«Даже самого крутого сотрудника можем уволить за вранье»: главврач РКБ о клинике и людях

«Пациент должен чувствовать себя безопасно, где бы ни находился»

Рафаэль Фирнаялович, одно из главных достижений РКБ прошлого года – это получение сертификата HIMSS. Была проделана огромная работа, о результатах которой рассказали все СМИ. Как вам пришла в голову эта идея, для чего вообще это было нужно?

Это было нужно всем нам. Не только лично одному человеку.

Все, что лучшее, где-то в мире уже предложено, все уже реализовано. Надо уметь находить те точки роста, те примеры, которые дают возможность человеку стать лучше завтра, чем сегодня.

Эта идея родилась давно. Реализовать в рамках одной команды, одной отрасли. Мы наблюдали, как наши коллеги из МКДЦ первые этим заинтересовались. Я впервые услышал от них. Лет десять назад они говорили, что есть такая система сертификации HIMSS. Мы тогда изучили-посмотрели. А когда были назначены в команду РКБ пять лет назад, я вспомнил об этой идее. Не смирился с тем, что нельзя ее реализовать.

Тогда мы решили объехать все похожие многопрофильные медицинские центры в стране. И увидел, что в разных больницах большая разница по информатизации. В некоторых настолько она была ориентирована на сотрудника, он владел всеми возможностями: и знаниями, и умениями, и навыками, легко регистрировал свои действия. Это все – безопасность. Понимаете? Безопасность для всех, кто в этой системе функционирует.

Поэтому 4 года назад мы вышли на такие решения: изучили те системы, которые уже работали в медучреждениях, их всего несколько было в стране. Они каким-то образом сделали прорыв. Мы проанализировали, как работает у них, доложили здесь – в Минздраве, Кабинете Министров. И тогда родилась идея реализовать это в Татарстане.

Ключевым было желание сделать это системно. А системно может сделать только медицинская организация, которая работает в отраслевой системе. Было выбрано РКБ. Сейчас, уже пройдя определенный этап реализации этого проекта, мы можем сказать, что это решение было правильным. Ставка на нашу команду оправдала себя по многим параметрам.

Сегодня мы реализовали этот проект не только в части успешности нашей клиники, мы вышли за пределы возможностей, которые мы позиционируем для себя как стратегическое развитие.

На нашем примере принято решение, что масштабирование будет во всех ВМП-центрах. Не избирательно в каком-то еще, а во всех ВМП-центрах. Это ДРКБ, МКДЦ, БСМП Челнов. Эти клиники будут входить в проект информатизации по нашему примеру. И тоже будут соответствовать требованиям HIMSS. Это уже такая стратегическая амбициозная задача для того, чтобы не было никаких разрывов. Пациент должен чувствовать себя одинаково безопасно везде, где бы он ни находился. И эта концепция будет реализована в нашей республике.

Довольны?

Да, мы довольны. Мы, конечно же, не можем почивать на лаврах того, что сделано. Мы привыкли работать сегодняшним и завтрашним днем. На сегодня на утро: конечно, да, мы довольны теми результатами, теми мониторинговыми возможностями, когда мы можем оказать помощь всем, кто нуждается. Но наши амбиции еще выше.

Мы хотим не только контролировать тех, кто к нам обращается, мы хотим научиться прогнозировать. То есть внести превентивные решения для того, чтобы состояние человека не ухудшилось тогда, когда он находится в другой клинике.

Наша задача – выйти на прогнозные решения. Например, пациент находится в той или иной ЦРБ, мы должны понимать, что он может вдруг ухудшиться. И не ждать состояния ухудшения, а или на месте оказывать помощь нашими ресурсами – например, выехав туда, или заблаговременно его эвакуировать сюда и тут оказывать медицинскую помощь. И это уже будет касаться не только нашей больницы, это будет касаться всех ВМП-центров: и МКДЦ, и 7-й казанской больницы, и БСМП Набережных Челнов. Вот эту задачу мы сейчас будем выполнять.

«Одиноким успешным быть нельзя»

Вы говорили о том, что теперь будете разрабатывать отечественные цифровые стандарты медклиники. Насколько это ответственный процесс? Начали ли вы уже работать в этом направлении с другими клиниками России?

Да, была презентация нашего министра, тогда еще Марата Наилевича Садыкова на ВКС с участием Министерства здравоохранения РФ. Тогда были сделаны выводы, что наш опыт успешен и приоритетен в рамках реализации национального проекта «Информатизация отрасли здравоохранения». Сейчас многие вопросы, многие инструменты заимствуются и реализуются во многих регионах нашей страны.

Мы склонны ожидать, что в ближайшее время еще несколько медицинских организаций отрасли здравоохранения в республике будут соответствовать требованиям HIMSS. Будут сертифицированы и аккредитованы. Мы ждем, что это произойдет в ближайшее время. Это крайне важно. Быть одиноким успешным нельзя, потому что нужно каждый раз сравнивать себя с другими идентичными медицинскими организациями, которые тебе подсказывают, как дальше жить. Ведь до регрессии тоже недалеко. Поэтому нужно поддерживать очень высокий уровень корпоративного взаимодействия, чтобы команда была нацелена на успех.

Коллеги из других регионов уже приезжали к вам за опытом подготовки к сертификации HIMSS?

Мы приветствуем визиты наших коллег, потому что не бывает одностороннего взаимодействия – это всегда обмен мнениями, опытом. Могу сказать, что каждый день к нам приезжают наши коллеги из других регионов, и даже из других стран приезжают. Мы их приветствуем, принимаем, дальше сотрудничаем. У нас большой круг взаимодействия, коммуникации распространяются и на Россию, и на страны СНГ.

В марте к нам приезжали коллеги из Москвы, они посмотрели, как это все реализуется. Мы будем им оказывать содействие, они будут в этом направлении тоже двигаться.

«Сотрудники тоже должны чувствовать себя на работе в безопасности»

В этом году РКБ отметит свой юбилей. Что вы как глава такой огромной империи считаете основными достижениями больницы за 70 лет? Что главное в работе врачей, на ваш взгляд?

Империя – это жестко по отношению к нам, скорее мы холдинг (улыбается). Холдинг из разнопрофильных команд, которые работают под эгидой Минздрава Республики Татарстан. У нас, к примеру, есть команда Центра медицины катастроф, команда Центральной районной больницы, команда травматологов, трансплантологов, Перинатального центра и другие.

И у каждой команды есть своя стратегия, свои успехи. И здесь, на самом деле, стоит уже этапно подвести определенные итоги, результаты. И дальше наметить планы на следующие годы.

70-летие официально не совсем юбилей – они должны быть кратны 25. Но с другой стороны, больница заслуживает. Особенно заслуживают ветераны.

И в ковидную, и в постковидную историю мы увидели талантливых и организаторов здравоохранения, и руководителей среднего звена, и простых врачей, которые должны получить достойную оценку.

Поэтому мы в этом году – коллектив предложил, Минздрав нас поддержал – проведем торжественные мероприятия в честь 70-летия, где мы будем чествовать наших наставников, сотрудников, которые долгое время работали в нашей клинике. Конечно же, будем делиться опытом – у нас будет большая конференция, которая во главу угла ставит именно проблемы безопасности. Безопасности и самого пациента, и вокруг него, и безопасности деятельности сотрудника больницы. И нам это крайне важно.

Мы считаем, что те наработки, которые на сегодня есть в отрасли, они недостаточны, чтобы быть уверенными в завтрашнем дне. Ведь каждого из нас сопровождают определенные риски, вплоть до уголовной ответственности. И мы должны уметь их идентифицировать, прогнозировать, уметь брать в работу, создавая определенные корригирующие программы.

Вот этим мы сейчас занимаемся. Чтобы наши сотрудники чувствовали себя наиболее безопасно там, где работают, там, где посвящают свои жизни всем тем, кто нуждается в нашей помощи.

«Наши специалисты не боятся брать на себя ответственность»

70 лет для человека – солидный возраст, что такое 70 лет для РКБ? На каком этапе развития она находится?

Любая организация – живой организм, она переживает определенные периоды своего развития. Наша организация, как многопрофильная больница республиканская, переживает сейчас бурный рост. По всем направлениям, где мы формируем лидерство.

Здесь хотелось бы сказать об оценке конкретных специалистов, которые не боятся брать на себя ответственность, лидерство по конкретным инновациям.

Хотел бы выделить Диану Ильдаровну Абдулганиеву, многие уже знают ее как специалиста высокого класса. И в ковидной истории, и сейчас она главный терапевт нашей республики. Это профессор, заведующий кафедрой, шеф клиники Дмитрий Михайлович Красильников. Это Энвер Ибрагимович Богданов. Это те специалисты высокого экспертного уровня, которые создали фундамент традиций и формируют четкие правильные стратегические линии развития для каждого сотрудника.

Эти траектории развития принимает каждый специалист не только в нашей клинике, но и по всей республике и ПФО. Мы считаем, что именно так должна развиваться каждая клиника.

Из молодых я бы выделил Ирека Ахметова. Это специалист, который едва ли не каждый месяц находит инновацию, реализует, внедряет. Он успешен, не стесняется учиться и говорить о своих проблемах. Он занимается вопросами тонких эндоскопических вмешательств в любые органы в организме человека. Он доходит под УЗИ-контролем до разных недосягаемых участков и заменяет многие большие операции своими малыми вмешательствами.

Очень много у нас сегодня делается в Перинатальном центре. У нас там сконцентрировались лучшие специалисты, даже не по возрасту, по опыту. Они видят разные случаи, в том числе разные постковидные истории. Алексей Евгеньевич Черемисин – руководитель акушерско-консультативного центра нашей республики. Он сопровождает все тяжелые случаи.

Там же есть доктор Ахмад Халедович Аль-Аккуми. Он один из опытнейших наставников. Он привносит особый шарм в акушерское дело, а ведь это же искусство! Надо найти подход к любой беременной и роженице.

Что касается травматологии, там достаточно много сейчас молодых специалистов, которые не боятся находить применение новых материалов вместе с нашими татарстанскими производителями.

Среди наших специалистов терапевтической службы мне бы хотелось отметить заведующего отделением кардиологии Альберта Анасовича Гильманова, у которого от и до выстроена работа по кардиологическим пациентам.

Если говорить о хирургии, я бы выделил заведующего отделением Руслана Андреевича Зефирова – круглосуточно работает в клинике. Оказывает всю необходимую помощь на всю республику, везде успевает его команда.

Александр Александрович Киршин – человек, который инновационно мыслит и является в нашей клинике руководителем команды трансплантологов печени.

И по каждому направлению я могу назвать имена тех, кто старается быть сегодня и завтра лучшим, чем вчера. Благодаря им формируется тот колоссальный интеллектуальный потенциал клиники, и это дает ожидаемый амбициозный результат. Любая помощь любому пациенту должна оказываться на высочайшем уровне, он должен находиться у нас в клинике в условиях полной безопасности.

На сегодня главное достижение РКБ – это люди, которые в ней работают. Это конкретные специалисты и команда вокруг этих специалистов. В любой отрасли, а в медицине особенно, нужна команда. Никто в одиночку вопросы не решает.

У меня спрашивали, можно ли госпитализироваться на родовспоможение к определенному акушеру-гинекологу. Мы говорим – можно, но это большая команда. Команда, которая включает в себя и акушера-гинеколога, и неонатолога, и реаниматолога, и средний медперсонал, и сотрудники обслуживающей сервисной службы, и так далее.

Медицина не бывает в одиночку, медицина – это только командная деятельность.

«Система оценивает риски в работе с пациентами и сообщает о них»

Что приоритетно в работе ваших специалистов, на чем вы как руководитель делаете упор – на передовых технологиях и современных методах лечения или на авторитете специалистов-экспертов?

Наверное, на все вместе в совокупности. Ведь и высокие технологии не могут решить определенные задачи, и наоборот. Для человека нет разницы – когда у него что-то болит, он не различает, высокими технологиями ему оказывают лечение или простыми таблетками. Ему самое главное – облегчение этой боли. Конечно же, очень важно, чтобы он быстрее выздоровел, а лучше, чтобы он о нас забыл.

Очень важно, чтобы мы применили заповедь, которая очень верно описывает и наши действия, и наши риски: «Не навреди!». И этому постулату мы следуем.

По всем направлениям вопросы решаем в совокупности: экспертное мнение с традициями и с наличием ресурсов. Вы можете спросить: насколько это актуально?

Я могу сказать, оказалось, что когда мы внедряли информационную систему qMS в соответствии с требованиями HIMSS, самый первый риск, который система подсказала, и мы сейчас этому следуем с системой поддержки принятия врачебных решений, это так называемая полипрагмазия.

Это излишнее назначение лекарственных препаратов. Ведь не всегда возможно учитывать комбинацию препаратов, они могут в организме друг другу навредить или сгенерировать третье воздействие на организм.

В нашей системе есть такой инструмент (СППВР – система поддержки принятия врачебных решений), который нарабатывает опыт в этой области всех медицинских организаций и подсказывает врачу, как надо действовать, чтобы не нанести вред пациенту. Таким образом мы вышли на уменьшение количества назначений. Это если мягко говорить. А если жестко, то мы исключили лишние назначения со стороны врачей. Потому что было достаточно много шаблонных назначений, которые не нужны в той или иной ситуации.

Система даже подсказывает такие вещи: например, у пациента аллергия на апельсин, а врач хочет назначить что-то из этой группы, например обезболивающее с ацетилсалициловой кислотой. Система спрашивает: «Действительно хотите? У пациента аллергия на апельсин». То есть врачу напоминает, и это очень важно.

Таких моментов очень много. Мы считаем, что сегодня без информационных технологий, без современных технологий доставки больших данных и знаний для врача очень тяжело быть конкурентным. Врач выглядит ущемленным, ограниченным в работе с пациентом.

«Мы должны уметь прогнозировать любые ситуации критических состояний у любого пациента»

Вы неоднократно говорили о большом внимании к интересам и безопасности пациентов, в чем это заключается в РКБ? Как РКБ добивается того, чтобы быть безопасной для пациентов?

Первый принцип – это идентификация пациента на всех этапах. Когда пациент поступает в больницу, его идентифицируют – ему присваивают персональный номер. Это позволяет не ошибаться по отношению к этому пациенту – не путаются анализы и исследования, не путают диету и т.д.

В больнице ведь очень много рисков и разнонаправленных действий. Даже если пациент поступает, например, с жалобами на одышку или температуру, то на первом же этапе в первые 10-15 минут его пребывания в больнице ему делается порядка десяти исследований различных. И нельзя эти вещи путать ни в коем случае.

Дальше, если пациент госпитализируется, он начинает двигаться внутри больницы. Система сразу фиксирует, что определенному пациенту пришло назначение. Медсестре идет сигнал, что назначения пришли, в информации указано время, в которое пациенту необходимо дать лекарства. И если медсестра в это время лекарства больному не даст, сигнал придет обратно к врачу – система сообщит, что этому пациенту вот этот препарат не сделан в то время, которое назначил врач.

Все вопросы, касающиеся пациента, очень важны: и лечение, и питание, и защита его персональных данных. Очень много вопросов, связанных с эпидемиологической безопасностью: исключение внутрибольничных инфекций, гигиена рук. Когда мы говорим о безопасности, мы в первую очередь имеем в виду безопасность пациента.

С другой стороны, если, например, пациент упал в больнице и получил травму или какое-то ЧП произошло при каких-то других процедурах и нанесен был вред его здоровью, он, конечно же, обращается в правоохранительные органы и за компенсацией. В этом случае может последовать уголовная ответственность для сотрудника больницы. Мы с этим сталкиваемся и вынуждены говорить, что через безопасность пациентов формируется и безопасность сотрудников. И там, где нет этих инструментов и условий, очень опасно работать.

Это же живой организм, не машина. Каждая медсестра каждый раз, вводя препарат в вену или внутримышечно, очень рискует. Рисков много, можно нанести любой вред здоровью, и это ответственность, это надо понимать. Мы застрахованы все по этой части на случай компенсационных выплат, мы обучены, как нужно себя вести в той или иной ситуации, мы должны уметь прогнозировать любые ситуации критических состояний у любого пациента. Поэтому хочу сказать, что обеспечение безопасности – это большая работа.

«За день система зафиксировала 41 несоответствие – это 41 не случившаяся ошибка»

А как достигается безопасность медицинского персонала?

Да, это оказался очень важный вопрос. Мы столкнулись с тем, что в нашей стране не принято признаваться в ошибках. Считается, что если люди меньше говорят о том, что у них что-то происходит, то вроде все благополучно внешне. Но это мнимое благополучие.

Во всем мире считается наоборот – чем больше находится несоответствий, тем лучше. Они учатся, во-первых, идентифицировать несоответствия, фиксировать их, принимать быстро корригирующие действия по их исправлению. Чем больше находят несоответствий, тем более эффективными становятся. Наиболее авторитетные клиники в мире – в Японии, в Европе – признаются, что находят достаточно много несоответствий в действиях врачей и среднего медперсонала.

Поэтому на сегодня очень важно привить принцип честности в клиниках. Корпоративную культуру безопасности формирует принцип признания своих действий, которые могли привести к определенным фатальным последствиям, и принцип неприятия нечестности.

Если человек промолчал, где-то скрыл, не сказал, а осложнения достаточно часто могут происходить из-за того, что утаил. Это же как снежный ком! Поэтому сокрытие каких-то фактов, которые с тобой происходят, неприемлемо. Эта атмосфера культуры безопасности, она должна охватывать все стороны жизни и медицинского персонала, и немедицинского персонала.

Мы считаем, что они должны структурироваться и находить все инструменты взаимодействия на всех уровнях. То есть и врач должен уметь регистрировать превентивно, заведующий отделением, медсестра должна сразу информировать, что произошла та или иная ситуация. Если вдруг она повторяется, то необходимо сразу заказывать тренинги для того, чтобы такие ситуации больше не повторялись.

У нас работает свой центр компетенций, который каждый день держит руку на пульсе – в курсе любых несоответствий. Вот, например, могу сказать, что за вчерашний день 41 несоответствие мы зарегистрировали. Это 41 случай, который потом мог трансформироваться в ошибки. Мы на это выделяем утром три минуты и после работы три минуты – на этих трехминутках рассказывают, какие несоответствия произошли за ночь и за день. Они сразу фиксируются в системе, регистрируются, классифицируются, структурируются. В системе заложен 101 критерий. После структуризации информация уходит к ответственным по системе.

Например, главная медсестра видит, сколько пролежней допущено или сколько раз не смогли войти в вену. Она смотрит: если это первый случай у сотрудника – корригируют, изучают, с чем это было связано. Но если это системно в одном и том же подразделении, значит, надо туда идти, аудит провести, посмотреть причины и дальше принимать определенные решения по обучению.

Или, например, есть вопросы, когда наставник не очень качественно готовит своего специалиста, то необходимо пересмотреть программу, наставника, может, сменить или решения принимать, например, по закупке других расходных материалов, других медикаментов. Это все очень большая системная работа.

И вот эта работа от меня больше не зависит. Она даже не зависит больше от начмедов, от заместителей – система уже запущена. В прошлом году мы выявили 4 125 несоответствий. В этом году я себе планку поставил – 10 тысяч. То есть их необходимо найти, понять, что система признания несоответствия, ошибок, всех действий, которые могли привести к ухудшению состояния пациента, дошла до всех.

Общемировая статистика для такой больницы, как наша, – порядка десяти тысяч несоответствий в год.

Как команда относится к этому – с позитивом или с недовольством?

Вспоминайте, как вы учились ездить за рулем. Вроде школу прошли, правила все знаете, но когда сели сами за руль, вспотели – едва въехали в поворот, уехали не туда, куда надо было, и т.д. То же самое происходит с врачом, с медсестрой, когда они приходят на работу, – адаптируются, осваивают новые навыки. И так происходит со всеми.

Ты можешь устать или столкнулся с такой ситуацией, которой никогда до этого не было. Аналогия сравнения безопасности на дорогах с безопасностью в клинике, я считаю, очень уместна. Эти ситуации очень похожи. Ведь когда едешь по трассе под 100 км/ч, многое зависит не от тебя самого за рулем, а от того, кто навстречу едет, кто по встречке едет, нарушая правила. Они создают опасную ситуацию, которая может привести к ДТП. То же самое здесь: я – врач – буду безопасно работать, но надо ведь еще, чтобы медсестра безопасно работала, чтобы диагност безопасно работал, клинический фармаколог должен безопасные решения подсказывать и т.д.

Вся команда должна быть мотивирована на безопасную деятельность.

Что происходит с теми, кто допустил несоответствия?

Ничего не происходит. Никаких наказаний никто не имеет права назначать, если это не переходит в уголовную плоскость. Там, где идет честная регистрация, идет анализ, коллегиальное обсуждение, решение и принятие превентивных мер – от персонального наставничества до групповых тренингов.

При необходимости мы меняем протоколы лечения, в соответствии с клиническими рекомендациями. Где-то мы выходим на пересмотр, например, обеспечения расходными материалами, инструментарием, оборудованием. Всем, что связано с изменениями, что дает нам возможность стать лучше завтра. И все решения у нас принимаются коллегиально.

«За нечестность могу уволить даже самого крутого специалиста»

Назовите главные качества, на которые вы обращаете внимание, принимая нового сотрудника на работу в РКБ?

Честность и принципиальность.

За что вы можете уволить сотрудника?

За нечестность.

Даже если это будет самый крутой специалист в своей области?

Да. Атмосфера вранья – худшее, что может быть для любого руководителя. Поэтому надо приветствовать всех, кто честно работает. Их не всегда поддерживают другие коллеги, и не всегда честная информация нужна руководителю. Но, к сожалению, на сегодня только соблюдение этого принципа дает возможность быть уверенным в том, что команда будет настроена на тот успех, который ожидает руководитель.

Что категорически запрещено медперсоналу в клинике?

Система запретов есть, их достаточно много. Нельзя курить. Нельзя приходить на работу с запахом алкоголя и сигарет. Нельзя оскорблять, нельзя на повышенных тонах разговаривать. Нельзя пренебрегать – нельзя проходить мимо, если кто-то нуждается в помощи. Очень много нельзя.

Очень важно быть внимательным ко всему, что вокруг. Это требует определенного корпоративного тренинга, чтобы люди стали внимательны к ближнему.

На сегодня мы формируем добрую атмосферу в клинике для того, чтобы все могли честно высказываться. Это лучшее, что может быть в рамках развития культуры корпоративной безопасности.

Есть ли возможность у ваших врачей заниматься научной работой? Приветствуете ли вы это или увлечение наукой мешает работе с пациентами?

Наука очень важна и крайне необходима. Мы одна из нескольких клиник в стране, кто имеет научный отдел. У нас есть стратегия организации научной деятельности наших сотрудников. Есть обязательства.

К примеру, каждый заведующий отделением должен раз в год выпустить хорошую научную публикацию. Мы ищем среди наших сотрудников тех, кто приветствует инновационное мышление.

Даже несмотря на Сovid-19, за прошлый год мы вошли в число лидеров нашей республики по количеству инноваций, внедренных в практику.

Не среди больниц. Среди больниц нет у нас конкурентов. Среди всех научных инновационных центров Республики Татарстан. Официально мы занимаем третье место среди всех научных центров по количеству инноваций, внедренных в практику.

Расскажите, пожалуйста, хотя бы о нескольких.

Много внедряем сейчас в рамках импортозамещения. У нас хороший контакт с татарстанскими производителями. Например, мы тесно работаем с ICL. В сфере информатизации внедрили много инновационных технологий. Это и вопросы, связанные с пациентоориентированностью, с обеспечением комфортных условий работы сотрудникам.

Что касается материалов, достаточно много мы с травматологами-ортопедами работаем сейчас по замене импортных металлоконструкций на наши решения. Это тоже требует определенных научно-изыскательских работ. В прошлом году, если не ошибаюсь, мы девять таких инноваций внедрили. Они тоже очень важны в лечении переломов, реконструктивных операций на скелете человека.

Сейчас много технологий мы внедряем по вопросам применения генно-инженерных препаратов. Возглавляет это направление заместитель главного врача Демьянова Елена Владимировна. Вместе с отечественными фармкомпаниями мы участвуем в этих исследованиях и находим применение этим препаратам в процессе оказания качественной медпомощи.

У каждого лидера есть свои инновационные направления, которые реализуются. Это целая программа наша, мы поддерживаем и получаем результаты.

«Мы будем пересаживать не только почки и печень, но и поджелудочную железу, кишечник, сердце и легкие»

Некоторое время назад заявлялось о строительстве Центра трансплантации и высокотехнологичной хирургии на базе РКБ. По вашей задумке, каким он будет? Какому количеству пациентов вы сможете давать второй шанс на жизнь?

На сегодня ресурсы больницы ограничены проектными особенностями здания. Проектировались здания давно, не учитывались те высокие технологии, которые мы применяем. Сейчас многие технологии развиваются на стыке инноваций. Это эндохирургия, роботизированные технологии. Для этого нужны условия. Раис Татарстана Рустам Минниханов принял решение, что в РКБ необходимо создать такой центр, где будут представлены все виды высокотехнологичной хирургии, в том числе и трансплантация.

Мы ожидаем, что будем делать не только трансплантацию печени и почек, мы выйдем на трансплантацию поджелудочной железы, кишечника, сердца и легких. За этим будущее, и мы готовы все эти амбициозные задачи решать.

Сейчас идет проектирование, мы заканчиваем этап поэтажного распределения. Дальше пойдут вопросы более глубокого взаимодействия со всеми заинтересованными участниками этого процесса.

Надеемся, что в ближайшее время этот проект будет готов к реализации, а дальше будет строительство. Команда, работающая по этим направлениям, готова. Она на сегодняшний день полностью оправдывает себя и реализует эти задачи.

Как будет выглядеть здание?

29 тысяч квадратных метров, семиэтажное здание. Это будет большой корпус со всеми возможностями для высокотехнологичной хирургии, и там же будут решаться все вопросы, связанные с трансплантацией.

Мы предусматриваем на данный момент 250 коек, где будут проходить лечение пациенты. Я думаю, что там будет предусмотрено применение стационарзамещающих технологий. И не количество коек будет критерием, а возможность применения той или иной технологии, позволяющей заменить вчерашний день.

Мы хотим выйти на высокий уровень хирургической активности – до 90%. На сегодня мы эту задачу выполняем тоже на высоком уровне активности – 78%. Но все равно мы ожидаем, что ресурсы центра будут позволять нам более активно работать для всех, не только для Татарстана, но и для ПФО. Всем, кто нуждается в помощи, мы будем оказывать все ее виды, заявленные в рамках стратегии развития этой клиники.

Все, кто нуждается или может нуждаться в нашей помощи, должны беспрепятственно ее получить. Во главу угла мы ставим качество жизни. То есть каждый человек имеет право на высокое качество жизни. Если мы сможем оказать эту помощь в условиях нашей больницы, мы это обязаны сделать.

«Нам нужен вертолет, который будет летать в любое время суток и в любую погоду»

Действительно ли в этом году у РКБ появится еще один вертолет? Какие задачи он будет выполнять? Обычно центры медицины катастроф находятся под крылом Минздрава, в Татарстане он находится под кураторством РКБ – это плюс?

Решение было принято десять лет назад – тогда республиканский Центр медицины катастроф был включен в состав РКБ. От этого все только выиграли. Мы понимаем, что ресурсы быстрого реагирования Центра медицины катастроф – колоссальные. Они за секунду могут найти необходимые ресурсы и реализовать их, оказывая помощь по всем параметрам.

С другой стороны, мы понимаем, что только катастрофами жить – сидеть и ждать их – неправильно. Имея такой ресурс, не использовать его при оказании помощи тем, кто в ней нуждается, тоже неправильно. Поэтому наше руководство приняло очень мудрое решение и совместило нас.

На сегодня Центр охватывает не только спектр медицины катастроф, но и все виды специализированной помощи, санитарной эвакуации из всех центральных районных больниц, из ВМП-центров, когда необходимо транспортировать в нашу клинику пациента в тяжелом состоянии.

Что касается второго вертолета, это решение было принято нашим руководством: Раисом Татарстана Рустамом Миннихановым и министром здравоохранения о создании еще одного нашего филиала в Набережных Челнах.

Сейчас, например, наш центр мониторинга базируется в РКБ, и вертолет тоже здесь. Плечо доставки, например, в Муслюмово или Мензелинск, немалое. И если вертолет будет базироваться в Набережных Челнах и там же команда мониторинга будет круглосуточно контролировать все условия этой зоны, мы считаем, что еще больше пациентов мы сможем при необходимости эвакуировать.

Что еще важно? Важно, чтобы вертолет имел возможность вылетать в ночное время. Наш вертолет «Ансат» ограниченного применения. Он вылетает только днем при хороших условиях видимости, а нам важно, чтобы готовность вылететь и оказать медицинскую помощь была в любой момент. Пока мы это реализуем за счет наземного транспорта – реанимобилей. Они есть в наличии, но фактор времени, повторюсь, играет ключевую роль для того, чтобы спрогнозировать возможность оказания помощи и положительный исход.

Это тоже будет «Ансат», он полностью соответствует нашим требованиям. Выпускает его Казанский вертолетный завод. У них есть очень хорошее решение с вылетами в любое время суток и в любую погоду. И там же есть медицинский модуль, который встраивается в вертолет. Мы ждем решения по нему в этом году и будем реализовывать этот проект.

«В конце апреля в РКБ заработает Центр купирования боли»

Я слышала, что в РКБ появится Центр купирования боли. Это совершенно новый подход в отношении к пациентам, расскажите подробнее о том, что это и как будет работать.

Если говорить по-бытовому, любой человек обращается к врачу тогда, когда его где-то что-то начинает беспокоить. В первую очередь – боль. Мы понимаем, что такое боль, которая сопровождается неотложным состоянием. Такое неотложное экстренное состояние очень хорошо разрешается по всем канонам оказания медицинской помощи, и везде все необходимое организовано.

Речь идет о категории пациентов, которая не подпадает под неотложное экстренное состояние, но боль их мучает.

Это корешковые боли, это боли, связанные с активностью, суставные боли, боль, связанная с основным заболеванием. Речь о пациентах онкологического профиля, о пациентах после травм, ДТП и т.д. Нельзя, конечно, сказать, что они остаются вне внимания системы здравоохранения, их обязательно курируют в участковой сети, в первичном звене. Но все равно недостаточно ресурсов, чтобы для них организовать определенные технологии.

Мы начали изучать, смотреть, как это все происходит, и поняли, что на самом деле мы для этих пациентов недоступны, то есть они до нас не доходят.

Вроде же они ходят: ну хромают, ну боль у них в пояснице – не можем мы им оказать медицинскую помощь. Поэтому наша команда приняла решение создать Центр купирования боли. Будем обучать альгологов – врачей, избавляющих от боли, специалистов, которые будут иметь компетенции по диагностике, сопровождению и технологиям обезболивания. И на сегодня команда, которая работает, она достаточно хорошо подготовлена по всем параметрам оказания медицинской помощи.

Они работают у нас в стационаре. Работают с пациентами, которые находятся у нас в клинике, и на амбулаторном этапе. Мы считаем, что это только начало. Необходимо выйти на новые уровни понимания качества жизни. Ведь сегодня многие просто терпят боль до определенного момента, а обращаются к врачам уже только тогда, когда боль становится нестерпимой.

А ведь нестерпимая боль – это сигнал организма, что что-то происходит. Мы можем не увидеть те обратимые процессы, которые превращаются в необратимые. Поэтому это еще и процесс профилактики. Можно поймать тот момент, когда человеку больно, но он не обращается к врачу. Альгологи смогут диагностировать и объяснить пациенту, какова причина боли, по какой траектории нужно будет пройти диагностику и лечение. И дальше уже сопровождать пациента и находить оптимальные варианты обезболивания.

Это не только лекарства, это не только вмешательства, это разные виды и психологического воздействия: это вопросы, связанные с гипнозом, с корешковой болью. Это обезболивающие блокады. Это разные виды и лекарственной терапии, и сложные технологии обезболивания, когда необходимо фасциями – слоями – обезболивать. Это тоже применяется, это будет многопрофильный центр.

А есть понимание, когда он начнет работать?

Отдельными элементами по мере овладения навыками, компетенциями эта система уже работает. Центр – это что? Это команда. Команда есть.

Но мы хотим охватить весь спектр, все направления. Мы хотим найти самые ключевые компоненты востребованности, чтобы работать на результат. В ближайшее время мы выйдем уже на большой уровень позиционирования.

С другой стороны, мы сейчас ищем подходы. Например, люмбоишиалгия, которая лечится в стационаре несколько дней с применением обезболивающих препаратов. Мы хотим заменить это стационаром одного дня.

Если такое решение мы примем, это будут другие технологии: и оплаты, и лечения. И тогда так называемые стационары краткосрочного пребывания, что сейчас развивается в здравоохранении, мы тоже будем использовать в рамках Центра купирования боли.

Очень много таких подходов, которые должны быть унифицированы и реализованы не только у нас, но и в других медицинских организациях.

Такое еще где-то работает?

Да, за границей это отлично работает. В Израиле, Германии есть центры купирования боли. В Москве есть, но они все частные. А мы хотим работать в системе ОМС: и в стационарах кратковременного пребывания, и, конечно же, по внебюджетной деятельности мы тоже планируем это направление развивать.

«Человек пришел ко мне на депутатский прием, попросил помощи, его в этот же день госпитализировали»

Помимо того, что вы главный врач успешной огромной больницы, вы еще и депутат. Что это для вас? Еще одна возможность помогать людям? С чем к вам обращаются?

Да, я избран по Гарифьяновскому округу в Казанскую городскую Думу, уже во второй раз. Это ответственная общественная деятельность, которая позволяет быть востребованным, быть там, где есть нужда жителей Казани. Мы работаем по многим проблемным участкам, не только с медициной. Хотя это приоритет. Все знают, что можно обратиться. У нас есть телефон и команда помощников, которые собирают все обращения, и мы их все обязательно берем к исполнению.

Это и бытовые вопросы: и подъездные пути, вопросы о парках и скверах, вопросы взаимодействия с исполнительным комитетом.

Я считаю, что тот формат деятельности Казанской городской Думы, который работает сейчас, нынешним созывом, он амбициозный. Команда у нас молодая, очень многое делается по аспектам, связанным с качеством жизни в Казани.

Это и проблемы сбора мусора, и чистоты берегов реки Казанки, это вопросы школьного питания, вопросы, связанные с досугом наших детей, с пособиями для детей с ОВЗ. Вот спектр вопросов, которые я перечислил, мы отрабатывали в феврале-марте. Мы плотно работаем с Министерством соцзащиты, Министерством образования, Министерством спорта. Я сам возглавляю комиссию по охране здоровья горожан и окружающей среды. Достаточно много интересной деятельности во благо жителей Казани.

Какое из обращений запомнилось больше всего?

Был такой вопрос недавно. Пришел наш сотрудник и говорит: «Подошел пациент и говорит, что ваш пациент, никак, говорит, не могу понять, ваш я или нет». Как выяснилось, человек просил предоставить ему бесплатную парковку.

Мы вспомнили, что он и правда к нам обращался со своей болью, что ему нужно лечение. И требовал, чтобы его прямо сейчас положили на лечение. Мы нашли возможность его госпитализировать. Он приехал на машине и сразу остался на лечение в стационаре. Машину он поставил на стоянке, а ответственный за охрану пришел и говорит, что не может найти хозяина авто. Я ему объяснил, что этот пациент обратился ко мне как к депутату, надо оставить. И такие пациенты у нас бывают.

Он не прошел через приемное отделение, в информационной системе он не зафиксирован, не проходил по неотложке, а просто пришел ко мне на прием, обратился, госпитализировался в тот же день и сейчас проходит лечение.

Знаете, у каждого человека своя судьба, свое восприятие действительности, и мы по мере своей возможности помогаем каждому, кто нуждается в этом. Наши двери открыты всегда, и мы доступны для всех, кто желает получить от нас поддержку.

Мы живем в непростом мире, очень тяжело получить помощь в каких-то ведомствах, если ты не подпадаешь под какие-то критерии.

Например, человек много лет проработал на производстве, у него боли сильные. Он несколько раз обращался к врачу, его направили на кучу обследований, а он не может их пройти. Он приезжает к нам, обращается, и мы готовы его поддержать.

Депутаты обычно принимают нестандартные решения. Быть депутатом – это ведь дополнительная социальная ответственность. Это очень важная репутационная составляющая. Если ты не сможешь помочь или предложить альтернативу, ты очень много потеряешь репутационно. Сегодня большинство депутатов настроены на активную гражданскую позицию и стараются делать все возможное, чтобы улучшить качество жизни многих вокруг.

Номер моего сотового висит «на каждом заборе»

Про РКБ обычно говорят, как об учреждении высшего пилотажа, очень часто и хорошо говорят в разных уголках республики – это дорогого стоит.

Мы разные обращения получаем: и хорошие отзывы, и обидные. Мы считаем, что нельзя ориентироваться на мнение только одного источника. Поэтому мы организовали все возможные каналы коммуникации. Наши сотовые телефоны, мой в том числе, висят на всех входных зонах.

А в соцсетях можно вам написать?

Конечно. Мы всегда реагируем, у нас есть система мониторинга. Причем у нас действует правило «золотого часа» – если придет сообщение, касающееся здоровья, мы среагируем в течение часа. Если обращение касается других бытовых моментов, там нужны уже другие решения. У нас есть свой ресурс «Обратись к администрации», есть везде доступные точки с QR-кодами, чтобы можно было войти и оперативно донести информацию. Достаточно много обращений мы собираем вот таким способом.

Многие люди к РКБ относятся как к экспертному уровню, понимая, что в первичном звене не все условия создаются. Сейчас мы это очень хорошо изучаем на примере нашего филиала – Спасской ЦРБ. Сейчас Минздрав реализует проект кураторства центральных районных больниц. За нами тоже довольно большая зона закреплена – десять районов. Мы видим, что нужно уметь выравнивать доступность медицинской помощи и обеспечения качества жизни независимо от того, где человек живет: на селе ли, в городе ли.

Мы должны создавать все условия для выравнивания доступности получения медпомощи. Для этого и мобильная поликлиника работает, и телемедицина для этого нужна. И самое главное, обратная связь – наша реакция на обращения.

В завершение беседы хотелось бы все-таки спросить, если сравнить с периодами жизни человека, 70-летняя РКБ – кто она, по-вашему: подросток, среднего возраста, пожилой человек?

Наверное, это красивая, стройная, образованная, умеющая находить общий язык с каждым молодая женщина. И у нее впереди еще огромный путь!