Афанасий Щапов: как Казань забыла первого российского федералиста

Выходец из русско-бурятской семьи, уже будучи профессором Императорского Казанского университета, выдвинул революционную парадигму развития отечественной истории, которая позволяла исследовать многообразие народов России в их самобытности. Хоть его научная гипотеза и встретила массовую критику академического сообщества того времени, однако Щапов создал прецедент, когда на историю России посмотрели под новым и непривычным углом. Подробнее в материале проекта «Миллиард.Татар». 

Детство в глубинке империи

Афанасий Щапов родился в 1831 году на территории Иркутской губернии в селе Анга. О семье Щапова мало что известно, однако из тех фактов, что дошли до наших дней, мы знаем, что он родился в семье дьяка и бурятской крестьянки (по иной версии, тунгуской). Скорее всего, из-за места рождения, которое находилось на периферии Российской империи, молодой исследователь и получил тот бесценный опыт, который лег в основу его научных трудов и взглядов: с самых ранних лет он видел взаимодействие русского населения и различных народов Восточной Сибири, которые совместно жили на территории Иркутской губернии. Отдаленные районы компактного проживания различных этносов создавали особый культурный колорит, свойственный только этой территории. 

С раннего возраста Щапов наблюдал взаимодействие православной культурной традиции и самобытности народов Сибири. В тех краях царская администрация была достаточно слаба из-за отдаленности региона и отсутствия нормальных путей снабжения, из-за чего Иркутской губернии, а уж тем более отдаленным ее районам приходилось надеяться на себя, что и создавало элемент народного самоуправления на местах, о чем он и писал в своих исторических трудах. Щапов в будущем в отличие от своих научных коллег, которые вели деятельность в столице или крупных городах, понимал, как происходит реальная социальная жизнь в глубинке России, куда многие ученые, привыкшие к кабинетной работе, не посмеют выбраться. 

Соловецкий архив в Казани и изучение старообрядчества 

До 1852 года о жизни исследователя мало что известно, однако в указанный год он заканчивает семинарию и поступает в Казанскую духовную академию, в которой и начинает свою научную деятельность. Во время учебы в академии Щапов сконцентрировал свое внимание на феномене церковного раскола 1650-х годов, за которым последовал феномен старообрядчества. Старообрядчество он считал реакцией крестьянства и региональных элит на усиление царского самодержавия и закрепощение населения. Данный взгляд был достаточно новаторским, но скандальным. Именно в исследовании темы старообрядчества и рождается последующая историческая концепция Щапова. 

В период с 1852 по 1857 год ученый занимается изучением архивов и рукописей, перевезенных в Казань из Соловецкого монастыря (в период Крымской войны была угроза захвата Соловецкого монастыря британской армией). Изучение соловецкого архива дало Щапову бесценный опыт и понимание, что отечественная история того времени, родоначальником которой был Карамзин, в основе своей строится на зарубежных источниках и мало берет во внимание источники отечественные, которых в достатке и которые позволяют взглянуть на историю России не со стороны чужой культуры и традиции, а внутренним критичным взглядом.

В 1857 году Щапов защищает магистерскую диссертацию на тему «Русский раскол старообрядчества», после чего занимает должность профессора в иИмператорском Казанском университете. В данный период своей жизни он одним из первых в отечественной истории пытается наложить на исторический процесс процессы физиологические и естественные (климатические, географические, биологические). В конце концов, накопленные знания позволили Щапову в 1860-м году в стенах Императорского Казанского университета явить научному сообществу новую концепцию исторического развития.

Новый объект в исторической науке

В 1860 году Щапов в стенах Императорского Казанского университета выступает перед студенческой и преподавательской аудиторией на тему «Общий взгляд на историю великорусского народа». Выступление Щапова вызвало небывалый ажиотаж в академической среде Казани. Ажиотаж был вызван тем, что Щапов предложил совершенно другую концепцию исторического развития России. 

Новая концепция была альтернативой «новой исторической школе», родоначальником который был Карамзин. Щапов в своем выступлении выразил мнение, что история России – это история народа и народных территориальных образований, с которых и пошло государство Российское. Данное мнение полностью противоречило единственной на тот момент концепции российской истории, где говорилось, что вся власть и народное самообразование произошли от царской власти.

«Русская история в самой основе своей есть, по преимуществу, история масс народа, история постепенного территориального устройства, разнообразной этнографической организации, взаимодействие, борьба, соединение разнообразного политического положения областей до централизации и после централизации. Только в русской истории вы встретите своеобразное, территориальное и этнографическое самообразование областей» – фрагмент выступления из доклада Щапова на тему «Общий взгляд на историю великорусского народа». 

Тем самым Щапов выдвинул ключевой тезис своей концепции о том, что исторический процесс нужно исследовать через самоорганизацию народа и историческое развитие территориальных единиц Российской империи. Щапов в отечественной истории выдвинул новый объект исторического исследования в виде народа, а не государства. 

Смутное время и демократия

Ключевой точкой в отечественной истории Щапов считал Смутное время. Важность данного этапа исторического развития государства Российского заключалось в том, что в данный период времени государство жестко централизуется, отнимая у областей инструменты самоорганизации и саморегулирования. Происходит это по причине иностранного вторжения с Запада, которое поставило под вопрос выживание России и народов, ее населяющих. 

Если до Смутного времени мы можем наблюдать оппозицию царю в виде боярства и народного волеизъявления через народные сборы, то после Смуты мы можем наблюдать усиление роли царя, которая рождает абсолютную централизацию. Важную роль в национальном самосознании он отдает крестьянской общине как первому зачатку самоорганизации. Помимо этого, ученый видит в институте земства аналог гражданского общества Европы. Опираясь на эти позиции, Щапов делал вывод, что демократия и федерация в России возможны. 

Два взгляда на один процесс

Отличие Щапова от Карамзина заключалось в том, что он пытался найти подтверждение своей концепции в период средневекового русского государства, начиная с XII века. Карамзин же в своем подходе использовал данные, полученные в начале правления Романовых. 

Исходя из этих взглядов, мы можем увидеть, что оба историка могут быть правы, потому что если мы опираемся на период правления Романовых, то действительно мы видим жесткую централизацию, где каждые отдельные регионы выполняют определенные социальные и экономические роли. 

Если мы смотрим на историю через взгляд Щапова, то мы видим, что до Смутного времени и в Средневековье у территориальных образований было множество свобод и привилегий, вызванных феодальной раздробленностью. Именно в централизации страны Щапов видит причины ее последующего роста. Происходит это не из-за укрепления царской власти и расширения сферы влияния на восток, а из-за бегства крестьян в новые регионы, где они бы смогли спастись от крепостничества. 

Всем двигал мех

Бегство крестьян на Волгу, а затем и в Сибирь было вызвано не только усилением царской власти, но и вполне прагматическими вещами, такими как пушнина. В те далекие времена именно пушнина была основной статьей экспорта Российского государства за рубеж, и именно из-за поисков пушнины, которую можно назвать аналогом современной нефти, государство и продвигалось на новые восточные территории. 

«Бобры манили славян по финским рекам, серая белка обеспечила богатство Новгороду, соболь звал московитов в бесконечную Сибирь, морская выдра довела их до Аляски и Калифорнии», – из трудов Щапова. Именно в меху и заключалось могущество государей России от Рюрика до Романовых. Опираясь на данный факт, он создал свою концепцию «зоологической экономики», где главной движущей силой в развитии государства играл мех. В своем анализе «зоологической экономики» Щапов делает вывод, что за искателями меха, которые приходили на новую территорию, шли обычные крестьяне-землепашцы, которые шли второй волной за искателями приключений и осваивали территорию, тем самым создавая социальную и торговую инфраструктуру

Петербург, арест и единомышленники 

Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая академическая карьера Щапова, если бы он активно не продвигал свои политические взгляды. Дело в том, что в начале 1860-х годов в Российской империи стали популярны народнические настроения и идеи реорганизации Российской империи в федерацию. 

Щапов в 1861-м году был арестован за подстрекательство к бунту и был доставлен в III отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии в город Санкт-Петербург (по другой версии – добровольно отправился в столицу, чтобы дать объяснения по поводу своих высказываний). 

Во время своего пребывания в столице он мог быть отправлен в ссылку в Соловецкий монастырь, однако был помилован из-за того, что, будучи под следствием, за него заступился министр внутренних дел Петр Валуев. После помилования история ученого не закончилась, ведь Валуев предложил ему государственную должность в аппарате МВД (до сих пор неизвестно, по какой причине министр пошел на этот шаг). 

В Санкт-Петербурге Щапов встречает своих единомышленников, которые симпатизировали федерализму, – это Николай Костомаров и Константин Бестужев-Рюмин. Исследователи выступили с критикой «новой исторической школы» и ее основных идеологов Сергея Соловьева и Константина Кавелина. Кавелин и Соловьев считали, что лишь государство может быть изучено как полноценный субъект исторического процесса, потому что государство заключает в себе все сферы жизни народов и обществ, его населяющих. «Областная провинциальная жизнь не успела сложиться, когда стало значиться и расти государство», – тезис, высказанный Константином Кавелиным. В подобном воззрении сторонники альтернативного взгляда видели глумление над идеей народа и его самостоятельности. «Мы такого мнения, что бытовая история вовсе не противоречит политической, а напротив, должна быть в тесной, неразрывной связи с нею» – сказал Бестужев-Рюмин.

Критика Щапова

Если бы сторонникам Щапова удалось опровергнуть позицию «новой исторической школы», то это бы совершило переворот в отечественной исторической науке и, возможно, зарубежной, однако концепция Щапова и его сторонников подверглась резкой критике за продвижение политической повестки по федерализму в Российской империи, а также из-за особой любви Щапова к естественно-научным аналогиям. 

Так, он рассматривал народ как целостный организм, а территории как совокупность органов, где каждый орган выполняет свою определенную роль. Критика заключалась в том, что если опираться на его метод по изучению исторического процесса, то мы можем заметить, что мы исследуем не совокупность органов, а каждый отдельно от другого, понимая, что он пользуется некой автономией: тогда о какой целостности может быть речь? 

Помимо этого, Щапов со сторонниками подвергся критике из-за того, что они пытались уместить весь спектр исторического развития в одно из социальных явлений, как народ, что не позволяло исследовать весь перечень исторических процессов, замыкая их лишь на одной точке. В случае акцента на государственную централизацию происходило то же самое, однако все явления были частью государства, а не автономным явлением. «Щапов обычно изучал всю сумму имеющихся фактов сквозь призму вопроса. Исторический процесс, с одной стороны, позволял выхватить из тьмы прошлого новые и неожиданные картины, но вместе с тем пропадала общая картина исторической жизни», – считает доктор исторических наук Владимир Мирзоев. 

Конец концепции

В 1863 году происходит польское восстание, в связи с чем все федеративные реформы начинают приостанавливаться. Новая историческая концепция не нашла отклика среди академического сообщества и народных масс, из-за чего Щапов с единомышленниками начинают в ней разочаровываться: не было найдено прямых доказательств. 

В 1864 году Щапова отправляют в ссылку, несмотря на то что с 1861 года ему оказывал покровительство министр внутренних дел Валуев, который закрывал глаза на скандальные высказывания своего подчиненного. 

В этом же году он был отправлен в село Анга вместе с женой, после чего перебрался в Иркутск, где продолжал работать над климатической теорией развития народов, согласно которой умственные и физиологические качества народа зависят от места проживания и климата. 

Владислав Безменов, «Миллиард.Татар»
Фото на анонсе: ru.wikipedia.org