том числе пятничные молитвы, ифтары и т.д. Конечно, по возможности обязательно нужно возить детей в Казань, чтобы воспитывать в них чувство гордости за свою культуру и свой народ.

Сам я последний раз был в Казани четыре или пять лет назад. Конечно, тяжело так долго быть вдалеке от родины.

– Есть ли что-то, что бы вы хотели изменить или улучшить в вопросе интеграции татар и мусульман в австралийское общество?

– Думаю, если бы была такая финансовая возможность, я бы нанял миграционного агента, который помогал бы татарам с законодательством и адаптацией, поскольку миграционные услуги стоят дорого. В других общинах подобные меры есть, я считаю, что татары могут это перенять.

Айгуль Ахмадишина, «Миллиард.Татар»